Барбара Картленд - Монетка на счастье
— Какая ты странная! — заметила Берил. — А ведь так хороша собой, могла бы покорить весь Сент-Джемс.
— Это было бы ужасно, — улыбнулась Клиона.
— Когда я выйду замуж за Сильвестра, ты обязательно приедешь и поживешь у меня в Лондоне, — заявила Берил. — Будет презабавно наблюдать твой оглушительный успех, а ты будешь им пользоваться, хочешь ты этого или нет. Тщеславные красавицы бомонда не идут с тобой в сравнение, а мне ты не соперница, мы принадлежим к разному типу. Мужчины, которые предпочитают брюнеток, не станут волочиться за тобой.
— Да, конечно, — согласилась Клиона, хотя наблюдение подруги почему-то весьма ее огорчило.
— А теперь я должна идти к себе, — сказала Берил. — Через несколько минут явится массажистка. Ты не забыла? Сегодня бал.
— Бал? — переспросила Клиона.
— Ну да. Это часть карнавала, только на нашем балу не будет такой свободы и веселья, как вчера. Явятся самые известные и важные. Ах, душа моя, мне будет так не хватать помощника пекаря! Он куда лучший танцор, чем светские денди.
С этой заключительной ремаркой Берил вышла, оставив Клиону у окна. Сколько она так простояла, она сама не могла сказать, но вдруг отворилась дверь, и вошла Эллен с серебряным подносом.
— Его светлость просил передать это вам, мисс, когда проснетесь, — сказала она.
Клиона удивленно взглянула на поднос. Там был запечатанный облаткой конверт, рядом лежала белая роза. Не экзотический цветок, а обычная роза, какие можно встретить в любом английском саду. Мгновение Клиона смотрела на розу, потом взяла ее и поднесла к лицу. Нежный, знакомый аромат. Клионе показалось, будто она дома, идет по запущенному газону или прогуливается у ручья, где розовые кусты, одичав, превратились в шиповник и бурно разрослись вокруг склонившихся над водою деревьев жимолости.
Эллен ждала, и Клиона поспешно взяла с подноса записку.
— Спасибо, Эллен.
Горничная вышла, и Клиона сломала облатку. На листе бумаги была лишь одна фраза: «Надеюсь, вы простите меня. Р.»
Она читала и перечитывала эти слова, и ей стало ясно их значение. Она снова поднесла розу к лицу и поняла, что больше не боится встречи с ним. Он раскаивается — он просит прощения за свой жестокий поступок, за то, что намеренно ее обидел. Он дружески протягивает ей руку и, быть может, выражает так сочувствие к слезам, которые она пролила помимо воли.
Она еще раз перечитала записку, сложила и спрятала на дно одного из ящиков туалетного стола. А розу осторожно положила на стол, собираясь приколоть к корсажу платья. Когда он увидит цветок, он поймет — Клиона оценила его жест и отвечает признательностью.
В первый раз она ощутила, что ее покинуло чувство ненависти к лорду Рейвену, которое все время жило в ее сердце, постоянно о себе напоминая. Она так долго, так сильно его ненавидела — ей было странно теперь: простой жест, записка и цветок смогли в одно мгновение совершенно изменить ее чувства.
И еще она спросила себя, не было ли так, что в последние дни гнев ее постепенно улетучивался. Она не забывала ни на миг, как он спас ее от бандитов. Ни того, как он ее выручил, когда хозяин ослика грозил побоями. Каждый раз лорд Рейвен избавлял ее от последствий, которые в ее представлении были еще страшнее, чем могли оказаться в действительности. Неудивительно, что ненависть ее поутихла. И все же, стоило Клионе вспомнить про поцелуй, как в ней опять вспыхивало возмущение.
Как он смел? Она снова задала себе тот же вопрос, но в глубине души знала — это лишь слабый отклик былых чувств, а не истинный порыв негодования.
Тем не менее одно дело — спокойно размышлять о лорде Рейвене за закрытыми дверями спальни и совсем другое — снова увидеть его лицом к лицу. Клиона в новом платье из белого батиста с синим шарфом и в соломенной шляпе, украшенной перьями того же цвета, спустилась в салон, рассчитывая найти там ожидающих ее леди Рейвен и Берил, но увидела лишь лорда Рейвена, в одиночестве сидевшего у раскрытого окна с газетой в руках.
Он встал при ее появлении, и у нее внезапно пропал дар речи и уверенность в себе. Она только увидела снова, какой он высокий, широкоплечий; фрак сине-стального цвета напоминал небо Англии, когда оно затянуто тучами, галстук был безукоризненно повязан, сапоги тонкой кожи сияли. (Как было известно Клионе — для блеска в сапожную мазь добавляли тщательно отмеренную дозу шампанского.)
— Разрешите пожелать вам доброго утра?
Голос у него был серьезный, но в глазах мелькнула улыбка. Она горько, как, наверное, никогда в жизни, пожалела, что приколола к корсажу его белую розу. Это выглядело словно обдуманное кокетство — жест, который он мог неверно понять.
— Доброе утро, милорд, — ответила она еле слышно.
Лорд Рейвен неторопливо сложил газету и подошел к ней.
— Вы чувствуете себя лучше? — спросил он.
— Да, и благодарю вас, милорд, вы… вы очень добры… беспокоясь о моем самочувствии.
— Меня мучила совесть вчера после вашего ухода. Я повторял себе, что поступил жестоко. Вы слишком юны для подобного.
— Чего именно? — спросила Клиона, у которой любопытство взяло верх над застенчивостью.
— Интриг, уловок, лжи, к которой прибегают и мужчины, и женщины, чтобы добиться своего.
Клиона вздохнула.
— Из ваших слов ясно, что и вы считаете меня чересчур неискушенной, — проговорила она. — Берил сказала то же самое.
— Что она сказала? — Вопрос прозвучал неожиданно резко.
— Что мне следует больше знать о жизни.
— О жизни?
Клиона развела руками.
— Я полагаю, Берил имеет в виду жизнь высшего света, — ответила она. — Я совсем несведуща в этом, как вашей светлости хорошо известно. Например, я не понимаю, к чему… к чему флиртовать.
— Вы всерьез вообразили, будто нуждаетесь в подобных уроках? — спросил лорд Рейвен.
К удивлению Клионы, голос его звучал недовольно.
— Наверное, мне никогда без этого не завоевать успеха, — улыбнулась Клиона.
К ее изумлению, он положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.
— Слушайте меня, — сказал он резко. — Не позволяйте, чтобы эти глупости вас испортили. Оставайтесь такой, какая вы есть.
Она была настолько поражена, что не могла ничего ответить, только молча смотрела на него. Неожиданно он отпустил ее, прошел через комнату и дернул за украшенную кисточкой сонетку, висевшую на стене.
— Вы должны меня извинить, мне придется вас покинуть, мисс Уикем, — сказал он. — Я должен быть у кардинала герцога Йоркского, он ждет меня на бокал шерри.
Клиона хотела расспросить его о брате знаменитого Веселого Принца Чарли[22], но было видно, что лорд Рейвен не намерен более тратить время на разговоры. Пришедший на звонок слуга открыл ему дверь, он вежливо откланялся и вышел.
