Розмари Роджерс - Связанные любовью
Голос Царя Нищих прозвучал ровно, маска притворной любезности надежно скрывала всякие чувства, даже если они и были. Вероятно, лишь немногие удостаивались чести видеть настоящего Дмитрия Типова.
— Сочувствую.
— Бренди? — Типов шагнул к бару. — Или предпочитаете чай?
— Бренди.
Типов разлил янтарный напиток по двум стаканам и, протянув один гостю, опустился на диван.
— A votre sante! — провозгласил он насмешливо, поднимая стакан.
Геррик поднял свой:
— Ваше здоровье.
Пригубив крепкий, многолетней выдержки бренди, мужчины отставили стаканы. Типов вытянул ноги.
— Что ж, может быть, теперь вы скажете, что привело вас в мой скромный уголок империи?
— Предположение о том, что у нас с вами общий враг.
— Я бы сказал, что общих врагов у нас с вами несколько.
Интересно, подумал Геррик, уже прикидывая, сколь ценным агентом мог бы стать такой человек.
— Неужели?
Явно довольный тем, что привлек внимание гостя, Типов покачал головой:
— Эта тема не для сегодняшнего разговора.
— Хорошо. — Геррик не стал спорить, хотя и решил, что этот визит нужно будет обязательно повторить.
— У этого общего врага есть имя?
— Да. Сэр Чарльз Ричардс.
В пронзительных глазах хозяина впервые мелькнула тень озабоченности. Впрочем, он тут же запрокинул голову и рассмеялся — громко и весело.
— Я так и думал, что вы меня не разочаруете.
— Вы его знаете? Типов достал из кармана тонкую сигару, прикурил от свечи, стоявшей на инкрустированном жадеитом столике, затянулся.
— Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, скажите, с чем связан ваш интерес к этому англичанину.
— Я могу рассчитывать, что это останется между нами?
Темная бровь выгнулась дугой.
— Вы удовлетворитесь моим словом?
Геррик ответил без раздумий. Его истинный талант заключался в умении видеть человека насквозь.
— Да. Собеседник едва заметно кивнул:
— В таком случае вот вам мое слово.
— Хорошо. — Геррик решил сразу перейти к сути дела. — У меня есть основания полагать, что сэр Чарльз занимается шантажом особы, весьма близкой к императорскому двору.
— Понимаю.
— У меня такое впечатление, что вы не очень-то удивлены.
— Должен признаться, я и сам не без греха. Бываю безжалостен и груб, люблю роскошь и красивых женщин и не обременен моралью. — Он помолчал, поиграл желваками. — Но я чужд зла. Чужд порока. И что бы вы ни сказали насчет сэра Чарльза, меня это не удивит.
— Зло и порок. — Как всегда, мысль об англичанине вызвала неприятное чувство. Если хотя бы половина слухов, ходивших о Чарльзе Ричардсе, оказалась правдой, он вполне заслуживал самой жестокой смерти. — Вы верно подметили.
Позволив себе мимолетную вспышку гнева, Типов уже скрыл ее за очаровательной улыбкой.
— К тому же я подозревал, что он занимается чем-то подобным.
— А почему вы его подозреваете?
— Потому, мой дорогой Герхардт, что я сам его шантажирую.
Геррик не стал изображать удивление. Именно это обстоятельство он имел в виду, когда стал искать возможности для встречи.
— Я был бы признателен, если бы вы поделились тем, что у вас есть на сэра Чарльза.
— Только на взаимной основе.
С губ уже готова была сорваться угроза, но в последний момент Геррик удержался. Его собеседник всю жизнь нарушал правила и бросал вызов властям, которые сражались с ним давно и безуспешно.
Нет, такого человека не запугаешь.
— Вы знаете, что это невозможно.
— В таком случае мы оба в трагическом тупике. Гость побарабанил по подлокотнику кресла. Пожалуй, пора менять тактику.
— Вам известно, что сэр Чарльз выехал из Петербурга?
— Я так и предполагал.
— А вы, случайно, не знаете, куда он отправился?
— У меня есть одна догадка.
— Поделитесь со мной?
— Может быть. Если…
— Если?..
Легко, без малейших усилий, Дмитрий Типов поднялся и, шагнув к камину, бросил в огонь сигару. Потом повернулся, и Геррик увидел перед собой человека, движимого исключительно честолюбием и страстями.
— Сэр Чарльз нанес мне серьезное оскорбление. Оскорбление, которое требует воздаяния. — Тонкие губы Типова дрогнули. — Теперь, раз уж им заинтересовались вы, я понимаю, что надежды на денежное возмещение нет.
— Полагаю, никакой.
— В таком случае придется восстановить справедливость по-свойски, и для этого мне кое-что понадобится.
— Что именно? Типов холодно усмехнулся:
— Мне понадобится сам сэр Чарльз.
— Хотите преподать ему урок?
— Нет. Этот человек не способен извлекать уроки. Им руководят силы, укротить которые не в его власти. Да он и не хочет их укрощать. — Типов посмотрел на гостя. — Урок я хочу дать всем тем, кому в голову может прийти нелепая мысль нарушить мои правила. Геррик поднялся.
— И вы всерьез полагаете, что я передам вам английского дворянина, зная, что вы наверняка его убьете?
— У вас есть чувство долга. Вы свою жизнь посвятили защите интересов Романовых. — В голосе Типова прозвучала нотка цинизма. — Цель, возможно, достойная восхищения, но кто же защитит тех бедняжек, которых не замечают ваши чиновники?
— Вы?
Человек, носивший прозвище Царь Нищих, пожал плечами:
— Можете, если хотите, ерничать, но я своих детей в обиду не даю.
Удивительно, но Геррик поймал себя на том, что в глубине души восхищается Дмитрием Типовым. Во всяком случае, умом и смелостью он превосходил большинство аристократов, толпившихся вокруг трона русского царя.
Размышляя над необычным, мягко говоря, пожеланием Типова, Геррик поднялся и подошел к столику, на котором лежала коллекция украшенных эмалью табакерок.
С одной стороны, сама передача английского дворянина в руки отъявленного преступника противоречила всем нормам морали. Отношения между императором Александром и королем Георгом IV всегда оставались напряженными, и жирный британский монарх мог устроить неприятный скандал.
С другой стороны, положение Геррика быстро менялось в худшую сторону.
В течение последних недель, когда мерзкий шантажист Николай Бабевич несколько раз требовал у княгини Марии денег, угрожая предать гласности ее разоблачительные письма, Геррик успокаивал княгиню, говоря, что бояться нечего, что писем у Бабевича нет, а иначе он представил бы какое-то доказательство. Тем не менее Мария не успокаивалась, чем привлекла внимание императора, и в конце концов Геррику пришлось взяться за дело всерьез и попытаться выяснить, кто же все-таки стоит за Бабевичем и представляет настоящую угрозу.
