Хиби Элсна - Брак по любви
— Бесспорно, он обладает литературным даром, — заявила Фанни, дочитав письмо.
Каролина печально улыбнулась:
— Я знаю, что он пишет не только мне, но и Колючке, уверяет ее, что между нами все кончено. Но я прощаю его за это, ибо он пишет ей лишь для того, чтобы развеять ее подозрения.
— Подозрения? О чем это ты? — изумленно спросила Фанни. — Насколько я помню, ты уверяла меня, что между тобой и Байроном никогда не было физической связи, у меня были все основания поверить твоим словам… Но неужели ты думаешь, что в это поверит кто-либо другой?
— Но это правда! — воскликнула Каро и разразилась бурными рыданиями. — Он… он никогда не пытался соблазнить меня… Если бы я была похожа на розовощекую и пышногрудую деревенскую пастушку! Но я всего лишь такая, какая есть…
Фанни не особенно удивилась, услышав это признание. Она разделяла мнение Уильяма, что эту театральную драму не следовало воспринимать всерьез. Каролину нельзя было назвать страстной женщиной, она больше жила воображением, нежели реальным чувством, и, по-видимому, не казалась Байрону физически привлекательной.
При этой мысли Фанни вскипела от негодования и обиды за Каролину.
— В таком случае, дорогая, ничто не мешает тебе окончательно помириться с Уильямом, — мягко сказала она.
Поездка в Ирландию в значительной степени пошла на пользу отношениям Каролины и Уильяма. Она была все еще так слаба и морально, и физически, что Уильям оставил свои насмешки и был нежен и внимателен с ней. Каро отвечала ему благодарным смирением, и через некоторое время леди Бесборо окончательно уверилась в том, что романтическое увлечение дочери лордом Байроном кануло в Лету.
Генриетта была приятно поражена, наблюдая за быстрыми переменами, происходящими с Каролиной. Правда, ее жизнерадостность, как и в детстве, время от времени сменялась вспышками раздражения и даже гнева, но Генриетта полагала, что в этом виновата леди Мельбурн, и, надо заметить, ее опасения были отнюдь не беспочвенны.
В своих письмах мать Уильяма, как бы между прочим, сообщала о все новых и новых любовных похождениях лорда Байрона; в конце концов пришло известие о том, что он предложил руку и сердце племяннице леди Мельбурн, Анабелле Милбэнк, пользующейся репутацией серьезной молодой леди и богатой наследницы. Но Анабелла отвергла предложение Байрона, и он тотчас поспешил обратить свое внимание на леди Оксфорд, бывшую подругу Каролины.
То обстоятельство, что лорд Байрон предпочел ей эту немолодую женщину с изрядно запятнанной репутацией, стало очередным унижением для Каро, которая, впрочем, перенесла его довольно мужественно.
Сей эпизод мог бы положить конец ее несчастному роману с лордом Байроном, если бы опьяненная триумфом леди Оксфорд не выудила из своего нового любовника обещание, что он никогда больше не станет искать встречи с Каролиной Лэм.
В конце концов, уже поднимаясь на борт корабля, отплывающего из Дублина в Англию, Каро получила от Байрона столь оскорбительное и жестокое письмо, что леди Бесборо сочла необходимым отложить отъезд из Лондона на неопределенный срок, а саму Каролину, повергнутую в состояние глубочайшего шока, немедленно снова уложить в постель.
«Моя дорогая Фанни… — писала леди Бесборо, — ты не можешь себе представить, что творится у меня в душе…»
Прочитав эти строки, Фанни устало вздохнула. Когда ей принесли это письмо, она срезала в саду свежие цветы, чтобы украсить ими гостиную.
Из дома доносились неуверенные скрипичные пассажи, скрипке вторило пианино — сыновья Чарльза приехали из Харроу домой на пасхальные каникулы.
Со времени смерти Чарльза прошло уже около трех лет, но Фанни и не помышляла о новом замужестве. Ее девичья влюбленность в Уильяма со временем угасла; повзрослев, она с горечью осознала, что ее грезам никогда не суждено сбыться.
Теперь она редко бывала в Лондоне и лишь время от времени приезжала в Брокетт, чтобы повидаться с Каро и Генриеттой.
Оставив на крыльце корзинку с цветами, Фанни вернулась в дом. Ее взгляд был рассеян, в руке она сжимала недочитанное письмо.
Перед ее мысленным взором проносились события последних лет.
Они с леди Бесборо не уставали тешить себя надеждами, что Каролина навсегда порвала с Байроном, но их ожидания неизменно оказывались напрасными.
После поездки в Ирландию, закончившейся ужасной катастрофой, Каролина провела несколько месяцев в Брокетте, где вела себя как настоящая сумасшедшая.
Обзаведясь целым сонмом едва знакомых ей молодых обожателей, принадлежащих к самым разнообразным слоям общества, она целыми днями скакала верхом по окрестным деревням, повсюду сопровождаемая своей шумной свитой, и, по слухам, предлагала неслыханное по своей щедрости вознаграждение любому смельчаку, который бы рискнул вызвать на дуэль лорда Байрона.
Но, как оказалось, никто из них так и не отважился пойти ради нее на столь рискованный шаг, и тогда она приказала развести в саду огромный костер. Когда в небо взметнулись языки пламени, Каро ненадолго исчезла в доме, а затем снова появилась в сопровождении лакея, держащего в руках ворох подарков, преподнесенных ей лордом Байроном, и шкатулку с его письмами. После того как все это было торжественно предано огню, специально нанятые по такому случаю деревенские девушки начали отплясывать вокруг костра, громко распевая глупую и довольно вульгарную песенку, сочиненную самой Каролиной.
Тем не менее переписка между Каро и лордом Байроном не прекращалась. Вскоре они встретились в Лондоне, и он, к тому времени порядком уставший от назойливости леди Оксфорд, сумел вымолить у Каролины прощение. Впрочем, перемирие длилось лишь до того дня, пока на одной из шумных столичных вечеринок лорд Байрон не оказался замечен в обществе своей очередной пассии.
Но однажды случилось то, что повергло всех близких Каролины в состояние отчаяния и ужаса.
На одном из балов лорд Байрон имел неосторожность в присутствии Каролины проявить повышенное внимание к хорошенькой юной леди, впервые выехавшей в свет, за что тотчас и поплатился. Разъяренная Каро, выкрикивая что-то нечленораздельное, схватила со стола хрустальный бокал и, разбив его о пол, принялась резать себе осколками руки. Кровь заливала ее бальное платье, дамы в ужасе верещали, а мужчины, бросившиеся было к ней на помощь, застыли в испуге, так как она тут же поднесла один из осколков к своему горлу, угрожая нанести смертельную рану. Только леди Мельбурн удалось сохранить присутствие духа: неслышно подойдя сзади, она мертвой хваткой вцепилась Каро в запястья, не давая ей возможности привести в исполнение свою угрозу, и держала ее в таком состоянии до тех пор, пока не подоспел Уильям и не вынес ее из комнаты на руках.
