Хиби Элсна - Брак по любви
Глава 10
Иногда Каролине снился сон, в котором сметающий все на своем пути бурный речной поток уносил ее куда-то в пугающую неизвестность, а ее родные стояли на берегу и безучастно смотрели, как она беспомощно барахтается в воде, не предпринимая ни малейшей попытки ей помочь.
Она просыпалась в холодном поту, объятая бесконечным ужасом, и понимала, что ее кошмар продолжается и наяву, ибо рядом не было никого, кто бы протянул ей руку помощи.
Она более не была властна над своей жизнью, но не могла объяснить этого ни Уильяму, ни Фанни, ни даже своей матери.
Роман с лордом Байроном поначалу казался ей мечтой, воплощенной в реальность: наконец-то она нашла героя своих грез, человека, в чьей душе так же, как и в ее собственной, бурлил водоворот эмоций, поэта, обладающего магнетическим шармом и чувством прекрасного.
Но хотя она и говорила себе, что наконец-то повстречала любовь всей своей жизни, какая-то часть ее существа упорно отказывалась этому верить, и тогда она вспоминала те дни, когда была по-настоящему счастлива — те самые дни в Брокетте, напоенные ласковым солнцем, когда они с Уильямом гуляли, читали, смеялись и любили, бесконечно любили друг друга.
Впервые узнав о том, что Байрон частенько коротает время в апартаментах леди Мельбурн, Каролина впала в истерику. Свекровь, очевидно, решила не упускать возможности попрактиковаться на нем в искусстве легкого, ни к чему не обязывающего флирта, в котором достаточно преуспела к своим шестидесяти с лишним годам, а молодой поэт чувствовал себя весьма польщенным вниманием столь знатной и великосветской дамы.
Теперь, когда она увидела лорда Байрона таким, каким он был на самом деле, — высокомерным, самонадеянным, эгоистичным, неспособным на искренние чувства, не испытывающим к ней ни капли любви, — ее жизнь превратилась в бурную драму, и ей иногда чудилось, будто темное облако заслонило от нее солнечный свет.
Несмотря на свое страшное открытие, она не могла позволить ему просто уйти, так же, как и сама не могла сойти с освещенной огнями сцены и шагнуть за кулисы, в реальный мир с его поблекшими, пастельными красками. Это поддельное, фальшивое возбуждение, будоражащее ей кровь, стало для нее чем-то вроде наркотика, без которого она уже не могла существовать.
Единственным человеком, который знал рецепт противоядия, был Уильям, но он лишь смеялся над ней, и его насмешки толкали ее на еще более безумные и даже отчаянные поступки.
Он говорил ей в глаза, что она влюблена в Байрона не более, чем в картину, висящую на стене, но при этом великодушно обещал, что готов подождать в сторонке окончания этого спектакля.
«Эти насмешки говорят лишь о его полном безразличии ко мне, — думала Каролина. — Если бы он любил меня, то давно бы вызвал Байрона на дуэль».
Ее воображение рисовало красочные сюжеты, полные драматизма: Уильям берет со столика бокал с вином и театральным жестом выплескивает его в лицо Байрону; она бросается вперед и падает в ноги Уильяму, умоляя его сжалиться над ее жестоким любовником, в то время как сам Уильям дрожащим от волнения голосом призывает ее, наконец, сделать свой выбор.
На этом месте картинка обычно затуманивалась, так как Каролина все еще находилась в нерешительности по поводу того, как бы ей следовало поступить в данных обстоятельствах.
Впервые после смерти мужа приехав на Кэвендиш-сквер, Фанни обнаружила Генриетту в полном смятении чувств и после недолгих расспросов выяснила, что утром того же дня Каролина ушла из Мельбурн-Хаус, и теперь никто не знает, где ее искать.
По словам лорда Мельбурна, Каро в приступе гнева заявила ему, что намерена сбежать с лордом Байроном, на что он раздраженно ответил, что она вольна поступать по собственному усмотрению, хотя он испытывает сомнения по поводу того, захочет ли ее любовник куда-либо бежать с ней.
Не удостоив свекра ответом, оскорбленная Каролина бросилась вон из дома с непокрытой головой и без единого пенни в кармане.
Весь день леди Бесборо в сопровождении Фанни колесила в экипаже по улицам Лондона в бесплодных поисках пропавшей дочери.
Ближе к вечеру лорд Байрон доставил беглянку домой.
Он рассказал, что получил весточку от своего знакомого, служившего корабельным врачом в Кенсингтоне. Тот сообщал, что Каро, с которой они были едва знакомы, явилась к нему, едва держась на ногах от усталости. Она изложила ему довольно туманный план, согласно которому она, предусмотрительно заложив свое бриллиантовое кольцо, собиралась немедленно отправиться на некоем мифическом корабле в некое мифическое путешествие.
Последствия этой безумной эскапады сказались на здоровье Каролины не лучшим образом: она слегла и некоторое время была настолько слаба и беспомощна, что все обитатели Мельбурн-Хаус, равно как и Кэвендиш-сквер, наконец-то получили возможность вздохнуть с облегчением. Как выразился Джордж Лэм, «маленькое чудовище на время перестало представлять собой опасность».
Все понимали, что настал момент действовать.
Было решено, что Генриетта вместе с Уильямом и Каролиной на некоторое время уедут из Лондона и отправятся в Ирландию.
Фанни должна была возвращаться в Эш-Мэйнор к осиротевшим мальчикам, а перед отъездом они с Каролиной долго разговаривали наедине. Каро все еще неважно себя чувствовала и лежала в постели, она очень исхудала, а ее глаза опухли и покраснели от нескончаемых слез.
— Они уговорили Уильяма увезти меня отсюда, но это было не его решение, — сказала она с горечью. — Если бы лорд Байрон захотел оказаться на его месте, Уильям был бы только рад отделаться от меня.
— Возможно, ты и права, но он поступил бы так только потому, что уверен: ты не будешь с ним счастлива, — ответила Фанни.
— Я никогда не смогу быть счастливой ни с ним, ни с кем-либо еще. Любовь не приносит людям счастья. Мое сердце разрывается на куски, и я уверена, что мысли о нашей разлуке приносят Байрону те же невыносимые страдания, что и мне. Вот, взгляни, сегодня утром я получила от него письмо.
Каро вытащила из-под подушки распечатанный конверт. Фанни пробежала глазами по строчкам, в которых Байрон витиеватым, напыщенным слогом заверял Каролину в своей вечной любви и верности. «Они сделают все, чтобы разрушить наши чувства и заставить тебя перемениться ко мне, — писал он, — но помни, что моя любовь к тебе бессмертна».
— Бесспорно, он обладает литературным даром, — заявила Фанни, дочитав письмо.
Каролина печально улыбнулась:
— Я знаю, что он пишет не только мне, но и Колючке, уверяет ее, что между нами все кончено. Но я прощаю его за это, ибо он пишет ей лишь для того, чтобы развеять ее подозрения.
