Джо Беверли - Таинственный герцог
— Вы женились бы на омерзительной мегере, которая на двадцать лет старше вас и которая всегда будет обращаться с вами как с грешником?
Белла пристально посмотрела на него.
— Трудно представить такую ситуацию, мисс Барстоу, но нет, не женился бы. Вы знаете, какой долг был у вашего брата?
— Шестьсот гиней.
— Скромная сумма, чтобы принести столько несчастья.
— Скромная! Должно быть, контрабанда — очень прибыльное занятие.
— Прибыльное. Но я не занимаюсь контрабандой. Вернее, редко занимаюсь, — поправил он себя.
Внезапно на них как из ведра обрушился ливень, и Торн, положив руку ей на талию, быстро повел Беллу к зданию.
— «Корона и якорь». Здесь нам подадут чай.
Белле пришлось бежать, чтобы поспевать за ним.
— Это здесь меня держали! — напомнила она ему. — Кто-нибудь может узнать меня.
— Ну и пусть, — улыбнулся он, сверкнув белыми зубами.
Белла рассмеялась — наслаждаясь дождем, наслаждаясь сильной мужской рукой, наслаждаясь обаянием уверенной улыбки. Когда последний раз она была такой беззаботной?
На маскараде. С пастухом. Когда выскользнули на балкон ради безнравственных поцелуев.
А капитан Роуз доводится герцогу Айторну братом.
При этой мысли она остановилась как вкопанная. Мог ли этот мужчина, который сейчас стряхивал воду со своей треуголки, быть на празднестве в костюме пастуха? В этом не было ничего невероятного. Не поэтому ли ее так быстро потянуло к нему сегодня? А как же лакей? Опять капитан Роуз? Это захватывало и одновременно тревожило Беллу. Мог он узнать Келено? Каковы будут последствия?
— В чем дело?
Белла отвлеклась от своих размышлений и увидела, что он внимательно смотрит на нее.
— Вы все еще беспокоитесь, что кто-то узнает вас спустя четыре года? Сомневаюсь, что я узнал бы вас без напоминания. Но в любом случае какое это может иметь значение?
Белле не пришлось отвечать, потому что вышедшая в холл женщина средних лет закричала:
— Не смей разносить сырость по всему моему полу, Калеб Роуз!
Калеб. Почему-то библейское имя совсем не подходило капитану.
— От меня не больше сырости, чем от вышедшей из воды утки, тетя Энн, — возразил он. — Пожалейте двух уток и сделайте чай.
— Тоже мне, скажешь, — захихикала толстуха. — Сэри, принеси полотенца! — распорядилась она, провожая их в маленькую гостиную с одним узким окном и четырьмя простыми стульями.
В комнате было тепло от камина, и Белла сняла накидку.
Капитан Роуз продолжал шутить с хозяйкой гостиницы, и она со смехом отвечала ему тем же. Белла сняла перчатки и протянула руки к огню, подумав, что, конечно, с такой любовью можно относиться только к хорошему человеку.
Служанка принесла полотенца, и Белла, старательно вытирая от дождя лицо и шляпу, пыталась определить сходство между пастухом и морским капитаном: оба высокие, крепкого сложения, но не толстые, на подбородке щетина…
Когда служанка и хозяйка гостиницы ушли и Белла с капитаном остались одни, он повернулся и перехватил ее внимательный взгляд. И хотя дверь была открыта, у Беллы возникло чувство некоторой неловкости.
— Прошу вас, сядьте, — он жестом указал на стул у камина, — и расскажите, что именно вы придумали для своего брата.
Белла заняла место по одну сторону от камина, он сел по другую, и сделал это с утонченной грацией. Несомненно, переменчив, как море.
— Вы разглядываете меня так, словно я загадка, — заметил он, подняв бровь.
— Наверное, я стараюсь определить, насколько вас изумит мой план.
Это была правда.
Вернулась хозяйка гостиницы — она сама принесла поднос с чаем.
— Вот так, мадам, это вас согреет. И не позволяйте ему никаких проделок. Ну а ты и сам сможешь налить себе, — обратилась она к капитану Роузу. — Веди себя прилично, мой мальчик, и не закрывай дверь.
Когда она вышла, капитан Роуз налил себе в чашку совсем немного молока и, поморщившись, сказал:
— Очевидно, она думает, что имеет право обращаться со мной как с озорным мальчишкой.
— Хорошо, когда кто-то так поступает.
— Неблагодарная красотка, — ухмыльнулся он.
Белла ответила ему улыбкой, неожиданно полной… счастья. Да, это именно то слово и еще одно незнакомое ощущение. Но здесь, в этой уютной комнате, у теплого камина, с чашкой чая она не могла вспомнить, чтобы чувствовала себя более счастливой.
— Превосходный чай.
— Вы специалист? — поинтересовался он, глядя на нее поверх чашки.
— Нет, но, думаю, отличаю хороший от плохого, и этот мне нравится.
— Это смесь, которую я люблю, тетя Энн готовит такой чай для посетителей, способных оценить его. Но вернемся к наказанию Огастуса Подлого. У вас есть какие-либо соображения, как раскрыть его грехи?
— Нет, — была вынуждена признаться Белла. — Я думала просто поймать его на месте преступления, но этим многого не добиться.
— Ему это очень не понравилось бы.
— Конечно. И быть может, я смогла бы распространить эту новость.
Через послание леди Фаулер, подумала Белла, но грехи провинциального баронета вряд ли заинтересовали бы эту леди.
— Понимаете, он собирается жениться на милой и невинной юной девушке. Я не просто стремлюсь отомстить ему, мне нужно, чтобы он не смог жениться на Шарлотте Лэнгем или какой-то другой приличной женщине, чтобы он больше не смог издеваться над людьми.
Капитан Роуз пристально смотрел на нее, и Белла отвернулась.
— Простите, не понимаю, зачем я обременяю вас всем этим.
— Глупости. Я же сказал, что помогу вам, если смогу, но ваша месть будет воспринята как озлобленность.
— Я понимаю, — вздохнула Белла, снова взглянув на него. — Значит, все безнадежно?
— Смерть была бы наивысшей справедливостью, — высказался он.
— Я не смогу убить брата. — Она всматривалась в лицо капитана. — Возможно, более сильная женщина и смогла бы, а я нет, не смогу.
— Но вы смогли приехать сюда, чтобы нанять убийцу? — словно прощупывая ее, спросил капитан Роуз, и Белла почувствовала болезненный укол.
— Нет, — ответила она и, не желая показаться слабой, добавила: — Смерть слишком хороша для него. — И внезапно поняла, что это правда. — Я хочу, чтобы он жил со своим наказанием, как жила я. Я хочу, чтобы он не мог больше быть судьей, чтобы его не принимали в приличном обществе, чтобы он даже не мог ходить по улице…
Слова вырвались у нее непроизвольно, и теперь она взглянула на собеседника, чтобы понять, испытывает ли он отвращение к ней.
— Возможно, через несколько лет он пустит пулю себе в лоб. Это вас огорчит? — только и сказал он.
