Мишель Маркос - Уроки влюбленного лорда
Глаза Вайолет затуманились.
— Всем сердцем. Хотя подозреваю, что он меня не любит.
Шона пришла в замешательство. С одной стороны, ее обрадовало известие, что Вайолет ей не соперница в любви Коналла. Но трагедия неразделенной любви Вайолет к Стюарту омрачала радость.
— Я и не догадывалась, что вы знали его раньше.
Вайолет вздохнула.
— Мы довольно хорошо знаем друг друга. С года моего дебюта в обществе. Мы встретились в опере. Он был такой ослепительный, такой очаровательный. И нетерпеливый. Он сразу подошел ко мне, не обращая внимания на моего сопровождающего. Словно, кроме нас двоих, на земле больше никого не существовало. И когда заговорил со мной, мне показалось, будто он заглянул в мою душу, а я — в его. И хотя он был об руку с дамой сомнительной репутации, я поняла, что он так же одинок, как и я. И всякий раз, когда мы встречались, сколько бы людей нас ни окружало, мы, казалось, понимали друг друга так, как никто не понимал.
По щеке Вайолет скатилась слеза, и Шона инстинктивно промокнула ее полотенцем.
У Вайолет задрожали губы.
— Спасибо, вы так добры. Я очень сожалею, что вынуждена принимать участие в этой ужасной несправедливости, устраиваемой моей матерью по отношению к Стюарту и доктору Макьюэну. И похоже, против вас. — Она накрыла руку Шоны своей. — Мне так стыдно за себя. Когда я увидела, как загорелось лицо Стюарта при вашем появлении в гостиной, мне захотелось вас возненавидеть. Это низко с моей стороны, и я прошу меня простить.
Если бы не трагичность ситуации, Шона посмеялась бы над иронией судьбы. Ведь она чувствовала к Вайолет то же самое.
— О, не стоит беспокоиться по поводу влюбленности в меня Стюарта, леди Вайолет. У него распутные глаза, но он не посмел бы ко мне и пальцем прикоснуться. А с нашей стороны глупо ненавидеть друг друга. Лучше было бы сразу отчекрыжить ему яйца.
Вайолет прыснула, но улыбка тут же исчезла с ее лица.
— Я думаю, он даже не подозревает, что расстраивает меня, когда смотрит на других женщин.
Шона попыталась представить их вместе.
— Я знаю, что вы питаете к нему нежность, но он ненасытный, как блудливый кот. Как можно отдать свое сердце мужчине, который бегает за каждой юбкой.
Вайолет приподнялась на локтях. В ее искренних глазах снова сверкнули слезы.
— Вы просто не понимаете его, мисс Шона. Никто его не понимает. Я знаю, что в нем скрывается замечательный человек. Я это вижу! Но в глубине души он думает, что недостоин любви — и в первую очередь своей собственной, — отсюда и неприятие любви других. Он препятствует собственному счастью тем, что ищет самоутверждения в страсти женщин. Мне очень неприятно, что он так низко себя ценит. Как может он в таком случае оценить любовь к той душе, которую презирает? Я молю только об одном, чтобы он позволил мне показать ему все то хорошее, что я вижу в нем. Тогда он станет тем человеком, которым должен быть.
Шона с удивлением вздохнула.
— Значит, вы испытываете к нему нечто большее, чем нежность.
— Совершенно верно, — пожала плечами Вайолет, поддаваясь улыбке. — Еще у меня слабость к мужчине с ямочками на щеках.
Девушки прыснули от смеха. В результате никто из них не слышал, как приоткрылась дверь. И не видел, как вошла герцогиня.
— По‑моему, ты уже чувствуешь себя лучше, — сказала она.
Радость тут же погасла на лице ее дочери.
— Не совсем, maman. Я только…
— Вайолет, пожалуйста, соберись и возвращайся за стол.
— Но maman, меня только что вырвало…
— Значит, в желудке больше ничего нет, чтобы тошнило. Пожалуйста, вернись к Балленкриффу за стол. Из‑за нас не подают десерт. Кажется, это что‑то шотландское под названием кранахан. Что бы это ни было, я надеюсь, что ты все съешь. Я сейчас приду.
— Да, maman.
Вайолет бросила на Шону извиняющийся взгляд и, поправив платье, выскользнула за дверь.
Шона тоже направилась к двери, но ее остановил непререкаемый голос герцогини.
— Мисс Шона, вы не позволите переговорить с вами с глазу на глаз?
Слова выражали просьбу, но тон, не оставлявший право выбора, не позволил Шоне отказаться. Она повернулась к герцогине.
— Будьте добры закрыть дверь.
Лишь услышав щелчок закрывшейся двери, герцогиня начала говорить:
— Простите меня за прямоту, но у меня нет желания толочь воду в ступе. У вас есть какие‑то планы, связанные с семьей Макьюэн?
— Планы?
Герцогиня закрыла глаза и перефразировала вопрос, как будто обращалась к малому ребенку:
— Позвольте мне быть еще прямолинейнее. Вы состоите в сексуальных отношениях с Коналлом Макьюэном?
Шона от изумления раскрыла рот:
— Ну вы и нахалка! Какое вам дело?
— Уверяю вас, самое непосредственное, раз моя единственная дочь собирается за него замуж. Я бы хотела знать, с какими людьми он общается. И какие женщины его окружают.
— В таком случае вам лучше задать этот вопрос ему.
Герцогиня улыбнулась:
— Думаю, что я уже получила ответ. — Сделав шаг вперед, она вплотную приблизила к Шоне лицо. — Вы уникальная женщина. В вас много силы, хотя ее и не разглядеть при полном отсутствии утонченности. Позвольте мне оказать вам большую услугу, чтобы в будущем избавить от страданий. Строго между нами, такого мужчину, как Коналл Макьюэн, интригуют женщины низкого происхождения, особенно те, которые доставляют ему удовольствие. Вы для него не больше чем игрушка. Трудно поверить, чтобы мужчина с его яркими внешними данными стал связываться с простой служанкой, если только не с целью поразвлечься. Поэтому советую вам поостеречься и не питать себя напрасными надеждами, что когда‑нибудь вы завоюете его сердце и станете в этом доме хозяйкой. Многие служанки попадались на эту удочку, порой подогреваемые самим господином, но оказывались у разбитого корыта, опозоренные и с разбитым сердцем. Возможно, ваша любовь и могла бы осуществиться, но этого не будет. Коналлу Макьюэну предназначено жениться на женщине высокого происхождения и достаточно состоятельной, а не какой‑то шотландской мисс, тем более если он подобрал ее на улице. Поэтому советую вам, если у вас имеются какие‑то виды на Коналла Макьюэна, раз и навсегда с ними распрощаться. Мы понимаем друг друга?
Шоне показалось, будто ее ударили в солнечное сплетение. Ее сердце громко стучало, как будто хотело заглушить ту правду, которая могла содержаться в словах герцогини. Все же Шона ничего не могла ответить, уверенно оспорить сказанное герцогиней.
Но одно Шона знала как непреложную истину.
— Когда я работала на ферме «Майлс‑Энд», у нас была одна очень гордая кобыла, которая считала, что чересчур хороша, чтобы тянуть плуг.
