Мишель Маркос - Уроки влюбленного лорда
— Я велел кухарке, — Коналл повернулся к герцогине, сидевшей по правую руку от него, — приготовить для вас вкусное шотландское угощение. Хотя порой ловлю себя на том, что скучаю по Англии. Должен признаться, что сам я предпочитаю продукты, выращенные в северном климате.
Герцогиня посмотрела на дочь, сидевшую слева от Коналла:
— Мы с Вайолет большую часть времени проводим в Лондоне. По окончании сезона отправимся развеяться в Бейсингхолл. Вам знаком Бекингемшир, Балленкрифф?
— Боюсь, что нет, — сказал он, пока лакей сервировал более изысканную версию супа коки‑лики[7]. — Наш дом в Лондоне служил нам местом проживания круглогодично. Я даже не бывал в Балленкриффе с тех пор, как уехал отсюда в возрасте пяти лет. Но теперь мне здесь даже нравится.
Коналл украдкой взглянул на Шону, чего никто не заметил.
За исключением герцогини.
— Тогда позвольте мне познакомить вас с домом, который в один прекрасный день станет вашим.
Пространное описание поместья Бейсингхолл герцогиня начала с огромных конюшен, где содержались призовые чистокровки, и закончила галереей с дарами английских монархов.
Шона тем временем разглядывала леди Вайолет. Ей хотелось возненавидеть девушку за прелестное платье из органзы, за исключительные рубины на шее, за призовых чистокровок. Даже за это скромное очарование, исходившее от всего ее безыскусного облика. Но ненависти не за что было зацепиться. Девушка была не виновата в том, что Господь наделил ее красотой и богатством. Делать из нее врага было все равно, что ненавидеть Уиллоу. Ни одна из них не была повинна в том, что привлекала мужские взгляды. Если кого и следовало винить, так это самого Коналла. Это он предал чувства Шоны. Он сделал предложение руки и сердца леди Вайолет. Это он заслужил ее недовольство.
Коки‑лики оказался выше всяких похвал. Ничего лучше Шона не пробовала. Но леди Вайолет лишь полоскала в супе ложку, перемещая с места на место кусочки курятины. Сначала Шона решила, что девушка делала это для видимости. Некоторые дамы стремились создавать у мужчин впечатление, что из опасения поправиться скорее съедят свои салфетки, чем то, что у них на тарелке. Но вскоре стало ясно, что суп леди Вайолет действительно не нравится.
На миг Шона сосредоточилась на том, что говорила герцогиня.
— Как видите, Балленкрифф, — продолжала аристократка, — было нетрудно сохранить собственность в наших руках, поскольку мой муж, Фредерик, умер interstat.
— Бедняга, — воскликнула Шона. — От старости, говорите.
Герцогиня ошеломленно моргнула и удивленно уставилась на нее:
— От старости что?
Стюарт расхохотался. Даже леди Вайолет прыснула в несъеденную салфетку.
Коналл с трудом сдержал смешок.
— Нет, Шона, interstat значит умереть, не оставив завещания.
— О, прошу прощения.
Шона ощутила, как у нее зарделись щеки, но почему‑то обрадовалась, что сумела развеселить грустную леди Вайолет.
Тем временем лакей подал на стол маринованного лосося на листьях тушеной капусты. От него исходил божественный аромат, и Шона с облегчением вздохнула, что можно переключиться. Но Вайолет изменилась в лице. Вид еды вызвал у нее явное отвращение. Прижав салфетку ко рту, она откинулась на стуле.
— Вам нехорошо? — спросила Шона.
— Нет, все в порядке, — ответила она нервно, и над ее верхней губой проступили капельки пота.
Шона не могла не заметить страданий девушки.
— Но это не так! У вас лицо позеленело. Может, лучше пойти и полежать немного?
— Думаю, я так и сделаю. Если вы меня извините, Балленкрифф? И с вашего разрешения, maman?
Коналл поднялся из‑за стола:
— Конечно. Я велю миссис Доэрти принести вам в комнату несколько свежих лимонов. Вдыхайте их запах, чтобы уменьшить эффект nausea gravidarum[8]. И еще пришлю вам клубничного пюре. Оно поможет успокоить желудок.
— Благодарю, — проговорила леди Вайолет и выбежала из комнаты.
Шону вдруг охватило усиливающееся с каждым мгновением чувство беспокойства, и она встала со стула:
— Я пойду с ней.
Джентльмены снова поднялись.
— Уверена, в этом нет необходимости, — объявила герцогиня.
— На самом деле, ваша светлость, — вставил Коналл, — думаю, что это значительно облегчило бы состояние леди Вайолет. Спасибо, Шона. Большое спасибо.
Желание помочь женщине, которая собиралась похитить у нее Коналла, не должно было возникнуть у Шоны. Но она не могла отделаться от стремления облегчить страдания любого человека. Коналл проводил ее кивком головы, и Шона направилась по коридору к лестнице, ведущей наверх, где располагались спальни для гостей.
Открыв дверь в комнату леди Вайолет, Шона увидела, что ее рвет в ночной горшок.
Схватив полотенце, Шона смочила его водой из кувшина на умывальнике и, присев рядом с Вайолет на кровать, принялась протирать мокрый от пота лоб девушки.
Когда приступ рвоты прошел, Вайолет откинулась на подушки. От ее красоты осталась лишь тень воспоминаний.
Шона протерла влажным полотенцем ее щеки, покрывшиеся красными пятнами.
— Теперь вам лучше?
Вайолет слабо кивнула.
— Что с вами? Съели что‑то несвежее?
— Нет. Вы очень добры. Мне скоро станет лучше.
— Я тоже так думаю. Вы похожи на кошку, проглотившую больную мышь.
Вайолет со стоном снова схватилась за ночной горшок.
— Прошу прощения, — извинилась Шона, проклиная свое бесчувствие. — Давайте поболтаем о приятных вещах.
Вайолет кивнула, измученная борьбой с приступом тошноты.
— Вы его любите, правда?
Рука Шоны застыла в воздухе.
— Что?
— Доктора Макьюэна. Вы любите его. Я вижу.
Эти миндалевидные глаза видели гораздо больше, чем хотелось Шоне. Ей показалось, будто кто‑то вгрызся в ее внутренности. Не доверяя своему голосу, Шона пожала плечами.
— Если это послужит вам хоть каким‑то утешением, мисс Шона, я не больше вашего хочу, чтобы эта свадьба состоялась. О, я в восторге от доктора Макьюэна… он добрый и очень красивый мужчина. Но мое сердце уже отдано другому.
— Правда? Кому?
Вайолет закрыла глаза.
— Брату Балленкриффа. Стюарту Макьюэну.
У Шоны подскочило сердце.
— Вы… любите Стюарта?
Глаза Вайолет затуманились.
— Всем сердцем. Хотя подозреваю, что он меня не любит.
Шона пришла в замешательство. С одной стороны, ее обрадовало известие, что Вайолет ей не соперница в любви Коналла. Но трагедия неразделенной любви Вайолет к Стюарту омрачала радость.
— Я и не догадывалась, что вы знали его раньше.
