Джуд Деверо - Укрощение
Роган вытаращил глаза. Документ действительно оказался фальшивым, подделанным истцом, который обозлился на сына подлинного владельца, застав его за разговором со своей молоденькой женой.
— Ну? — спросила Лайана. — Надеюсь, ты не послал людей выкинуть бедного фермера с его земли?
— Нет, конечно! — отрезал он. — И не сжег никого из тех, кто ел моих крыс.
— Может, ты сделал ребенка дочери фермера? — шутливо осведомилась она.
— Нет, но его жена была настоящей красоткой. Большие…
Он очертил в воздухе два полушария.
— Ах ты… — рассердилась Лайана, бросившись на него.
Он поймал ее, сделал вид, что она сбила его с ног, прижал к себе и поцеловал.
— Но я правильно рассудила, верно? И документ оказался подложным?
Она лежала на нем, с наслаждением ощущая под собой его упругое тело.
— Ты совсем промокла. Может, разденешься и развесишь одежду на кустах?
— Не уходи от разговора. Так был документ поддельным или нет?
Он поднял голову, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась.
— Итак? Был или не был?
— Да, он оказался фальшивым, — раздраженно процедил Роган.
Лайана рассмеялась и стала целовать его шею.
Роган закрыл глаза. Очень немногие женщины не боялись его. Придворные аристократки обычно задирали перед ним носы, поэтому Роган убедил себя, что предпочитает служанок. Но те всегда тряслись при виде его хмурой физиономии. А вот эта женщина смеялась над ним, кричала на него и отказывалась повиноваться.
— …и я могу помочь, — договорила она.
— В чем именно?
— Судить тяжбы.
Она стала лизать его ключицу.
— Только через мой труп, — жизнерадостно хмыкнул он.
Лайана принялась зазывно извиваться.
— Я лежу на твоем теле, только вот мертвым оно мне не кажется.
— Ты наглая девчонка, — объявил он, целуя ее.
— И как же ты меня накажешь?
Он ловко перевернул ее, лег рядом и перебросил ногу через ее бедра.
— Я тебя измотаю.
— Невозможно, — успела ответить она как раз за мгновение, как он завладел ее губами.
Среди деревьев раздались шаги, которых любовники сначала не услышали.
— Габи, говорю я тебе, это плохая идея, — донесся мужской голос.
— А я отвечу, что под лежачий камень вода не течет, — возразила женщина.
Лайана ощутила, как напряглось тело Рогана. Поспешно вынув короткий меч из-под туники он встал на колени перед женой, защищая ее своим телом.
В просвете между деревьями показались Бодуин, маленькая пухленькая женщина с девочкой на одной руке и корзинкой — в другой. Между взрослыми брел мальчишка.
Лайана и Роган непонимающе переглянулись.
— А вот и мы, — объявила толстушка, выступив вперед. — Бодуин рассказал мне все. Простите его вспыльчивый нрав. Я его жена, Габриела, но все зовут меня Габи, а это наши дети, Сара и Джозеф. Я сказала Бодуину, что если мы собираемся жить с вами, следует сначала познакомиться. Мой отец был рыцарем, конечно, не графом и без всякого титула, но человеком уважаемым. Я знала, что Бодуин — сын лорда, и умолила отца разрешить мне выйти за него. — Она окинула высокого красавца обожающим взглядом. — И ни минуты об этом не пожалела. Миледи, вам не холодно в этой мокрой одежде? С ваших волос сходит краска и перепачкала вам все лицо. Позвольте помочь вам умыться.
Роган и Лайана, так и не оправившиеся от изумления, не шевелились. Роган по-прежнему стоял на коленях с мечом наготове. Когда Габи протянула руку, Лайана не двинулась с места.
— Продолжай, — посоветовал Бодуин. — Все привыкли делать так, как она прикажет.
Слова были недобрыми, но в голосе звучала любовь. Однако они казались на редкость неподходящей парой: Бодуин — высокий, стройный, красивый и явно рассерженный и Габи — маленькая, пухленькая, хорошенькая, далеко не красавица, но с лица ее не сходила улыбка.
Лайана взяла протянутую руку женщины и последовала за ней к ручью. Она привыкла, что женщины класса Габи боятся ее, но с тех пор, как она появилась на земле Перегринов, мир словно перевернулся.
— А ты сиди и веди себя прилично, — велела Габи, усадив дочь на землю. — Миледи, я слышала, что произошло сегодня утром. Братья не должны драться. Я всегда говорила, что в один прекрасный день его братья из замка увидят истину, и оказалась права. Он хороший человек, мой Бодуин, и сделает все, что от него потребуют. Взгляните на них! Как две капли воды!
Лайана обернулась к стоящим рядом мужчинам. Они не смотрели друг на друга. Не разговаривали. Втиснувшийся между ними мальчик тоже молчал.
— Наклонитесь над водой и дайте мне вымыть ваши волосы, — велела Габи.
Лайана послушалась.
— Ваш так же неразговорчив, как мой? — спросила Габи.
Лайана не знала, что делать. Стоит подружиться с женщиной или нет? Странно, как одежда влияет на точку зрения! Будь сейчас на ней лучшее платье из голубого шелка, она ожидала бы от этой женщины поклонов и подобострастия. Но в крестьянской юбке… она чувствовала себя почти… почти ровней Габи.
— Если приковать его цепями, может, он и откроет рот. Но много от него не услышишь, — откликнулась наконец Лайана.
— Не сдавайтесь, иначе он окончательно уйдет в себя. И смешите его побольше. Как он выносит щекотку?
— Щекотку? — удивилась Лайана, по лицу которой струилась черная краска, перемешанная с водой.
— Угу. Щекочите ему ребра. Они, ничего не скажешь, хорошие люди. И не изменчивы в своих привязанностях. Если он любит вас сегодня, значит, будет любить вечно! Не то что некоторые люди, которые любят вас сегодня, а завтра еще кого-то. Ну вот, все в порядке. Ваши волосы снова посветлели.
Лайана села и принялась выжимать волосы.
— Но теперь мы не можем вернуться на ярмарку. Кто-нибудь меня узнает.
— Верно, — серьезно кивнула Габи. — Не можете. Крестьяне только и говорили, что о таинственном человеке, который побил Бодуина. Вам не следует возвращаться. — Но тут ее лицо просветлело. — Я принесла с собой еду, и мы можем посидеть здесь, в этом чудесном местечке.
Габи не сказала Лайане, что истратила на еду сбережения за целый год. Несмотря на внешнюю жизнерадостность и некоторое легкомыслие, она была очень амбициозной. Но не в отношении себя. Она была готова сделать все для мужа, которого любила больше жизни.
Ей было двенадцать лет, когда она впервые увидела красавца с холодным взглядом, и решила, что получит его во что бы то ни стало. Отец хотел выгодно выдать дочь замуж, а не вручить ее судьбу какому-то бастарду без всяких надежд на будущее. Но Габи ныла, умоляла, упрашивала, приставала, пока отец не пошел к отчиму Бодуина.
