Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Гермиона послала ему неодобрительный взгляд:

— С какой стати тебе вообще этого желать?

— Насколько просто, ты считаешь, получить Орден Мерлина в мирное время, Гермиона? — сказал Том ровным голосом. — Он бы решил все эти докучливые проблемы с нашими будущими карьерами, как думаешь?

====== Глава 12. Laissez-faire ======

1940

«Возвращение в Лондон, — подумал Том, — в этот раз ещё более невыносимо».

Серое небо было серее, чем когда-либо. На улицах царило общее настроение мрака и опустошённости. Люди были архетипичной живой картинкой городской жизни: тёмные, чёрно-белые толпы английских йоменов с задранными подбородками, поджатыми губами и прямыми спинами — но Том мог разглядеть, что их взгляды были чуть холоднее, а ремни затянуты на одно-два деления туже. Он также замечал, что на улицах было меньше автомобилей и маленьких детей, меньше весёлости в приветствиях и разговорах, а те немногие цветные пятна, украшавшие унылый пейзаж, ограничивались плакатами для призыва на фронт, размещёнными в окнах магазинов и бюро.

Какая-то часть его мрачно ликовала, что теперь вся Британия познакомилась с уровнем жизни, который раньше единолично разделяло несчастное меньшинство.

Другая его часть бурлила от негодования, потому что этот уровень жизни был тем, на что его обрекла бесполезная мать, когда ввалилась в ворота приюта Вула на девятом месяце телесного чистилища. Но Том Риддл, в отличие от остальных существ, называвших это место своим домом, нашёл средство спасения. А теперь, медленно и неумолимо, его затягивало обратно, как грешника вели к его вечному воздаянию. Возможно, он был немного мелодраматичен в этом (Гермиона начала называть его «драматичным» с тех самых пор, как он решил, что она должна стать его контрастом), но это чувство гнетущей завершённости было очень схожим.

— Если ты можешь предложить что-то, что сделает это лето хотя бы толику сносным, сейчас самое время это упомянуть, — сказал Том, глядя из окна на семей, ждущих прибытия поезда на платформе. Визжащие младшие братья и сёстры, поднявшие руки в воздух и машущие, когда поезд ещё даже не прибыл, цветные ожившие таблички, на которых читалось «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!» сверкающими буквами, — всё это выглядело довольно неуклюже в глазах Тома, и он радовался, что некому было его этим опозорить.

«Хогвартс-экспресс» медленно пыхтел в направлении Кингс-Кросса. Белый вздымающийся пар его труб делал окна первых двух вагонов тёплыми на ощупь. Двери распахнулись, и ученики вывалились из своих купе, образуя заторы в проходах своими сумками, и птичьими клетками, и мётлами, и сундуками. Первогодки стояли впереди всей толчеи, высыпав в ту же секунду, как открылись двери, в нетерпении увидеть свои семьи после долгого и трудного года борьбы с признаками тоски по дому.

— Я спросила своих родителей, можешь ли ты навещать нас дома, — сказала Гермиона, вставая и потягиваясь. — Бензин всё ещё нормирован, но папа получает дополнительные талоны на топливо за счёт своей работы.

Том опустил свою сумку с верхней полки:

— Он же всё ещё пользуется книгой талонов? Эти дополнительные выдаются на неотложную медицинскую помощь, и пользоваться ими, чтобы подвозить друзей, кажется… Несколько сомнительным.

— Да, но, — сказала Гермиона, когда они вышли в коридор между купе, ожидая, пока рассосётся толпа, — весь город сейчас на талонах, и это не мешает богачам обходить эту проблему и получать свои чай со сливками и стейки в ресторанах. Если мы будем заводить мотор, чтобы забрать тебя, один или два раза в неделю, никто и не заметит.

— О, разумеется, я не возражал против этого, — сказал Том, подбирая горсть частично распечатанных шоколадных лягушек, забытых на сидении в опустевшем купе. Казалось, будто тот, кто их купил, лишь забрал карточки и оставил шоколад нетронутым. Это было расточительно, ведь, распечатав коробку, заклятие стазиса разрушалось, и лягушка вскоре прекращала своё зачарованное движение. Большинство волшебников не считало обездвиженных лягушек аппетитными, как им не нравились и магловские шахматы, несмотря на то, что шоколад был одинаковым на вкус, а у магловских шахмат были те же правила, что у волшебных.

То, с какой лёгкостью волшебники использовали и переводили вещи, было чем-то, к чему ему было сложно привыкнуть. С другой стороны, волшебная позиция по отношению к физическим увечьям, которая так ужасала Гермиону, никак его не волновала. Он знал, что волшебники могут вызывать материи из воздуха, но его одноклассники этого не могли, и хоть они научатся производить носовые платки, цветочные букеты и поющих голубей к своим Ж.А.Б.А., он сомневался, что им удастся создать стружку копыт единорога и листья мандрагоры за всю их жизнь.

Он видел объёмы расточительства на практикумах зельеварения: когда один из его одноклассников ждал слишком долго, чтобы перемешать зелье, или мешал в неправильном направлении, он просил профессора испарить его работу, чтобы начать заново со свежими ингредиентами — и это если он ещё не повторял свою ошибку, а в конце урока сдавал флакон посредственного зелья. Он мог бы сэкономить и время, и ингредиенты для своей сыворотки от морской болезни, если бы просто выучил, что надо менять направление помешивания каждые двенадцать секунд, одновременно добавляя размятую рябину на медленном огне. Это снизит чрезмерное кипячение и придаст готовому зелью более насыщенный жемчужно-зелёный цвет.

Волшебники.

Было лишь несколько случаев в его жизни, когда Тому было сложно придумать подходящий ответ, но этот, в частности, казался ему всеобъемлющим и всегда уместным.

— Если ты хочешь затащить всю свою семью в жизнь порочности и деградации, право слово, валяй. Я не осмелюсь вставать у тебя на пути. Но, — добавил Том, опустив голос, — я всё равно считаю, что было бы проще одолжить школьную метлу из чулана. Никто не заметил бы, что я взял её на лето. Не сказать, что квиддичные команды заметят пропажу одного «Чистомёта».

— Уверена, ты запоёшь другим голосом, когда какой-то слишком усердный резервист из Отряда местной обороны{?}[Народное ополчение Великобритании во время Второй мировой войны, состоящее из непригодных к военной службе мужчин или резервистов, для помощи в обороне метрополии при возможном вторжении немецких сил ] поймает тебя на мушку своего охотничьего ружья, — Гермиона покачала головой. — И это помимо того, что ты бы так нарушил полдюжины правил секретности волшебников.

— Ты права, — сказал Том, — мне надо будет сначала выучить Дезиллюминационное заклинание.

— Иногда мне интересно, как тебе всё ещё удаётся приходить на завтрак по утрам, — вздохнула Гермиона. — Однажды твоя голова застрянет в двери от того, как сильно она распухнет.

К этому времени они уже собрали все свои вещи из багажного отделения и направлялись к выходу на магловской стороне Кингс-Кросса. Ученики из волшебных семей аппарировали напрямую домой со своими родителями или использовали общественные камины. Всем остальным надо было ждать своей очереди на выход через колонну — было бы не слишком неприметно, если двадцать людей случайно появятся из ниоткуда на магловской платформе.

Будучи британцами, они машинально выстроились в стройную очередь.

Когда наступил их черёд перейти на другую сторону, Том повернулся к ней:

— Ты же будешь мне снова писать, Гермиона?

Гермиона моргнула:

— Ох! Конечно, я буду! Я собиралась предложить тебе прийти к нам на ужин сегодня вечером. Мама хотела приехать за нами на моторе, а потом заглянуть к миссис Коул, чтобы попросить для тебя разрешения приезжать к нам летом, ведь ты живёшь всего в нескольких милях от станции. Негоже, чтобы кто-то из её подопечных пропадал часами напролёт.

— Ей не нужно этого делать, — сказал Том. — Миссис Коул ничего не заметит.

— Так будет правильно, — сказала Гермиона, — и она настаивает. Это как говорить «пожалуйста» и «спасибо», и оставлять сообщение, если ты звонишь кому-то, кого нет на месте, и наливать чай перед молоком. Если бы каждый подходил к этому по-своему, общество было бы на грани распада. К тому же, — она показала на его потрёпанный сундук с латунным переплётом, — разве тебе не надо сначала забросить багаж?