Лариса Черногорец - Не любите меня! Господа!
Юлия стояла, склонив голову, перед пожилым чеченом, внимательно изучавшим смятый листок.
— Да, рука моей дочери. Но тут написано, что помощь нужна мужчине, очень важному человеку, который может быть мне полезен, помощь в поисках зятя.
— Это письмо было написано для моего отца. — Юлия подняла голову и посмотрела в глаза старику, — это моего мужа надо найти. Отец приедет позже. Я заплачу за поиски вот этим.
Юлия разжала ладонь. В лучах заходящего солнца несколько камней, лежащих на ладони Юлии заиграли всеми цветами радуги.
— Ты понимаешь, что я могу взять камни, а тебя просто выбросить в Терек.
— Правоверный никогда не причинит вреда беременной женщине.
— Твоя правда. Оплата щедрая, только не возьму никак в толк — почему ты одна?
— Отец будет со дня на день. Я должна была спасти мужа. Как только стало известно, что его выкрали, вы были единственной моей надеждой. Прошу, помогите.
— Меня зовут Хасав. — Старик широко улыбнулся, — ты мне дочку мою напоминаешь. Такая же своевольная и неугомонная. Иди, отдохни на женской половине. Приди в себя от дальней дороги, я постараюсь узнать, что с твоим мужем. Говоришь он доктор? Это хорошо. Может быть живой. Только это не одного дня дело. Ну да не беда. За тобой пока внучка моя присмотрит:
— Кемса!
Черноволосая румяная толстушка лет тридцати заглянула в комнату.
— Кемса, помоги этой женщине, устрой её и дай чего попросит. Она наша гостья.
Кемса кивнула и улыбнувшись пригласила Юлию идти за собой.
Поздно ночью, когда Юлия, вымывшись, наконец, после утомительной дороги, вволю поев, улеглась на мягкую и чистую постель, почти не веря, что не будет снова спать на голых камнях в лучшем случае покрытых хворостом, Кемса заглянула к ней, вошла и села на край постели.
— Правда что ты мужа ищешь?
— Правда.
— А моего на войне убили. Вот вернулась к деду, за ним теперь ухаживаю.
— А ты не знаешь, никто не говорил, может у кого родственники есть, кто знает, нет ли чужеземцев в соседних селах.
— Я узнаю. Ты спи. Вон худая вся, нельзя этого — вредно для ребенка.
Юлия кивнула и, отвернувшись, закрыла глаза, почти мгновенно провалившись в сон.
Потянулись долгие дни ожидания. Почти всегда Юлия была одна, изредка к ней приходила поболтать Кемса, трещавшая без умолку о соседе Саиде, который овдовел, оставшись с пятью малышами. Как было бы хорошо, если бы он на неё обратил внимание, но он смотрит на молоденькую Азу, у которой молоко на губах не обсохло…
Юлия кивала головой слушая щебет Кемсы. Ей было невыносимо тяжко сидеть без дела в четырех стенах, ожидая результатов поисков Хасава.
— А еще, я вчера ходила стирать на реку и на том берегу видела… — Кемса зарделась как роза и захихикала, — Я видела мужчину, который купался голым, представляешь. Волосы черные как смоль, борода черная. Сам такой… такой… Высокий, крепкий, плечи широченные. Красивый как шайтан. Наши не такие. Наверно чей то родственник.
Внутри у Юлии что-то оборвалось. Мозг усиленно складывал и сравнивал обстоятельства и слова Кемсы:
— Отведи меня на реку, пожалуйста. Не могу я больше сидеть взаперти!
— Ну хорошо, пойдем. Только тебе тяжело будет по горе вниз спускаться, а потом назад подниматься. Там опасный спуск.
— Отведи…
Через час Юлия стояла на берегу Терека.
— Вон, — Кемса показывала на другой берег, — вон там он купался, ах… какой красивый.
Казалось, до соседнего берега было подать рукой.
— А что там, Кемса?
— Агвали. Там половина наших родственников. Только тейп уже другой.
А что — река холодная?
— Ледяная! Я прямо удивляюсь, — этот мужчина купался, как в парном молоке, — холодно, а он плескался с полчаса, наверное.
Кемса, а реку можно переплыть?
— Если только хочешь умереть! — Кемса округлила глаза, — там одни водовороты, ни один живым на тот берег не выбирался. Тут ниже, есть переправа — на конях можно, но только с провожатым, чужие не перейдут. Да и далеко, если утром выйдешь, то к обеду только до переправы доберешься.
Надежда затеплилась в душе у Юлии. Непохожий на местных, крепкий темноволосый мужчина… надо сказать Хасаву.
— Возвращаемся! Обедать пора. — Кемса потянула Юлию за руку, — будем тебя откармливать как барашка.
Юлия послушно поплелась за Кемсой. Еще один день в ожидании Турлова прошел безрезультатно. Даже Кемса беспокоилась — дед никогда так надолго не покидал дом. Еще одна ночь, полная мучительных снов и новых надежд. Юлии снился Илья, плывущий к ней через Терек. Юлия кричала ему что было сил:
— Илья! Не смей, вернись, слышишь, не смей!!!
Волны били его о камин, Течение сносило все ниже и ниже, вдруг воронка водоворота подбросила его к верху и закружив, утянула на самое дно. Только рука мелькнула над водой.
— Илья!
Юлия села на постели. В окно ласково светило солнце. Она вытерла со лба холодный пот, — слава богу, это был только сон. Она прислушалась — с мужской половины доносились голоса. Совсем знакомый голос гудел, отвечая на вопросы другого. Юлия быстро накинула платье и повязала косынкой волосы. Пройдя к мужской половине, она не поверила своим ушам. Хасав беседовал с…
— Отец!
Она помнила, что на мужской половине женщин быть не должно и остановилась в двух шагах от входа в комнату.
— А вот и моя беглянка. — Деменев, грозно хмурясь, повернулся к дочери,-
Юленька, доколе я буду маяться по твоей милости? Хоть одевайся в рубище и посыпай голову пеплом — надо же такого чертенка вырастить. Чего тебе дома не сиделось?!
— Прости, отец, прости, об этом потом. Я так рада, что ты приехал.
Деменев вышел и обнял дочь.
— Ты так осунулась, и животик, смотри, уже прямо заметен. — он обернулся к Турлову, который с сердечной улыбкой наблюдал за встречей отца с дочерью. — Спасибо тебе, Хасав. Спасибо за дочку.
— Да что ты, Григорий, когда я вас встретил, я был рад этой случайности. Ребенок не должен быть далеко от своей семьи, тем боле в беде. Твоя дочь похожа на мою.
— Я это заметил, когда был в Петербурге, твоя дочь командовала своим муженьком, как полковник.
— Отец, вы выяснили что-нибудь об Илье? — Юлия с тревогой и надеждой вглядывалась в лица то одного, то другого
— Пока мало. Четверых похитили во время перехода. Троих, убитых нашли на горной дороге один за другим в течение прошлого месяца. Ильи среди них нет. Пока я говорил только с четырьмя устазами, их люди не занимались вылазками, и не похищали людей, в этом они мне поклялись, осталось еще шестнадцать тейпов.
