Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"
Гермиона облегчённо вздохнула:
— Ну конечно, магия! Если мы используем трансфигурацию для дублирования, у нас будет достаточно еды на всех четырёхсот людей.
— Хм-м, — сказал Том. — Да, именно это я и имел в виду.
Гермиона подогнала Тома обратно к толпе авроров и старост, которые вышли из поезда, чтобы получить инструкции. К его вящему удовлетворению, старосты обращались к старостам школы как к главному авторитетному лицу. Авроры щеголяли своими значками и официальной подготовкой, но они не были сотрудниками Хогвартса и не могли составлять рекомендации для списка старост на следующий год, основываясь на проявлении исключительных лидерских качеств. Пошептавшись, было решено, что тележка со сладостями не будет продаваться обычным способом, а перейдёт в общую собственность до конца их скандинавского приключения.
Ведь именно в Скандинавии оказался «Хогвартс-экспресс», узнал Том, когда ему поручили размножать тыквенные пэсти по полдюжины разом — они были самым питательным блюдом, продаваемым в поезде. Всеобщим советом было решено, что никто на любом курсе и в любом факультете не умеет так хорошо, как Том Риддл, трансфигурировать еду, что было лестным комплиментом для чувства собственного достоинства Тома, но Тому всё же оставалось взяться за дело. Вместо того чтобы участвовать в принятии организационных решений, он оказался в роли возвеличенной ведьмы с тележкой, вынужденной умасливать более милосердных учеников младших курсов, которые приходили со своими сэндвичами и яблоками, украденными со стола для завтрака. Во имя разнообразия обеденного ассортимента, так сказать.
— Разве не обидно, что в Британии никогда не будет таких больших стай чибисов, как в Норвегии? — заметила одна девочка. На ней была соломенная шляпка с цветами, зачарованными на сохранение, заправленными в ленту, а яркие бутоны и сочные зелёные стебли обвивали её голову, словно венок нимфы. — За последние десятилетия пресноводные притоки в Англии оказались полностью поглощены мельницами и мануфактурами, что сократило места гнездования ластоногих. Поэтому они мигрируют сюда, — указала она, указала на небо и сняла со шнурка на шее театральный бинокль. — У самцов перья переливаются таким характерным блеском. Ух ты!
— Норвегия? — сказал Том. — Ты уверена, что мы в Норвегии?
— Согласно «Руководству орнитологов Северной Европы», это должна быть северо-центральная Норвегия, — сказала девочка. — Бакланы, олуши и чибисы слетаются сюда до октября. Если бы мы были за Северным полярным кругом, то здесь бы были гагарки, но я ни одной не встретила. Если бы мы были в Швеции или Финляндии, то было бы больше болот и древесных птиц — уток, и бекасов, и луней, — чем нырковых птиц. А надпочвенный покров слишком обширный, чтобы это была Исландия.
Том перебирал вещи в корзине для пожертвований, цокая языком от смятых кексов и сэндвичей, пропитанных холодным жиром бекона. Быстрая трансфигурация исправила эстетические недостатки. Про себя он вздохнул. Он допускал, что можно прожить несколько недель в дикой природе, питаясь в основном хлебом и водой, но это будет не самое приятное времяпрепровождение. Если эти международные каникулы продлятся слишком долго, то, похоже, британский народ будет невольно вновь приобщён к цинге.
— Разве тебя не волнует, что Норвегия не входит в типичный маршрут «Хогвартс-экспресса»? — спросил он. — «Экспресс», как следует из названия, подразумевает, что поезд ограничивает свои остановки только до конечных.
— Мама с папой говорят, что если ты усердно работаешь ради правильного дела, всё закончится хорошо, — ответила девочка из Хаффлпафф с уверенностью ребёнка. — Ты староста школы, значит, усердно работаешь. И ты обеспечиваешь всех едой. Это хорошие дела. Не волнуйся, Риддл, нас скоро спасут. Они поймут, что что-то не так, когда никакой поезд не прибудет на Кингс-Кросс к семи часам. Магические дети — самое ценное сокровище общества.
Она отправилась восвояси, напевая себе под нос, с приклеенным к лицу театральным биноклем. Цветы в шляпе покачивались вдалеке, оставляя после себя нежный аромат росистых листьев и жимолости.
Том подготовил еду, наколдовал картонные коробки, чтобы в них всё поместилось, и с мрачной самоотверженностью наложил чары стазиса, обнаружив, что обстоятельства его нынешнего положения радуют его тем меньше, чем дольше он об этом думает. Никто, кроме Дамблдора, не знал, что Том — Принц Прекрасного, но все в Британии знали Дамблдора. И за последнюю неделю они узнали, что Принц Прекрасного был приближённым Дамблдора, достаточно близким, чтобы старик сбросил свой избитый временем плащ нейтрального невмешательства. К тому же Министерство, установив свои симпатии в неправильных местах, ранее подтвердило Дамблдору статус Нежелательного.
Он размышлял, не подвергнет ли Министерство опасности детей своих избирателей, от самых маленьких и едва отучившихся от груди «первоков» до взрослых наследников Священных родов, чтобы заставить Дамблдора «поступить правильно». Но после нескольких секунд раздумий он отбросил эту идею. Если бы Министерство могло совместно создавать такие мощные чары, как те, что были на рельсах поезда и в тюрьме-ловушке, удерживавшей их в этой одинокой норвежской долине, им не нужно было бы полагаться на волшебников с единичными талантами и способностями, как он сам. В этом и заключалась разница между Магическим и Магловским мирами, не так ли? Самостоятельный и достаточно мотивированный человек представлял собой серьёзный вызов могуществу законной власти. В мире маглов таких преступников, как Нед Келли,{?}[1854-1880 гг. Австралийский разбойник, известный дерзкими ограблениями банков и убийствами полицейских. Казнён через повешение за многочисленные нарушения закона. Отношение к Неду Келли в стране далеко от однозначного: часть австралийцев считает его безжалостным убийцей, часть — символом сопротивления колониальным властям и воплощением национального характера.] государство вешало. В мире волшебников преступники спасались от своих палачей… и продолжали свой старый весёлый путь похищения школьников.
Это европейские диверсанты, просто обязаны ими быть. Он знал, что однажды наступит день, когда они встретят его на своих условиях, а не на его, но он надеялся, что у него будет несколько месяцев для подготовки. Это случилось раньше, чем он предполагал, и, если он будет честен, раньше, чем ему хотелось. Но был и другой аспект, который надо было принять во внимание: отсутствие подготовки было для него таким же препятствием, как и для другой стороны. Верные армии, которыми хвастался Гриндевальд, нельзя было собрать в мгновение ока, да и вообще не менее чем за две недели, с помощью магии или без неё. Такая армия, его революционное ополчение, была самым большим преимуществом Гриндевальда на поле боя.
Пока Том работал над приготовлением еды, другие ученики шестого и седьмого курсов приложили свои умения зачаровывания к созданию питьевого фонтанчика, а в залитой солнцем долине щебетали птицы и шелестели на свежем ветерке высокие летние травы. Деревья здесь были дикими, неказистыми: ели с искривлёнными стволами и вечнозелёными иглами, серебристые березы, чьи длинные бледные ветви с наступлением ночи светились, как призраки, а их чёрные отметины выступали из мрака, словно пристально уставившиеся глаза. Из участков, где трава была самой тонкой, торчали скалистые выступы, поросшие густым губчатым мхом, который тонул под ногами. До сих пор он никогда не выезжал за пределы Британских островов, но даже если он осмеливался зайти в дикие места Британии, они не оставались нетронутыми рукой цивилизации. Запретный лес на территории Хогвартса представлял собой окультуренную рощу, которой тысяча лет, но которую человеческие руки превратили в магический ресурс для волшебников, обладающих должной смекалкой.
Он вдыхал полные лёгкие свежего горного воздуха, отличного от влажного нагорного «дриха»{?}[Dreich — признанное шотландцами “самое шотландское” слово. Дословно означает мрачную влажную погоду, но это из категории непереводимых слов. Используется для описания погоды в дни, когда на улице моросит, хмуро, да и вообще не очень приятно. Как вы сами понимаете, оно используется в Шотландии достаточно часто.] Шотландии, вечно присутствующей сырости, которая покрывала ползучим слоем плесени любые поверхности, оставленные без присмотра более чем на сутки. Было бы славно однажды вернуться в Норвегию, думал он. Своими собственными силами и на собственных условиях. Это была страна скальдов{?}[песни скальдической поэзии — разновидности поэзии древних скандинавов ] и саг, мореходных королей-разбойников, чьё владычество над северными графствами Англии дало жителям Йоркшира их очаровательный сельский диалект. Том полюбил его с годами: в языке йоркширцев было что-то причудливое и честное, от чего у него никогда не чесались глаза, как бывало, когда он слышал притворство. Он любил его больше, чем воровской говор, которому научился в Лондоне и который ассоциировался с самым низким классом ни на что негодных охламонов.
