Кэтрин Дюксвилл - Аметистовая корона
Констанция задохнулась от гнева. Любовь и деньги! Он о ней такого же мнения, как о девице легкого поведения, для которой не существует никаких других ценностей. Графиня с презрением посмотрела на шута, он тоже, не отрываясь, смотрел на нее своими синими глазами сквозь прорези маски. Гилберт не переставая ласкал ее руку, но она не обращала на него никакого внимания. Бросив последний взгляд на Констанцию, шут смешался с толпой и скрылся.
Зал взревел. Один из ее рыцарей схватил кожаный мешок с фартингами и бросил вслед шуту.
Констанция не могла поверить, что шут наконец ушел. Это было подобно сбывшейся сказке! Графиня еще дрожала, тошнота подступала к горлу. Подняв раскрасневшееся лицо она посмотрела на стол короля…
***
Оставшись один, Сснрен направился в таверну, отлично понимая, что студенты не позволят рождественскому шуту уйти просто так. Они помчались за ним в погоню, крик и свист раздавались на всю улицу.
Пройдя главную площадь, Сенрен скинул маску и быстро свернул в аллею. Затаив дыхание, он притаился под деревом. Со всех сторон сыпались проклятия студентов, что шут скрылся и не захотел пировать вместе с ними.
Сенрен угрюмо улыбнулся. Требуется много выдержки, изворотливости и хитрости, чтобы отделаться от подобных преследователей. В каждом городе есть молодежь, которая считает своим долгом напоить всякого, кто пытается высмеять короля и его придворных. Даже если это совсем неостроумные шутки…
До сих пор все складывалось хорошо, подвел итог своим похождениям Сенрен. Это не его идея подшутить над королем, это старая шутка. Ему повезло, что король был в хорошем настроении…
Сенрен поднялся из-под дерева и тихонько свернул на тропинку, в сторону, где лаяли собаки. Остановившись, он стер грим с лица.
— Бог мой! — спрашивал он сам себя, не веря тому, что увидел в зале. — Неужели это та самая графиня?! Она, оказывается, неправдоподобно красива! Вероятно, она главный приз короля…
Когда он увидел, что она не обращает на ухаживания Гилберта ни малейшего внимания и лишь высокомерно пытается убрать руку, он вспомнил ее такой, какой она была тогда в палатке. Ее красивую грудь, такую нежную и теплую под его руками, ее юбки, которые он снял с нее, и открывшуюся узкую талию, красивые длинные ноги, ее руки… Как она хотела показать, что не желает его, и от того становилась еще более соблазнительной.
Вспомнив выражение чудных глаз графини в момент страсти, Сенрен остановился посреди аллеи. Констанция была лед и пламень, мед и отрава. Она была частью того света, который он ненавидел всем своим существом, и одновременно притягивала к себе, как магнит. Ни до нее, ни после он не знал женщины, подобной леди Констанции.
«В ней много хорошего, — сказал он себе. — Она может выйти замуж за глупца. Если женщина умна, этого вполне достаточно».
Неожиданно он повернул снова к главной площади. Было темно и пустынно, только свет луны слабо пробивался из-за туч. Молодой человек насторожился, тренированное ухо различило отдаленный стук копыт. Сенрен отступил в тень. Он постоял несколько минут, и вскоре стук копыт стал слышен отчетливо — новые подковы громко стучали о камни. Вскоре Сенрен увидел необычных всадников. Их было около десяти. В белых туниках, каждый на своей лошади. В этот момент луна показалась из-за туч и ярко их осветила. Впереди ехал рыцарь с белым пером на шлеме. По огромным размерам всадника и лошади, Сенрен понял, что это лучшие королевские рыцари под командованием Сигурда Клессена, большого Крузадсра. Еще он рассмотрел кожаный мешок размером с человеческую голову, привязанный к седлу. Рыцари проехали мимо, едва не задев его в узком проходе. Сенрен стоял неподвижно, не выходя из тени. Теперь он точно знал, что должен оставить Винчестер до восхода солнца. Но прежде он хотел решить еще один неотложный вопрос…
Его интересовал один дом в Винчестере.
ГЛАВА 15
Эверард попытался открыть глаза и не смог. К счастью, слух капитан не потерял — он слышал шарканье ног, звук голосов, вопросы и ответы. Он медленно приходил в себя… Но открыть рот не мог.
Когда он попытался дотронуться до нижней части лица, то обнаружил, что его руки связаны. Эверард смог издать лишь нечленораздельный звук отчаяния. И тут же чей-то голос тихо проговорил ему на ухо:
— Тише…
И потом еще что-то, но он не мог понять, что.
Где он? Капитан быстро понял, что нет смысла бороться. Кто-то связал его и сделал беспомощным. Но поскольку он жив, то не позволит своему телу расслабиться. Эверард продолжал вслушиваться.
Последнее, что он помнил, было то, что несколько человек накинулись на него и беспощадно избили, а потом связали и, протащив по улице, бросили перед домом.
Да, но он не умер. «Я жив, — твердил себе Эвсрард. — Я жив…» Боль пронизывала с головы до пят, но тяга к жизни была сильнее. Он должен жить! Но насколько серьезны его раны и где он сейчас, капитан не знал.
На его голове, спине и плечах было что-то мягкое и теплое.
Он еще немного полежал, вслушиваясь в себя, шум в голове не утихал. Рыцарь был слеп и беспомощен, боль пронизывала его всего, сломанные ребра мешали дышать… Эверард опять попытался что-то сказать, но не смог — скорее всего, была сломана челюсть.
Эверард попытался глубоко вздохнуть, но боль сломанных ребер заставила его вскрикнуть. Он почувствовал запах затхлости. Его большой палец на ноге был почему-то обнажен и упирался во что-то. Когда он попытался двинуться, тот же голос прошептал ему снова:
— Тише…
К лицу рыцаря прикоснулись нежные женские пальцы.
«Заклинаю всеми святыми, объясните мне, что это?» — хотел сказать капитан, но не смог. Тогда он попытался поднять руку и разжать зубы, несмотря на боль. Он понял, что запястье сломано, и был не в силах предпринять что-либо.
Женские пальцы накрыли его рот.
— Тише… Они здесь, в доме. Ищут тебя… — проговорил ему на ухо знакомый голос.
Боже, это ведь Эмма! Дочь ткача, с длинными ногами и мягкими волосами… Внезапно он вспомнил все.
Эверард почувствовал пальцы девушки на своей брови. Его глаза опухли, вот почему он не мог видеть… Эмма охраняла его, боясь, что он стоном привлечет чье-нибудь внимание. Рыцарь понял, что находится в саду ткача.
Семья девушки пыталась спасти его… Он на всю жизнь запомнит это.
Немного расслабившись, Эверард осторожно вздохнул, и опять ужасная боль пронзила его насквозь.
Он вспомнил всех святых, которых знал, и поблагодарил их за то, что был жив, что прекрасная Эмма радом с ним.
Роберт Гилберт разговаривал с Уильямом дс Крези по поводу присяги. Он говорил, что внимательно наблюдал за лицами дворян Англии и Нормандии, приносивших присягу.
