Кэтрин Сатклифф - Одержимое сердце
Ошеломленная леди Форбс даже не стала оправдываться и вышла из комнаты.
Адриенна еще крепче прижала к себе Кевина и коснулась дрожащими губами его лобика.
— Мой дорогой малыш… радость моя… Подняв глаза на меня, она сказала:
— Теперь вы знаете, мисс Рашдон. Еще одна из наших семейных тайн была представлена вам на обозрение и на посмешище. Начинайте же, не стесняйтесь, выносите свой приговор.
— Я?!
Я с нежностью наблюдала за тем, как тетка Кевина бережно прижимает к себе мальчика.
— Нельзя отрицать вашей любви к Кевину, — сказала я. — И ему очень повезло.
— Это мне повезло. Каждый раз, когда я держy его в своих объятиях, я шлю благословение женщине, которая дала ему жизнь. Я молюсь за ее душу и надеюсь, что на небесах ее ждут мир и покой. А несчастный человек, который привез Кевина в наш дом, я до сих пор думаю о его судьбе и о том, удалось ли ему выжить — ведь он был страшно болен.
Я знала о печальной судьбе Джерома, но не собиралась посвящать в это Адриенну.
— Никогда не забуду того вечера, когда этот бедный обреченный человек вошел в наш дом с Кевином, которому было всего несколько дней от роду. Да, это был самый печальный канун Рождества в нашей жизни. Джейн пыталась выгнать их из нашего дома на холод. Когда молодой человек положил Кевина на руки Николаса, я снова уверовала в чудеса.
Я не могла удержаться и спросила:
— А как повел себя ваш брат?
— Он не поверил. Ник сказал, что не знает никакой Мэгги. Он просто этого не помнил. Его болезнь уже начала разрушать его рассудок, и первые признаки проявились уже тогда.
— И все же он принял ребенка как сына. Почему?
— Сначала не хотел этого делать. Я думаю, его убедил инстинкт, он ощутил родственную связь с малышом, хотя и мы с Джимом помогли, как сумели. Видите ли, однажды брат доверился мне и признался, что у него были близкие отношения с той девушкой, хотя он очень старался защитить ее и не выдал ничего, кроме ее имени. И я подозревала, что они собираются пожениться. Действительно, он поехал в Йорк, чтобы аннулировать свою помолвку с Джейн и получить возможность жениться на Мэгги.
— Но он не порвал со своей невестой.
— Произошел несчастный случай. Возле Уэзерби его лошадь провалилась под лед. Было перстом судьбы то, что поблизости оказался Джим и сумел вытащить Ника из ледяной воды.
— И тогда началась его болезнь?
— Когда Ник вернулся, то помнил только свое имя и членов семьи. Он не помнил даже, зачем отправился в Йорк.
Адриенна, казалось, задумалась.
— Я к тому времени уже замечала странности в поведении Ника, но думала, это из-за того, что мать требовала, чтобы он женился на Джейн. Они сильно повздорили. И с тех пор он начал все больше и больше времени проводить в таверне. Возможно, причиной его странностей был алкоголь. Да, он начал меняться уже тогда. А падение с лошади только усугубило его состояние.
Подавшись вперед, я спросила:
— Вы хотите сказать, что он начал терять память еще до падения с лошади?
— Да, я припоминаю несколько случаев, когда он забыл о деловых встречах.
Она наморщила лоб, припоминая:
— Я тогда дразнила его из-за этого, подтрунивала над ним. Ведь у Ника всегда была прекрасная память.
— А других изменений вы не заметили?
— Ник часто жаловался на усталость. И у него начались головные боли.
— Он пытался лечиться? — поинтересовалась я.
— Напротив. Николас никогда не верил в лекарства. Например, никогда не верил в пользу кровопускания и дразнил Тревора, что если тот подойдет к нему со скальпелем, то он его изобьет.
— Тогда скажите мне: с момента пожара и смерти его жены память милорда ухудшилась?
— Безусловно.
— Но у него бывают хорошие, счастливые дни?
— Да, но, как ни странно, именно в эти более благоприятные дни он кажется особенно озабоченным, — после небольшой паузы сказала Адриенна.
— Что значит «благоприятные»?
— Ну, когда его ум достаточно остер.
— Но ведь он ничего не помнит.
— В том-то и дело, что память у него сохранилась, но в ней много пробелов. Однажды он объяснил это. Ник сказал, что это состояние похоже на то, как бывает, когда посмотришь прямо на солнце, а потом отведешь глаза. В течение нескольких секунд образ солнца остается перед глазами, потом исчезает. Когда его ум обостряется, приходят забытые образы, приходят и уходят, но они посещают его так ненадолго, что он не может удержать их в памяти.
— Странно, — сказала я. — Скажите, а когда-нибудь в минуты просветления, хоть на мгновение, вспоминает ли он Мэгги?
— Не могу сказать определенно, — пожала плечами Адриенна. — Он редко говорит долго с кем-либо из нас. И все глубже и глубже погружается в свой странный мир, в свою пучину.
Молча я смотрела, как она поглаживает головку моего спящего сына, и страдала от зависти.
— Отнести его в детскую? — спросила я.
— Нет, я вызову Би…
— Пожалуйста, разрешите мне.
Я поднялась со стула и стояла рядом, протягивая руки:
— Это доставит мне такую радость…
Наши глаза встретились. Мы улыбнулись друг другу. И в эту минуту родилась наша дружба. Взяв на руки ребенка, я направилась к двери.
— Ариэль?
Я остановилась и посмотрела на нее.
— Как Ник?
— Не могу сказать. Я его не видела.
— Ни разу? — удивилась Адриенна. — Неужели таково распоряжение Тревора?
Когда я кивнула, она отвела глаза и посмотрела куда-то мимо меня.
— Значит, началось, — сказала она так тихо, что я едва расслышала ее.
— Что вы хотите этим сказать?
— Хочу сказать, что его держат в заточении, конечно. Это то, чего я опасалась больше всего.
— Но ведь вы этого хотели? Она покраснела.
— Не совсем так. Я не питаю к нему ненависти. Неважно, что он сделал. Думаю, Ник никогда не хотел обидеть меня намеренно. Да, я в этом уверена. И, если бы было средство помочь ему, я бы пошла на что угодно.
— Вы понимаете, что говорите?
Адриенна вскочила на ноги с такой энергией, какой я прежде в ней не замечала.
— В таком случае сделайте это, — сказала я ей. — Убедите Тревора разрешить мне присматривать за вашим братом.
Минуты шли, минуты, которые казались мне вечностью. Она смотрела на меня, потом перевела взгляд на ребенка у меня на руках. И, когда ее острый взгляд снова остановился на моем лице, она кивнула.
Адриенна сдержала слово.
— Я хотела бы увидеть Николаса, — объявила она Тревору, стараясь перекричать ребенка, принесенного на прием матерью, щечки малыша пылали от жара.
Я не вступала в их разговор, стараясь выглядеть настолько незаинтересованной, насколько возможно. И тогда я заметила мистера Дикса, сидящего на своем обычном месте возле книжного шкафа. Увидев меня, он улыбнулся.
