Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

— О, хорошо, — сказала Гермиона, когда Эйвери подошёл и встал возле неё. — Можешь попробовать поднять эту бочку? Она слишком тяжёлая для меня, и, если я попробую её левитировать, то не смогу оценить её вес лучше грубой прикидки.

Эйвери отпихнул бочку, которая слегка качнулась, но вернулась на исходное место. Он наклонился, подсунул пальцы под край бочки, попытался оторвать её от земли и со стоном поднял её на фут{?}[30 см], прежде чем бросить обратно:

— Больше сотни фунтов. Не больше ста пятидесяти,{?}[100-150 фунтов ≈ 45-68 кг] — провозгласил Эйвери.

Гермиона попросила Эйвери оценить вес остальных бочек. После восьмой мальчик обливался пóтом и сбросил мантию. Когда он подошёл поднять девятую, Гермиона помахала ему и приказала отойти, сказав:

— Они все разного веса, потому что в них разное содержимое. Это часть загадки, не так ли, профессор? — Она взглянула на профессора Дамблдора, который с дружелюбным любопытством наблюдал за происходящим. — Это не столько практическое упражнение трансфигурации, сколько магическая загадка.

Она взмахнула палочкой и переключила первую пару бочек, зелёную на красную. Зелёная весила 150 фунтов, красная — около 70-ти, согласно Эйвери. Гермиона потратила немного времени, производя в уме подсчёты, чтобы учесть неравную массу, но это всё равно привело к неравному обмену, и красная бочка опасно закачалась, пока Гермиона не ударила в неё заклинанием обездвиживания:

— Это результат обычного переключения. Что будет, если попробовать по-другому…

Следующие несколько переключений были молниеносными, зелёный превращался в красный без обычного раскачивания бочек и опасного скрипа дерева от большого давления, пока перед Гермионой не оказался полный ряд красных бочек на её стороне линии:

— Профессор, думаю, я разгадала её!

— Думаете, мисс Грейнджер? — Дамблдор отложил свой журнал и встал на ноги, лениво стряхивая несколько фрагментов гуся со своей мантии. — Не хотели бы Вы проверить свою теорию?

Когда Гермиона встретилась с Дамблдором в игре на переключение, они пришли в жёсткой ничьей с двенадцатью мерцающими бочками по обе стороны от линии. Гермиона делала росчерки палочкой, яростно переключая, её волосы разметались в пушистые локоны, а по щекам текли струйки пота. Но она не уступала Дамблдору, который с невозмутимым видом крутил свою палочку в беззвучном наложении заклинаний. Зрелище было не слишком впечатляющим: ведьма и волшебник пристально смотрели на линию бочек, но Том чувствовал гул магии и малейшую тень размытых краёв, когда внимательно изучал бочки.

— Поздравляю, — сказал Дамблдор, опуская палочку. — Похоже, Вы вычислили хитрость. Десять очков Рейвенкло!

— Я подозревала это, — счастливо сказала Гермиона, подпрыгивая к Тому. — Теперь я это подтвердила. Всё это время ты действовал неправильно, Том.

— И в чём же тогда решение? — спросил Том.

— Это загадка на логику, — ответила Гермиона. — Тебе нужно разгадать её самому! Это как вопрос дверного молотка Рейвенкло. Даже если ты знаешь ответ, надо дать другим людям шанс придумать свой, иначе они ничему не научатся.

— Но, Гермиона, — сказал Том, проскальзывая рукой под её мантию, чтобы положить её ей на талию. — Ты разве не видишь, что я не один из обычных учеников, которых нужно побуждать к рискованному предприятию сквозь тёмные и неисследованные дебри независимого мышления? Моя ситуация в корне отличается. И не забудь, что я могу быть очень убедительным, когда ситуация того требует.

— Когда ситуация того требует, — сказала Гермиона, — я могу быть очень упрямой.

— Я нахожу соревнование между тобой и мной гораздо более захватывающим, чем любые испытания, состряпанные Дамблдором, — пробормотал Том. — В тебе, может быть, очень силён дух соперничества, когда ты этого хочешь, Гермиона. Должно быть, тебя очень уязвляет, что в игре… убедительности… я непревзойдённый. — Его нос коснулся её липкой, зардевшейся щеки, проскользнув вниз, чтобы выпустить вздох горячего дыхания на её горло, а затем подняться обратно с шальной улыбкой. К его разочарованию, Гермиона не выглядела должным образом соблазнённой его усилиями.

— Может, ты и непревзойдённый в некоторых формах убедительности, — сказала Гермиона. — Но не во всех.

На этот раз она взяла дело в свои руки и провела своими губами по его шее. Её зубы ущипнули его плоть. Он почувствовал короткий, но изумительный укол поверхностного укуса, а затем она оставила мягкий поцелуй прямо на красной пульсирующей точке соприкосновения. Когда она обернулась, у него не было другого выбора, кроме как поймать её отдаляющийся рот, желая от него большего, требуя продолжить обмен, но она рассмеялась и нежно похлопала его по плечу.

— Ты несправедлива, — жаловался Том. — Такое обращение жестоко и неуместно, Гермиона.

— Я такая же честная, как и ты, — сказала Гермиона. — Если ты скажешь мне, почему профессор Дамблдор даёт тебе особенные уроки, то, возможно, я могу счесть, что ты достоин вознаграждения.

— Вознаграждение для меня не факультатив, а необходимость. Вопрос не в том, стоит ли мне получать благодарность, а в том, когда и сколько, — Том нахмурился. — Вот почему Дамблдор помогает мне. Потому что я особенный, и он это знает.

— Этого недостаточно, Том, — сказала Гермиона, ткнув его в плечо. — Мне нужно больше.

— Он узнал о моих будущих целях, — тихо сказал Том. — О моих стремлениях в журналистике… среди прочего. Ты помнишь, как я рассказал тебе об Ордене Мерлина?

— К моему ужасу, слишком ярко для душевного равновесия.

— Когда меня здесь не будет на следующей неделе, у него больше не будет надо мной власти, и он слишком хорошо отдаёт себе в этом отчёт, — сказал Том. — Но он считает, что действия патриотического долга достаточно опасны, чтобы я не прыгал на них вслепую. Вот для чего уроки. Чтобы отточить вещи, которые я не могу выучить по теории из учебников.

Гермиона сжала губы:

— И он прав. Спасибо, что пошёл мне навстречу. Для человека, который ненавидит лжецов, ты слишком пристрастился к уклончивости.

Рука Тома, лежащая на её талии, крепко сжалась:

— А что насчёт моего вознаграждения?

Когда он вернулся к игре на переключение, щёки Тома были горячими, его рот покраснел от сверкающих зазубринок передних зубов Гермионы. Он подумал, что его будет волновать, если люди увидят его в таком состоянии, но, когда он всё взвесил, он счёл их суждения малозначимыми. Если они придут к каким-то предположениям от этой сцены, это будет: «Тому Риддлу нравится Гермиона Грейнджер», — что не было информацией, которую Том считал заслуживающей особенной тайны или сокрытия. Волшебники — высшая раса, Гермиона Грейнджер — жена высшего волшебника, Том Риддл — высший волшебник. Это были не пустые рассуждения за чаепитием, а неоспоримые жизненные факты.

Дамблдор изогнул бровь, увидев Тома в таком несобранном виде, но отбросил свои объёмные рукава и начал переставлять бочки без единого слова. Тому удалось удержать шеренгу красных крышек, не просыпав, и Нотт, пристроившись рядом с ним, с вопросом во взгляде наблюдал за плавными движениями Тома:

— И в чём же тогда хитрость?

— Переключать ёмкости, а не содержимое, — сказал Том. — Бочки идентичны в размере, объёме и весе, поэтому нет необходимости учитывать расхождение массы, если ты представишь, что бочка и её содержимое — два разных объекта для заклинаний. Это не проверка силы, а проверка колдовства на точность и скорость.

— Уверен, ты к этому пришёл без какой бы то ни было помощи, — фальшиво сказал Нотт.

— Я применил свои природные сильные стороны, чтобы обеспечить решение, — сказал Том. — Что я могу поделать: это всё Слизерин во мне.

Комментарий к Глава 56. Учёный Принц (от автора)

“Твой план изначально был глупым” = отсылка на “Гарри Поттер и Орден феникса”, смешанная с этой временной линией. Исходная цитата: “— Глупо было приходить сюда сегодня, Том, — спокойно произнес Дамблдор. — Сейчас подоспеют мракоборцы…” [гл. 36]