Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

— Да, — сказал Том, сжимая зубы от ощущения чужого разума, зловеще маячащего над его собственным. Он ожидал, что обычный волшебник заметит лишь спонтанный зуд на шее, озноб, который можно списать на дементоров, и ничего больше. Для опытного окклюмента это было всё равно что тень за порогом или скрип на лестнице под спальней.

— Ваше имя?

Том свирепо посмотрел на допросчика, выбрасывая собственные исследовательские усики, чтобы создать подмостки против груза, навалившегося на его разум и тело:

— Неважно.

— Очень хорошо, — уступил мистер Принц. — Следующий вопрос…

— Нет-нет, Принц — ах, Клавдиус, так — не переходите так быстро, — перебил Министр. — Спросите его ещё раз. Настойчиво. Это редкая возможность, не упустите её!

— Ваше имя? — снова спросил мистер Принц. Волшебник сделал глубокий вдох, и Том снова почувствовал давление, свинцовое покрывало прибивало его и заставляло чувствовать себя так, будто воздух выбило из его лёгких и единственным выходом было упасть на колени перед мужчиной.

Ответом ему был уход в своё тихое небо, в чёрную бархатную ночь, лишённую звёзд, в спокойную тишину, где посторонние звуки — отвлекающий шорох мантий, бормотание министра с секретарём, лязг цепей заключённых — быстро превращались в мыльные пузыри, которые улетали, оставляя его одного в спокойствии собственного разума.

— Принц, — сказал Том, глядя как мистер Принц напрягся от его слова. — Прекрасный принц.

— Ваша мать назвала Вас «Прекрасный принц»? — не веря своим ушам, спросил Министр.

— Конечно, нет, — сказал Том. — Я сам себя назвал.

— Разве это возможно? — спросил Министр. Он повернулся к своему секретарю, тихо прошипев: — Ну, можно? Иди уточни! Нет, я не имею в виду прямо сейчас, запиши и проверь за обедом. Да, я знаю, что я ранее сказал тебе заказать на обед terrine en croute{?}[(фр.) террин-ан-крут (дословно, «террин в корочке»). Французский мясной пирог — террин или пате, запечённый в тонком тесте. ] с чёрным перцем… Ты не можешь сделать и то, и другое?

— Просто обычный рабочий день, не так ли, мистер Принц, — заметил Том. — Что ж, давайте продолжим?

— Да, давайте, — сказал мистер Принц, кажущийся достаточно усталым. — Опишите события, которые привели Вас к первой встрече с мистером Яношиком.

— Мой компаньон и я, мой преданный Рыцарь, тем утром отправились навстречу приключению, — сказал Том, осторожно выбирая слова. — Он предложил, что мы можем найти то, что ищем, в Литейной мастерской деревни Тинворт. Так случилось, что мне срочно понадобился небольшой знак моей привязанности, чтобы подарить его моей прелестной Прекрасной деве. Такова жизнь Принца, понимаете ли, — он рассмеялся, заметив, как ведьмы в аудитории одобрительно кивнули его словам. Мистер Принц мрачно уставился на него сверху вниз.

Когда я прибыл в магазин, лишь в течение нескольких минут я подвергся физическому нападению маленькой провокации мистера Яношика, и у нас не осталось другого выбора, кроме как защитить себя, — продолжил Том. — В моём характере заложено стремление к правде и предотвращению несправедливости, поэтому я, естественно, задал господину Яношику вопрос о природе его мотивов. Я узнал, что он считал нас жалкими воришками — возможно, потому, что спрятали лица, — а также выяснил, продолжив задавать ему вопросы, что он поддерживает принципы Тёмного Лорда. Он признался в этом, и мы знали, что нам нужно донести это до сведения правовых органов.

— В чём признался мистер Яношик?

— В его недовольстве положением Статута о секретности. Он сознался, что принудительное разделение мешало ему «утихомирить жажду», которой он проклят, и что он предвкушал день, когда магловской защиты больше не будет.

— Как Вы встретились с мистером Шмитцем?

— Он вошёл в магазин и возмутился, что я допрашивал мистера Яношика. Он заявил, что у меня нет разумного оправдания моим действиям по отношению к его подмастерью, потому что он не совершал никаких преступлений. Это и стало причиной нашего конфликта, потому что я, конечно, знал, что он лжёт.

Мистер Принц остановился. Его помощник, раскладывая карточки на кафедру, чтобы подсказать следователю линию допроса, многозначительно кашлянул.

— Как Вы поняли, что он солгал?

— Так же, как и Вы бы узнали, что я лгу, — сказал Том. — Магия.

И когда он произносил последнее слово, он уставился в глаза мистера Принца и спроецировал другое: «Легилименция».

— Я принимаю это объяснение, — сказал мистер Принц, в то время как в разум Тома он прошептал: «Где Вы научились этому искусству?»

— Ну-ка, подождите, — сказал Министр. — Это неудовлетворительный ответ!

«Я ему не учился. Я с ним родился», — ответил Том.

— В силу своих полномочий я признаю его удовлетворительным, — холодно сказал мистер Принц. — Кто здесь допросчик: Вы или я? Продолжайте, Принц, — его взгляд не дрогнул под взглядом Тома. «Кто Ваша семья? Кто Ваш отец?»

«Вы никого из них не знаете», — ответил Том, защищая свои мысли даже от подобия намёка на вытекающие эмоции.

«Моему сыну тридцать девять в этом году, по возрасту Вы могли бы быть его, — отправил ему мистер Принц. — У Вас внешность, похожая на мою семью: тёмные глаза, бледная кожа и тёмные волосы, судя по тому, что я вижу по Вашим бровям. У него только одна дочка девяти лет, которая показывает некоторую склонность к искусству разума. Я могу признать Вас, юный Принц. Хорошая волшебная кровь, которая течёт в Ваших венах, не должна быть растрачена».

«Моя кровь принадлежит мне, и использовать я её буду по своему усмотрению», — парировал Том, в одно мгновение поняв, что мистер Принц хотел бы использовать его как осеменителя. Он надеялся, что подобные изыскания не включали в себя внучку мужчины, но, учитывая, какими собственническими были традиционные волшебные семьи в отношении своего социального статуса, исходящего от их золота и богатства, как знать? Но он с уверенностью знал, что мистер Принц бы расценил женитьбу Тома на Гермионе как «растрату» хорошей крови, что делало мнение этого человека абсолютно бесполезным для Тома.

— Мистер Шмитц пытался заманить меня преимуществами своей идеологии, — сказал Том. Прошло всего несколько секунд с тех пор, как мистер Принц приказал ему продолжать. Никто не заметил, что он и допросчик вели тайный разговор между разумами. — Он предложил новый мир вдали от слабых шёпотов Министерства магии. Новый социальный порядок, отделённый от феодальных суеверий прошлого, которые включали в себя ценность, придаваемую старым фамилиям и родословным. Он сказал, что я найду ценность и признание в таком мире, если бы я был готов пожертвовать своим претенциозным титулом притворщика. Я воспринял это как оскорбление моего достоинства, поэтому мы неизбежно дошли до драки. И именно тогда прибыли авроры, чтобы уладить наши разногласия.

«Глупый мальчишка. Ты носишь свой титул притворщика и прячешь лицо, когда мог бы открыто нести печать истинного Принца», — фыркнул мистер Принц:

— Наложил ли мистер Шмитц проклятие Империуса на Вас?

«Я не глупец, — отправил Том. — Я прирождённый легилимент, с титулом или без. Твоё суждение о моей ценности происходит лишь на основании силы моей магии. Даже с моим фальшивым титулом, и с закрытым лицом, и без перстня на пальце ты признаёшь моё могущество».

— Да, он попытался заставить меня разоружиться, используя Империус, — сказал Том. — Я отказал ему. Затем я разоружил его.

Услышав признание Тома, среди аудитории в сливовых мантиях начало раздаваться тихое бормотание на втором и третьем уровнях амфитеатра. Мистер Принц повернулся и призвал к порядку, но на него не обратили внимания. Аврор в красной мантии прошёл среди длинного ряда венозных колен, чтобы положить бланк пергамента на пюпитр. Мистер Принц и его помощник посовещались минуту-другую, пока продолжался шёпот, а затем помощник с хлопком выпустил столп искр над головами толпы, и они несколько сварливо успокоились.

— Следующая серия вопросов поступает по указанию мистера Роулинса, главы Отдела магического правопорядка, — нараспев произнёс мистер Принц. — Аврорат установил, что проклятие Империус действительно было вызвано палочкой мистера Шмитца, но единственным доказательством того, что Вы были его целью, являются Ваши слова. Действующие законы предусматривают, что максимальное наказание может быть назначено только за умышленное и несанкционированное использование Империуса на человеке-волшебнике без данного им согласия. Если мистер Шмитц наложил проклятие на мистера Яношика, единственного разумного существа в этой комнате в то время, то он не подходил бы для этого приговора. Поэтому я должен попросить Вас описать опыт пребывания под проклятием.