Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

По другую сторону раздела волшебного правосудия был маленький учебный уголок, созданный из смежного шкафа и соседним, под высокими стопками, возвышавшимися на двенадцать футов{?}[~3,6м]. Длинные ряды книг стояли на сияющих деревянных полках, перемежающихся редкими подкатными лестницами. Свечи в железных рожках под потолком светились с утра до вечера, а учебные столы были освещены лампами со стеклянными абажурами, которые настраивались простыми указаниями волшебных палочек. Том Риддл и Миртл Уоррен сидели на противоположных сторонах стола в разделе волшебной литературы, между ними была собрана кипа книг, и по взгляду на их обложки это было никак не связано с учебниками или учёбой.

— …И я обратил внимание на эту часть, где она потом выпивает зелье, — сказал Том, лениво перебирая страницы книги. — Это правда, что профилактическое зелье лучше всего дозировать согласно стадии цикла регул{?}[менструальный цикл, месячные] ведьмы? Учебник зельеварения Ж.А.Б.А. никогда не объяснял это в таких подробностях. Мне стоит спросить Слагхорна об этом, как думаешь? Полагаю, я теперь обязан тщательней следить за Гермионой. Переживания от экзаменов сбивают её расписание, поэтому они всегда в разные дни месяц от месяца…

— Том, — сказала Гермиона. — Это самая необычная форма подготовки к экзаменам.

— О, привет, Гермиона, — ответил Том, приветственно ей улыбаясь. Он отложил свою книгу так, чтобы спрятать обложку, но Гермиона её уже видела. — Я вообще-то сейчас не занимаюсь подготовкой, потому что это означает перечитывать информацию, которую я уже знаю. В настоящее время я, собственно, учусь новым вещам.

— «Оберег надувного сердца»? — заметила Гермиона. — Что можно выучить из этой книги? Это никак не относится к учёбе — это роман.

— Множество вещей. Дух академического любопытства обжигает, знаешь ли, — небрежно сказал Том. — Это было достаточно поучительно, должен признать.

— Касаемо этого, почему эти поучения включают мисс Уоррен? — Гермиона с прищуром посмотрела на Миртл Уоррен, чего девочка на вид не заметила, погрузившись в собственный роман. — Что именно ты говорил ей? Ты староста школы. Она несовершеннолетняя. И вы в библиотеке, а не чайном салоне. Это совершенно непристойно и в стольких отношениях!

Том обратил на неё всё своё внимание. Он оттолкнулся от стола, что заставило Миртл Уоррен уронить книгу и перестать притворяться, что она не наблюдает с жадностью за общением двух старост школы Хогвартса. Том оправил свою форменную мантию, а затем подошёл к Гермионе, взяв её за руку и проведя тёплой подушечкой большого пальца по её костяшкам.

— Не злись на меня, Гермиона. Поверь мне, я делаю это для благополучия обоих из нас, — тихо сказал Том, глядя на неё сверху вниз, и свет ламп ярко отразился в его темных глазах. — Как твой муж, я обязан заботиться о тебе. Я лишь хочу радовать свою жену, обеспечивать удовлетворение всех её потребностей… и всех желаний. Разве ты не сделаешь для меня то же самое?

— Если бы я искала знаний, я бы читала учебники, а не беллетристику! — сказала Гермиона. — А если бы я хотела обеспечить твоё благополучие, я бы посоветовалась с тобой наедине, а не изводила посторонних студентов-младшекурсников, которые оказались поблизости.

— Значит, ты хочешь обсудить это со мной наедине? — спросил Том, изгибая бровь. — У меня есть множество вопросов, как порадовать мою жену, и меня уж точно порадует, если я услышу ответы на них. Мне бы крайне не хотелось оказаться неспособным, — он понизил голос, наклонившись, чтобы пробормотать ей на ухо. — Я знаю, что ты хочешь чего-то от меня. Иначе зачем бы тебе с такой настойчивостью меня искать? Позволь мне помочь тебе, Гермиона.

— Ты можешь начать с того, что перестанешь рассказывать другим людям о моих регулах! Ты позоришь меня! — сказала Гермиона, полностью осознавая, что казалась истеричной, в то время как Том выглядел вполне разумным и рассудительным. Спокойное изложение не придавало аргументу дополнительной моральной значимости, даже если оно убеждало в этом других людей. — И… Я знаю, что ты обучался магии разума с профессором Дамблдором. Я знаю, что можно просматривать старые воспоминания, убирая с них эмоциональный груз. Если у тебя особенная техника, чтобы усилить эмоциональную значимость воспоминания?

— Я не подумал, что твой цикл — секрет. Разве не все ведьмы через него проходят? — сказал Том, который не сделал ничего даже похожего на извинение. — Что касается изменения аспектов памяти, если у человека достаточно силы воли, всё возможно с искусством разума. Сложность зависит от эмоции, о которой идёт речь. Почему ты спрашиваешь?

— Я пытаюсь вызвать Патронуса для дополнительных баллов на практическом экзамене по защите от Тёмных искусств, — объяснила Гермиона. — Я сделала похожее на воспоминание моделирование, чтобы вызывать подходящие эмоции, которое сильнее любых моих естественных воспоминаний, но недостаточно сильное, чтобы создать телесного Патронуса. Теоретически, это должно быть возможно, если бы я могла поправить моё моделирование… Но я не знаю, как именно это сделать. Ты мог бы дать мне какой-то совет, чтобы отточить моё мышление?

— Мне нужно увидеть его, — сказал Том. — Если ты будешь думать об этой визуализации во время подготовки к заклинанию, позволь мне войти в твой разум, и тогда я смогу подправить её для тебя. Если ты доверяешь мне, конечно. И дашь мне разрешение, — он сжал её руку, проводя пальцем по ободу её серебряного кольца. — Я помню, что в первый год ты попросила меня пообещать тебе, чтобы я не пользовался своей «магией контроля разума» на других без разрешения. Неужели ты не приняла меня как человека, достойного твоего доверия? Мне бы хотелось верить, что да.

Гермиона сомневалась:

— Только поверхность, и ничего дальше…

— Ничего больше, чем ты будешь готова дать мне, — сказал Том, снисходительно улыбнувшись.

— Л-ладно, — заикалась Гермиона. Она почувствовала, как рука Тома подняла её подборок, его пальцы проскользнули по её челюсти, и ладонь обхватила мягкий изгиб её щеки. Сосредоточившись на своём искусственном воспоминании, она подготовила палочку, чтобы произвести правильное движение.

— Посмотри на меня, — прошептал Том, наклонившись к ней и потеревшись своим носом о её.

Она моргнула, её зрение затуманилось, и она рухнула в Волшебную Британию, которую создала в своём воображении.

Её таинственный Авалон{?}[Остров, куда фея Моргана привезла смертельно раненого короля Артура после последней битвы для исцеления и отдыха. По преданию, он спит в замке на острове, пока Британии снова не понадобится истинный король для борьбы со злом] башен из слоновой кости, её зелёная, прекрасная Родина, она состояла из процветающих фрихолдов, трудолюбивого общества крофтеров{?}[Мелкие фермеры в Шотландии, арендующие землю у лендлордов. Составляют большинство земледельческого населения Шотландии.], и ремесленников, и магов-интеллектуалов, возглавляемого и обслуживаемого грамотным командованием системы управления, погребённой под тихими сверкающими лондонскими улицами. «Место для всего, и со всем на своих местах», — таковы были слова созданной ею нации. Это было организованное сообщество, прислушивающееся к велению порядка, потому что они знали и уважали, что это для их же блага…

«Слишком абстрактно, — раздался глухой голос Тома Риддла, звенящий на улицах и шпилях её разума, как эхо в пещере. — Сделай его определённым, сделай его личным, сделай его настоящим. Оно должно ощущаться настоящим, чтобы быть настоящим».

Она почувствовала взмах крыльев бабочки от Тома, просачивающегося в её визуализацию, услышала топот его шагов о побитый временем булыжник, стук его белой волшебной палочки о баррикаду из кирпича, которая открылась перед ним и поприветствовала его в её тайный мир идеального порядка. Он потащил её под землю на несколько слоёв вниз, в нору с полом, выложенным тёмным кафелем, сияющим стеклом окон кабинетов, поставленных друг на друга на высоте, от которой кружилась голова, сквозь толпу чиновников в формах, которые кланялись ей, когда она приветствовала их, и смотрели на неё с завистью, с восхищением, с почтением, когда она проходила мимо.