Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Он показал ей многоярусный амфитеатр без окон, занятый учёными ведьмами и грамотными волшебниками, которые поднялись на ноги с единым достопочтенным шорохом сливовых мантий. Он подвёл её к трибуне, где она произнесла речь, после чего серьёзные сановники кивнули в знак единодушного согласия и передали ей свиток, на котором она поставила свою скрепляющую подпись и служебную печать из густого золотого сургуча с авторитетным гербом «М». Волшебники и ведьмы в сливовых мантиях зааплодировали, когда печать оторвалась от высококачественного веленя, а в отгороженной от входа ложе для журналистов высокий и красивый волшебник склонил в её сторону свою гордую голову, растянув губы в лукавой, но знакомой усмешке. На его груди сиял серебряный значок прессы, который совпадал с серебряным блеском её кольца с лавром.

В пьянящем ликовании от несомненного успеха тонкие, изящные руки выбили пробку из шампанского и опустили бархатные шторы на окнах роскошного кабинета руководителя. Торжествующий голос произнёс слова поздравления, искрящиеся пузырьки лопнули на языке, и она опустилась на стол Министра, её собственная сливовая мантия скользнула с обнажённых плеч, а поздравительный голос превратился из триумфа в жар, когда прошептал ей на ухо одну-единственную команду, отдающуюся эхом: «Произнеси заклинание!»

— Экспекто Патронум! — вскрикнула Гермиона, закружив палочкой в воздухе.

Ослепительная серебряная выдра вырвалась с кончика её палочки, лениво проплывая мимо крепко прижатых тел Тома Риддла и Гермионы Грейнджер, кружась вокруг их голов, размахивая хвостом и радостно качая её маленькой сияющей мордой. Том неуверенно выставил руку, и выдра потёрлась головой о его пальцы. Том рассмеялся в диком восторге от прикосновения её усов и прижал Гермиону ещё крепче, так по-хозяйски глядя на лучистое серебряное создание, будто призвал его сам.

Выдра уплыла от них сквозь проём в книжных стеллажах, Нотт тревожно взвизгнул, когда она прилетела ему в лицо, откуда он шпионил за ними из-за соседнего раздела, и деревянный стул загрохотал о пол. Вскоре за ним последовал благоговейный возглас Трэверса: «Вау, это не собака!»

Затем выдра проскользнула обратно, скрутилась на плечах Гермионы и спрыгнула с них, разбрасывая сияющие бусины иллюзорной воды, которые растворялись в воздухе. Сделав вдох и вздохнув, свет выдры угас, вернувшись в дымку, а затем — небытие, где она будет терпеливо ждать следующего зова.

— Я сделала это! — восторженно сказала Гермиона. — У меня есть Патронус.

Том опустил свой подбородок на своё обычное место, на макушку Гермионы:

— И пленительная фокусная визуализация. Не настоящее воспоминание, но, уверен, мы могли бы сделать одно. Я с нетерпением жду этого однажды. Хм-м. Гермиона Риддл, Министр магии. Если и есть кабинет в Британии, где можно делать всё, что пожелаешь, это определённо министерский.

Комментарий к Глава 54. Благочестье (от переводчика)

переводы “Ромео и Джульетты” на русском часто делают используемый в первом абзаце отрывок в слишком религиозным, что передаёт суть, но не подходит для использования в отношении Тома и Гермионы. поэтому я объединила два.

глава называется “Mannerly devotion”, что дословно — “благовоспитанная преданность”, но ни в одном русском переводе это не поместилось в размер партии Джульетты, а оттого выбор пал между: “благочестием”, “набожностью” и “естественным приветом” — спасибо, Пастернак, с приветом тут как раз многие 🙃

я решила не связываться с переводом Шекспира, мне бы этот осилить 😅 Драйдена пришлось переводить самостоятельно, т.к. я не нашла официального перевода, только диссертации с анализом и отсылки. из-за необходимости придерживаться размера цитата Тромбли немного изменилась, поэтому я отредактировала прошлую главу (гл. 52, “Игра вдолгую”)

====== Глава 55. Феникс и фазан ======

1945

Пожилая ведьма принимала у Тома экзамен Ж.А.Б.А. по трансфигурации, и разговаривала она так медленно, скрипуче, как древние волшебники, что это подводило Тома практически к границе безумия. По крайней мере, магловским старикам хватало достоинства дать дуба в районе шестидесяти-семидесяти, а эти иссохшие карги и сморчки продолжали трепыхаться за сто пятьдесят. (Том был уверен, что, когда он достигнет такого зрелого возраста, в нём будет гораздо больше грации). Они распинались, будто у них есть всё время мира, чтобы тратить его в своё удовольствие, а на самом деле его у них было даже меньше, чем у Тома, и ему от этого хотелось опрокинуть их стол и заорать на них. Оставаясь сознательным старостой школы, которым он был, он держал неистовый крик в уединении собственного разума и крепко прикручивал любезную улыбку к хрупкому панцирю, который являл миру.

— Движение к движению, есть. Это было последнее. Очень хорошо, мистер Риддл, очень плавно. Я понимаю, почему профессор Дамблдор порекомендовал Вас к тому собеседованию на работу, на которое Вы так торопитесь после экзамена. Он Вам рассказывал, что я оценивала его по заклинаниям и трансфигурации, и на С.О.В., и на Ж.А.Б.А.? Он делал такие вещи палочкой, которые я не видела до прошлой недели, пока Ваш выпуск не прошёл экзамен по заклинаниям, — трещала мадам Марчбэнкс. — О, ну если Вы так торопитесь, полагаю, у Вас нет времени на дополнительную демонстрацию…

Она показала рукой на тарелку высохших на вид печений из крахмальной муки возле чайного сервиза на краю стола. Том предположил, что это перекус для экзаменаторов, которые весь день проверяли студентов, и был удивлён, когда мадам Марчбэнкс без палочки призвала тонкую тряпичную салфетку и одно печенье. Она передала его Тому.

— Дополнительное задание подразумевает преобразование хорошей еды в ещё лучшую, но, если Вы слишком заняты, Вы можете просто взять одно на дорожку, — венозная рука мадам Марчбэнкс нежно похлопала его по щеке. — Вы слишком худенький, молодой человек. Учёба ночи и дни напролёт, как у Вас, плохо сказывается на здоровье. В это время года я вижу множество студентов Рейвенкло, которые заучиваются до больничного крыла, но я ожидала больше практического здравомыслия от слизеринца.

— Я могу это сделать, — сказал Том, беря печенье. Он покрутил палочкой и начал заклинание.

В принципиальных исключениях из закона Гэмпа говорилось, что невозможно создать съедобную еду из ничего, но можно создать еду из другой. За прошлые несколько недель Том много читал о трансфигурации по настоянию профессора Дамблдора, который обзавёлся привычкой подсовывать ему список малоизвестных справочных книг по трансфигурации, когда возвращал ему домашнюю работу. Иногда те книги были редкими томами, выписанными на бланке разрешения Запретной секции, и у Тома не было другого выбора, кроме как взять их: он не мог просто так отказаться от посещения Запретной секции! Это было одновременно его наградой и наказанием за то, что он заявил в лицо Дамблдору, что трансфигурация была его «любимой».

Он узнал, что трансформированная еда удовлетворяла голод и предоставляла такую же питательность, как исходная еда, в отличие от дублирования существующей еды, где каждая созданная единица была такой же питательной, как оригинал. Можно было воспользоваться этим свойством трансформации и превратить обычную здоровую еду во вкуснейшие сладости, не набрав ни фунта. Для обязательного выпуска «ежегодного трайфла» Том написал об этом причудливом феномене съедобной трансфигурации в своём материале статьи, но редактор написала ему в ответ, сказав, что это слишком продвинутый магический навык: если бы каждый умел создавать трайфл из репы, все бы делали это, а не использовали зелья для подавления аппетита, чтобы втиснуться в дорогие вечерние платья.

Такого рода пригодные в пищу трансфигурации требовали от волшебника понимания природы изменений, его знания пути предмета от начала до конца. Когда он полностью овладеет им, только тогда он сможет его переделать. Перестроить судьбу. Мука в печенье могла пойти по другому жизненному пути и оказаться в бисквите. Пшеница, из которой она произошла, пришла из крошечного ростка, посаженного в земную колыбель, и проросла под сотней лучезарных восходов. Может ли она не расширяться, а вырасти в другую форму под воздействием магии Тома со шпалерой{?}[решётка, служащая опорой для (преимущественно вьющихся) растений] его неукротимой воли?