Наталья Шатрова - Последняя любовь Аскольда
Щеки Ярины покрылись румянцем. Заметив ее застенчивость, мужчина рассмеялся, провел ладонью по ее животу и больно дернул за короткие волоски внизу.
– Да ты при свете дня еще и стыдлива. О такой жене я всю жизнь мечтал.
– А князь? – робко напомнила Ярина: наглые руки Гордяты возбуждали ее плоть, но нить разговора она старалась не терять – судьба решается.
– А что – князь? – сморщился Гордята. – Разве я от мужа тебя увожу? Князь женат и по христианскому обычаю жениться на тебе уже не может. Или ты все же надеялась княгиней стать?
– Да я не думала об этом. – Язвительный голос мужчины немного покоробил Ярину; она даже испугалась, что он не женится на ней, когда узнает главное, но скрывать что-то от будущего мужа казалось ей нечестным.
Она вздохнула и решилась:
– Только я от него ребенка жду.
Сказала и замерла, ожидая ответа. Воевода молчал долго, и Ярина уже потеряла надежду на его благосклонность, когда неожиданно он притянул ее к себе.
– Разве ребенок помеха нашей любви? Наоборот, хорошо, что ты его зачала. Всех своих женщин князь выдает замуж, едва они дитя понесут. Значит, и ты можешь считать себя свободной по отношению к нему. Выходи за меня замуж, Ярина, а я постараюсь не обижать твое дитя.
– Гордята, – слезы умиления непрошено выступили на глазах девушки, и она обхватила мужчину руками за шею, – я буду тебе верной женой, ты не пожалеешь.
– Тогда одевайся, и сейчас же пойдем в мой дом…
Он хотел сказать что-то еще, но из-за кустов раздался вопль:
– Ярина-а-а…
Девушка вскочила, мигом натянула рубаху и выбежала из зарослей. На берегу, лицом к реке, стоял Дар, держа в руках ее сапожки. Услышав позади шорох, он обернулся.
– Ярина! Ты жива! А я чего только не подумал, когда увидел твои вещи. – Дар махнул в сторону воды рукой и вздохнул: – Нельзя так пугать. Я искал тебя всю ночь. Где ты была?
Из кустов вылез Гордята, на ходу пристегивая меч. Дар окаменел.
Ярина, смущаясь, подошла к Гордяте, взяла его за руку, подвела к брату.
– Не серчай, Дар, я замуж выхожу за Гордяту, – сообщила она, после чего повернулась к воеводе: – Это Дар, мой единственный брат. У меня нет больше родственников.
– Я знаю тебя, Дар, – кивнул Гордята, – ты служишь на капище Перуна. Приходи сегодня на свадебный пир. Я уплачу тебе вено за сестру.
Дар оправился от изумления.
– Ярина, нам надо поговорить, – он строго посмотрел на сестру. – Отойдем в сторонку…
– Разговаривайте здесь, – благодушно произнес Гордята, – а я наверх поднимусь.
– Дар, ты что, не рад? – удивилась Ярина, глядя вслед мужчине, поднимавшемуся по тропинке.
– Да ты хоть знаешь, за кого замуж собралась? – возмутился парень.
– Знаю. За воеводу. Его даже князья ценят.
– Да, воин он хороший. Но разве ты не слышала, что он жену свою убил?
– За что? – ошеломленно прошептала Ярина и посмотрела вверх: Гордята уже поднялся и терпеливо ждал, ничем не выдавая своего беспокойства.
– Я точно не знаю, – замялся Дар. – Говорят, что он застал ее с любовником и убил обоих.
– Она сама виновата, – облегченно произнесла Ярина. – Обычай суров к таким женщинам, ты же знаешь.
– Пропадешь ты с ним, Ярина. Прошу тебя, не спеши. Приглядись к нему, узнай получше…
– Ну что ты, Дар, говоришь? У меня времени нет приглядываться. Не сегодня, так завтра князь прикажет вывезти меня из Киева. Уж лучше я сама решу, за кого замуж выходить, чем меня продадут, как корову. А Гордята согласен взять меня с приплодом. Если я буду тянуть, он, пожалуй, может и отказаться от меня. И что тогда? Как я жить буду одна, в чужой веси, вдали от тебя?
Ярина заплакала.
– Думаю, ты сама знаешь, чего тебе надо, – печально произнес Дар. – Иди. Он ждет тебя.
Ярина привстала на цыпочки, поцеловала Дара в щеку, поспешно надела сапожки, подхватила лукошко и побежала наверх к жениху.
Дар, безнадежно махнув рукой, побрел вдоль берега, ругая себя за то, что за повседневными делами забывал о сестре. Теперь она, бедная, вынуждена выйти замуж без любви, а он и помочь ей ничем не может.
Княгиня после полудня пребывала в дурном настроении. Каждое лето, с тех пор как Гордята вернулся в Киев, она тайно, в одежде простолюдинки, посещала купальские игрища. Она выискивала его в толпе веселящихся горожан, безотчетно надеясь вернуть то время, когда они любили друг друга, но всегда под утро возвращалась в хоромы ни с чем. И в этот раз промелькнул воевода невдалеке, но, пока подошла к тому месту, его и след простыл.
Проспав все утро, княгиня угрюмо сидела перед оконцем, раздумывая о своей несчастной горькой судьбе, когда в покои вошла ключница и с причитаниями повалилась ей в ноги.
– Ой, лебедушка моя, ох, беда-беда…
– Мамка, говори толком, что случилось?
– Ох, княгиня, беда. Муж твой что удумал! Тебя выгнать, а Ярину в жены взять. Ой, говорила я тебе, а ты не слушала. Вот чем отплатила тебе веретейка подколодная за твою доброту…
– Как так? – княгиня вскочила. – Ничего не понимаю, объясни толком, откуда ты это узнала?
Ключница стушевалась, потупила взор, но все же нехотя призналась:
– Я разговор сейчас подслушала Аскольда с Диром. Аскольд сказал: «Все! Епископ разрешил разводиться с княгиней. Сейчас вернется Ярина с Купалы, сразу в церковь ее креститься отправлю, а затем женюсь на ней».
– Как же возможно такое?
– Ой, лебедушка моя, возможно, все возможно. Вроде не жена ты князю, потому что в церкви вы не венчаны. По их вере, дескать, живете в грехе…
Княгиня снова села. Неужто князь решится прогнать ее? Какой позор! Какой стыд!
Ключница, обхватив ноги княгини, поливала слезами ее подол.
– Хватит реветь! – прикрикнула княгиня. – Аскольд что, меня за дуру держит? Ну уж нет, никуда я из своих хором не уйду! Я здесь родилась, здесь и умру!
Старуха продолжала причитать.
– Да замолчишь ты или нет?! Вставай. Лучше скажи мне, что делать будем?
– А что делать? – Ключница утерла слезы и поднялась с колен. – Отравить ее, разлучницу, – и дело с концом.
– Ты что, мамка, умом рехнулась? Придумала тоже. Да на место Ярины другая сыщется, раз князь всерьез надумал от меня избавиться. Всех травить будешь?
Женщины помолчали. Ключница тяжко вздыхала. В княгине была вся ее жизнь. Тридцать пять лет назад привели ее, двадцатилетнюю молодку, к новорожденной княжне, и с тех пор они не разлучались. Княжна заменила ей дитя, затоптанное конями в конюшне, куда она еле приползла после мужниных побоев, родила, да и забылась послеродовым сном. Всю нерастраченную материнскую любовь она отдала княгине, несчастья и муки которой воспринимала как свои собственные, страдая не меньше ее.
