Джиллиан Хантер - Дьявольские наслаждения
Она покачала головой, а он знал, что ее тело тоже хочет его. Она выдает себя: прерывистое дыхание вырывается из губ, на шее часто-часто пульсирует жилка.
— Эмма, почему нет? — выдохнул он прямо ей в рот. — Я ведь родовитый человек, который просто… заблудился в жизни.
Он прижимался к ней бедрами, а она вся трепетала. Желание его росло с каждой секундой, ему нужно касаться ее, ощущать тепло ее плоти. Эйдриан сжал кулаки и поклялся обуздать свою похоть. Он докажет ей, чего на самом деле стоит.
Но в мыслях он уже раздевал Эмму и овладевал ею.
Кровь стучала в висках, в паху жгло. Он заскрежетал зубами. Будь проклято мужское сладострастие, которое заставляет его помышлять о сокровищах, таящихся у нее под юбкой. Ее запах… Запах ванили и теплой кожи. В этой женщине соединились покой и чувственность.
Как убедить ее, что он не безнадежен, когда его прошлое, его поведение говорят обратное?
Он не сводил с нее глаз. Безумно хочется целовать эти влажные пухлые губы. Он с огромным трудом взял себя в руки.
— Ради всего святого, — прошептала она, глядя на него яркими голубыми глазами. — Хочется верить, что ваше неприличное поведение — это отголосок удара по голове.
Он хмыкнул. Как же она не понимает, что такому отъявленному негодяю, как он, впервые за много лет не наплевать на то, что о нем думают?
— Эмма, послушайте меня! — решительно произнес он. — С моей головой все нормально. Я совершенно здоров.
— Что такое вы говорите?
— Я просто хотел вашего внимания, — с робкой улыбкой признался он. — Я притворялся.
— И вы ждете, чтобы я поверила, будто вы для этого стукнулись головой?
— Не совсем. Кресло в мои планы не входило. — Он удрученно вздохнул. — Я рассчитывал остаться в постели на правах больного, чтобы вы за мной ухаживали. На самом деле я мог бы уйти из дома в любой момент, но предпочел сыграть на вашей доброте. Теперь я во всем признался и прошу, чтобы вы меня поняли. Я вас обманывал, но лишь потому, что мне была приятна ваша забота.
— Но врач сказал, что вам нельзя вставать несколько дней, что вам нужен покой.
— Мне был нужен совсем другой покой… — Глаза у него заблестели. — Вы, ваше внимание…
— Понятно. — Искушающие губы строго сжались. — Полагаю, что в Лондоне найдется достаточно женщин, которые были бы рады оказать вам внимание.
— Я говорю не о плотских утехах, — поспешил уточнить он. — Я десять лет был лишен приличного общества и забыл про манеры, про этикет. Мне необходимы… — Как добиться ее сочувствия, какими словами? — Необходимы указания, как нужно себя вести, чтобы кто-нибудь… обтесал меня.
— Мы не будем здесь это обсуждать.
— Я не могу помириться со старым герцогом, пока мое поведение не станет пристойным, — сделал он искусный ход. — Старик весьма щепетилен в этом отношении.
— Вам надо следить за своим языком.
— Я об этом и говорю, — улыбнулся он. — Страшно вспомнить, какими словами я его обзывал — они сами сорвались с языка. Как же я предстану перед ним таким грубияном?
Она постукивала пальцами по столу и недоверчиво смотрела на него.
— Я выросла среди пятерых братьев, так что мне это знакомо. Послушайте, неужели за год, прошедший после вашего возвращения в Англию, вы так и не навестили отца?
— Да, прошел почти год. Она не могла этому поверить.
— Не навестили умирающего отца? Пожилого человека, который хочет забыть прошлые обиды и помириться… Милорд, почему вы уставились на потолок? — строго спросила она. — Это неприлично.
— Я ждал, когда же раздастся божественный хор и исполнит гимн. — Он не придал значения ее сердитому взгляду. — Кстати, прощения должен просить он, а не я. Он превратил мою жизнь в ад, Эмма. Это он выгнал меня, измучив своими выдуманными подозрениями. Почти полжизни я прожил, считая себя не его сыном. И он вовсе не такой уж старый, как вы думаете. И он не на одре болезни.
— Он поправился? — удивилась Эмма. — Вы уверены?
— Сомневаюсь, что он вообще болел. Думаю, что это была уловка, чтобы вернуть меня домой.
— Вы хотите, чтобы я вам поверила? Что ваш отец для этого притворился смертельно больным?
— Да, это так. — Эйдриан был уверен в своей правоте и полагал, что Эмма примет его сторону.
— Эйдриан, вы его сын. Ваш долг оказать ему уважение.
— Оказать уважение? Этому старому…
— Это ваш родовой долг, — мягко продолжила она. — Лишить вас титула он не может. Пора отложить в сторону личные антипатии.
— Разве это справедливо? Скарфилд заявил мне, что я рожден гулящей женщиной и что я не его сын. Вы считаете, что я должен забыть про годы унижения?
— Дайте ему возможность помириться с вами. По крайней мере, выслушайте его.
— С какой стати?
— Вам никогда не приходило в голову, что будет с Англией, если все наши аристократы из знатных родов вдруг решат отречься от своих титулов?
— Я его презираю, — сказал Эйдриан, все еще ожидая, что она согласится с его враждебностью к отцу.
Она вздохнула:
— Как бы вам ни было горько, вы должны с ним встретиться. Вам это нужно даже больше, чем ему.
— Не надо говорить мне о том, что я чувствую, или о том, что я должен делать, — ответил он. — Просто помогите мне.
— Я не уверена, что знаю — как.
— И я тоже не знаю. Но у вас есть такая возможность, Эмма. — Он прижался лбом к ее лбу. — Все ведет к тому, что мне нужна…
Она засмеялась:
— Что же это?
— Вероятно, мне нужна жена.
«Господи, помоги мне!» Эйдриан не мог понять, как у него это вырвалось. Но вдруг он понял, что хотел сказать именно это.
— Жена? — Она покачала головой. — Да, конечно. У герцога обязательно должна быть жена.
В дверь осторожно постучали. Эйдриан быстро отодвинулся от Эммы, а она снова села в кресло и спросила:
— Кто это?
— Шарлотта. Я могу войти?
Эмма, закусив губу, виновато посмотрела на Эйдриана. Он указал на боковую дверь за письменным столом, ведущую в другой коридор. Эмма кивнула и вздохнула с облегчением, когда он скрылся. Она впустила кузину и постаралась вести себя как можно естественнее. Хоть бы Шарлотта не услышала удаляющиеся шаги Эйдриана! Но Шарлотта ничего не заметила, так как была слишком взволнована.
— Что случилось, Шарлотта?
— Почему ты заперлась… ой, это не важно! — Шарлотта огляделась. — Дело в том, что приехала леди Клипстоун и хочет тебя видеть. Она явилась без приглашения и предупреждения. Хэмм сказал, что ты никого не принимаешь, но я подумала, что тебе следует об этом знать.
Ее враг. Эмма ощутила, как в ней пламенем разгорается желание сразиться со своей недоброжелательницей. Истинная Боскасл, она гордо выпрямилась, готовая к бою. Неудивительно, что Шарлотта так разволновалась. В Лондоне была только одна дама, у которой хватило нахальства заявиться как раз в тот момент — а у леди Клипстоун был на это нюх, — когда у Эммы возникли личные трудности, и использовать эту ситуацию в своих интересах.
