Джиллиан Хантер - Дьявольские наслаждения
А где в учебнике найдется место для такой главы: «Позор светской дамы: как сохранить достоинство после грехопадения»? Эмма со вздохом отложила перо и увидела, что с кончика на бумагу капают чернила и растекаются по письменному столу брата.
Она никогда в жизни не проливала чернил. Вот куда ее завел один-единственный греховный поступок. Где же песок? Пятно расползалось, а она безвольно наблюдала.
Густой бархатный голос вывел ее из задумчивости.
— Могу я чем-нибудь помочь?
Эмма поднялась с кресла, а Эйдриан вытащил из кармана жилета чистый носовой платок и промокнул чернила.
— Вы испортили платок, — смущенно сказала она. — Ну и парочка мы с вами.
— Что значит еще одно пятно для такой гиблой жизни, как моя? — произнес он, и по его тону нельзя было разобрать, серьезно он говорит или нет.
Эмма встретилась глазами с его задумчивым взглядом. Сердце у нее сильно заколотилось.
— Вам не следовало ходить одному без слуги. Я хотела вам об этом сказать, когда вы появились в саду.
Он не сразу отвел глаза.
— Я чувствую себя намного лучше и собираюсь уехать. Я достаточно долго пользовался гостеприимством вашего брата.
Она скрестила руки на груди. Смешанные чувства боролись у нее в душе: ей было стыдно за те вольности, что она позволила ему, и стыдно, что не осмеливается попросить его остаться, пока он еще не совсем окреп.
— Почему мужчины бояться показаться слабыми? Я склонна позвать лакея, чтобы помог уложить вас опять в постель.
Он оперся бедром о край стола.
— Не стоит беспокоиться.
— Я не беспокоюсь. — Эмма повернулась к шнурку звонка, но… он проворно загородил ей путь. — Что вы делаете? Чего вы добиваетесь?
— Я искал Хита, — ответил он и придвинулся к ней поближе.
Она вздрогнула.
— Да?
— Нет. — Он опустил глаза. — Нет. Я надеялся увидеть вас до отъезда.
Как забыть то краткое блаженство, которое они испытали? Он безумно хотел ее и отказывался верить в то, что она не разделяет его чувства.
Прежде чем она смогла его остановить, он наклонил голову и поцеловал ее. Губы у нее приоткрылись… возможно, от удивления. Он просунул язык ей в рот. Эмму охватила дрожь. Он заставил себя не обнимать ее, потому что если он это сделает, то захочет большего и не остановится, пока не получит желаемого. Он хотел ее и, будь она любой другой женщиной, нашел бы сотню способов сделать ее своей. Но она — Эмма Боскасл, и он должен соблюдать — или делать вид, что соблюдает, — определенные правила поведения, которым он так и не научился по-настоящему.
— Нет, — прошептала она, но мягкие, теплые губы говорили совсем другое. Он вспомнил, как его пальцы впивались в атласное тело, и со стоном продолжал ее целовать. — Пожалуйста, — еле слышно выдохнула она.
— Пожалуйста… что? — спросил он.
— Я не знаю. Кто-нибудь увидит.
— Я запер за собой дверь.
У нее по плечам пробежали мурашки. Она хотела того же, чего и он.
— Вы постоянно в моих мыслях — тихим голосом произнес он. — Я помню все, помню, что я чувствовал, когда вы перестали мне сопротивляться.
— Не говорите так.
— Вы уступили мне, — упрямо продолжал он, водя пальцами по ее горлу. — Могло бы произойти и большее. Возможно, вам нужно время. Я виноват. Я просто дурак. Я торопил события, а вам нужно время.
— Сейчас это уже не важно, — судорожно произнесла она. — Забудем об этом.
— Я подожду, — прошептал он. — Вы мне необходимы. Раньше мне никто не был нужен, а вот сейчас… А с вами происходит ли то же самое? Это — удивительное ощущение. Я не привык настолько сильно от кого-нибудь зависеть.
Она тяжело вздохнула:
— Я не смогу ответить вам на этот вопрос.
Он улыбнулся:
— Вы уже ответили. Вы будете честны со мной?
— Я постараюсь.
— Что надо сделать такому человеку, как я, чтобы завоевать вашу любовь?
Эмма залилась румянцем. На скольких женщинах он оттачивал свою лесть?
— Я в таком возрасте, милорд, когда благоразумие пересиливает желание, когда добродетель должна подчинить себе любовь.
Он пристально посмотрел на нее и вдруг разразился смехом.
— Ерунда! Вы не пробовали жить по-настоящему. Не обманывайте ни меня, ни себя.
— Что вы знаете о моей жизни? — возмутилась Эмма.
— Простите. Я не хотел вас оскорбить. Хотя сомневаюсь, что ваш жизненный опыт так же обширен, как мой.
— Скажите, то, что про вас говорят… это правда? — поколебавшись, спросила она.
Он пожал плечами:
— Что, например?
— Ну, не знаю. Сражения с китайскими пиратами…
— Это были французские пираты. Флибустьеры. Ост-Индская компания наняла меня положить конец их набегам на территорию, которую мы считаем британской.
Эмма была рада это услышать.
— Звучит благородно.
Он ничего не ответил, поскольку благородством там не пахло. Лютая свирепость, кровь, сплошной ад.
— Чем вы занимались в компании? — спросила она. Он уже открыл рот, чтобы ответить: «Чем угодно, лишь бы хорошо платили». Но вовремя прикусил язык. Надо следить за своей речью, когда разговариваешь с такой дамой, как Эмма.
— Я вовсе не благородный человек, — откровенно признался он. — Но и не лжец.
— Тогда кто же вы?
— Мужчина, который считает вас неотразимой. Я не могу подобрать слов, чтобы объяснить свои чувства. Знаю одно: такого я никогда не испытывал. Пожалуйста, скажите, что и вы ощущаете то же самое.
Она опустила глаза.
Костяшками пальцев он водил по ее ключице. У нее сдавило грудь. Как скрыть волнение, когда его близость так возбуждает? Сердце требовало: уступи ему. Стыдно признаться в том, что именно этот мужчина заставил ее осознать свою женственность. Краска залила лицо, жар разлился по груди, животу и ниже. Желание пронзило ее насквозь.
— Эйдриан… — Она прикрыла глаза.
— Вы дрожите, когда я вас касаюсь.
— Я забыла шаль в саду.
— А я не могу забыть той ночи, Эмма.
— Вы и не пытались. Эйдриан, вы вели себя нечестно.
— Вас можно завоевать только честностью?
Он улыбнулся, наклонил голову и снова поцеловал ее. Медленно, кругами он водил языком по ее языку, пока она покорно не выгнула шею. Чувственное удовольствие охватило их, оно было в самом воздухе, которым они дышали.
— Мне нравится думать о вас, — шепнул он. — Думать о том, как вы постанывали, когда я вас ласкал. Вы были вся влажная… там, внутри.
— Эйдриан! — В жилах жарко билась кровь. — Вы же обещали мне!..
— Я обещал ничего не говорить. Но я не обещал, что не буду желать вас и пытаться сделать вас своей.
Она покачала головой, а он знал, что ее тело тоже хочет его. Она выдает себя: прерывистое дыхание вырывается из губ, на шее часто-часто пульсирует жилка.
