Шерри Томас - Обольщение красотой
— И почему вы оказались замешанной в этой истории?
— По обычным причинам. Первый муж оставил меня практически без гроша, и мне не хотелось быть обузой для брата.
Он приподнялся, подперев лицо ладонью.
— У вас есть брат?
— Брат и сестра — близнецы — на два года младше меня.
— А сколько вам лет?
Венеция ощутила приступ раздражения.
— А вот на этот вопрос я отказываюсь отвечать.
— Через две недели мне будет двадцать девять, — сообщил он.
— Боже, вы практически младенец. — Она почувствовала облегчение: он всего лишь на несколько месяцев моложе ее.
— Надеюсь, вы подарите мне что-нибудь? Дети обожают подарки.
— Пожалуй, я могла бы расщедриться на ручку с гравировкой.
— Буду счастлив, при условии, что вы вручите мне ее лично.
Он не боялся лишний раз выразить желание продолжить их знакомство за пределами «Родезии». Венеция дивилась готовности, с которой он открывал душу. Оглядываясь назад, она понимала, что Тони с самого начала держался скрытно, позволяя ей любить его и используя ее откровенность против нее самой.
Протянув руку, она обвела пальцем нижний край его повязки. Внезапно, повинуясь не вполне осознанному порыву, она притянула его к себе, обхватила ногами талию и приникла к губам в жадном поцелуе. Ей хотелось этого. Ей хотелось проникнуться его бесстрашием, пока она не станет такой же открытой, отважной и достойной этой близости, которая нахлынула на нее сейчас, как приливная волна.
Это была третья ночь на борту «Родезии». Кристиан чувствовал себя, как Али Баба, стоящий у входа в пещеру сорока разбойников, потрясенный сокровищами, превосходившими его воображение. Она была сокровищем, превосходившим его воображение.
Казалось невероятным, что можно быть таким счастливым. Прислушиваться к биению ее сердца и слышать строки сонета. Держать ее за руку и сознавать, что больше ничего не нужно. Смотреть в непроницаемую тьму и видеть будущее с не-ограниченными возможностями.
Он был так счастлив, что это пугало. А что, если он построил карточный домик? Замок из воздуха и глупых желаний? Что, если его нынешнее счастье — всего лишь прелюдия к долгим и мучительным сожалениям?
Ее пальцы прошлись по его волосам.
— Мне казалось, что вы спите, — сказал он, поцеловав ладонь ее другой руки.
— Я решила больше не тратить время на сон.
«Родезия» мягко покачивалась, как колыбель младенца. Но Кристиан лежал без сна, слишком остро ощущая, как ускользает драгоценное время. Обычно после нескольких дней плавания он переставал замечать рокот двигателя. На этот раз, однако, его раздражал этот неумолкающий гул. Каждый поворот двойных лопастей приближал их к другому берегу.
— Объясните мне, как выглядит фиктивный брак?
— Ничего похожего на это, уверяю вас. Никакого молодого любовника с крепким телом, чтобы ублажать меня по ночам.
Он не мог не улыбнуться.
— Представляю. Вы, должно быть, растянули свое запястье, чтобы возместить его отсутствие.
Она рассмеялась, ткнув его кулачком в предплечье.
— Мне следовало бы стыдиться подобного признания, но, как ни странно, я не стыжусь, — сказала она, потирая место, в которое ударила. — Пару раз я действительно была на грани того, чтобы растянуть запястье.
— Боже, какая пустая трата такой сочной…
Хихикнув, она зажала его рот ладонью.
Он убрал ее руку и рассмеялся.
— В чем дело? Я говорил куда более ужасные вещи, и вам нравилось.
— Во время совокупления они воспринимаются иначе.
Он перекатился на нее.
— В таком случае я скажу это во время совокупления.
Он сказал это — и многое другое, значительно хуже. Судя по реакции, ей все понравилось.
— Надеюсь, второй муж хорошо относился к вам в других отношениях? — поинтересовался он позже. Его голова покоилась у нее на коленях, и ее пальцы снова скользили по его волосам.
— О, да. Он был старым другом нашей семьи — собственно, очень дальним кузеном моей матери. Я знала его всю жизнь. Мой отец умер очень рано, так что он был тем мужчиной, который научил меня стрелять и играть в карты.
— Он был немолод?
— Старше моих родителей и довольно богат. Когда он сделал мне предложение, это было наилучшее решение из всех возможных. Я была бы обеспечена материально, снова стала бы хозяйкой собственного дома, и мне не пришлось бы иметь дело с мужчиной, который мог сделать меня несчастной. Мы составили план…
— План?
— Конечно. Было бы странно, если бы его любовник постоянно присутствовал в нашем доме. Поэтому мы договорились, что будем делать вид, будто это я состою с ним в интимных отношениях. Мы обсудили детали, после чего отправились к алтарю.
— И продолжили ублажать себя сами?
Она фыркнула.
— Только не он. У него, как вы помните, был любовник.
— Вы завидовали им, — догадался он.
— Еще как. Они были так поглощены друг другом. Временами я чувствовала себя лишней, как компаньонка, которая не понимает, когда нужно выйти — хотя формально я находилась в собственном доме.
Он отлично ее понимал. Когда он навещал свою мачеху и мистера Кингстона, их взаимная привязанность заставила его острее ощутить собственную неприкаянность и отсутствие надежд на будущее.
— С годами вы стали меньше страдать от одиночества?
— Мой брат отказался от любви всей своей жизни, чтобы жениться на богатой наследнице. Его жена, подозреваю, была влюблена в него с самого начала, не надеясь на взаимность. А моя сестра, помоги ей Боже, влюбилась в женатого мужчину. В сравнении с ними, мое одиночество представляется вполне терпимым. — Она помолчала, рисуя круги на его плече — или сердечки? — А вы? Неужели вы никогда не чувствовали себя одиноким? Или для этого вы слишком самодостаточны?
Его пальцы играли с мочкой ее уха.
— Не думаю, чтобы мне когда-либо задавали подобные вопросы.
Она замерла.
— Прошу прощения. Я не хотела показаться назойливой. Порой я забываю, что из нас двоих только я наслаждаюсь такой роскошью, как анонимность.
В пылу страсти было так легко забыть об окружающем мире. Порой Кристиану казалось, что на свете не существует ничего, кроме моря, «Родезии» и его баронессы.
— Прошу вас, не извиняйтесь за искренний интерес к моей персоне. Это дает мне надежду, что вы не просто используете меня в постели.
Звук ее смеха озарил ночь, как вспышка света. Кристиан все еще поражался, что она не просто смеется, а смеется часто. И еще поразительней было то, что это он вызывал ее смех. Когда она смеялась, для него не оставалось ничего невозможного. Он мог взобраться на Эверест, пересечь Сахару и найти исчезнувшую Атлантиду — все в один день.
