Маргарет Пембертон - Вспышка страсти
– Будет весело. Мы целую вечность не собирались вместе. Как Мэри?
– Прекрасно. Вся в детях. Тимоти уже умеет ходить, что, по-видимому, достижение огромной важности.
– Не будь таким занудой, Фил. Ради Мэри.
– Замечательно, что ты приехала, Дженнифер, – усмехнувшись, сказал Фил.
– Замечательно вернуться домой.
Тетя Гарриет расставила по комнатам цветы и проверила напитки и еду, которую Фил выставил на буфете в кухне.
– Удовлетворена? – поинтересовался он.
– Еда выглядит аппетитно. – Ее лицо смягчилось, как бывало всегда, когда она смотрела на Фила. – Из тебя, Фил, получится хороший муж.
– Я буду отвратительным мужем, – добродушно возразил он, старательно избегая моего взгляда. – Ну вот, – простонал он, когда раздался звонок в дверь. – Снова в омут…
Это были Мэри и Том. Я с некоторым изумлением отметила, что фигура Мэри начала расплываться в талии и бедрах, делая ее на несколько лет старше, и что Мэри чем-то озабочена.
– Надеюсь, на няню, оставшуюся с детьми, вполне можно положиться. Прежде мы никогда ее не приглашали, а у Хелен как раз начинается кашель. Я дала ей номер телефона, но…
– Господи, детка, мы всего в сотне ярдов от дома, – с нежным укором остановил ее муж. – У нее есть номер телефона Фила, и она позвонит, если возникнет необходимость. Я не собираюсь провести весь вечер, бегая туда-сюда, чтобы проверить няню!
– Прости, дорогой, я обещала, что не испорчу тебе вечер своими тревогами, – смущенно сказала Мэри, сплетая свои пальцы с его.
– Когда прибудет наша звезда? – поинтересовался Том.
– С минуты на минуту, – ответил Фил, и тут же из сада донесся звенящий смех Розалинды.
Дверь распахнулась, и Розалинда в сапфирово-голубой норке, небрежно накинутой на плечи, и в платье из тонкого шелка, подчеркивающем каждый изгиб ее тела, замерла, чтобы мы все могли ею полюбоваться. А затем, после своего парадного выхода, она бросила норку на ближайший стул и, раскинув руки, подошла ко мне.
– Дженни, дорогая, это же просто супер! Я думала, ты в Лондоне нянчишь больных и умирающих! – Она коснулась губами моей щеки, и от тяжелого запаха ее духов я едва не задохнулась. – Должна сказать, ты еще выглядишь вполне сносно!
– Конечно, – спокойно ответила я, потому что слишком хорошо знала Розалинду, чтобы обижаться на нее.
– Господи, ни одного человека, который возится со старыми и больными, нельзя считать нормальным!
– Моему старшему пациенту двенадцать лет, – сухо доложила я, но это пролетело мимо ее ушей.
– Очень полезная профессия, – промямлил Гарольд у нее за спиной и попытался пожать мне руку, однако это ему не удалось, потому что Розалинда снова развернулась и оттолкнула его с дороги, словно он был всего-навсего каким-то насекомым.
– А что, Майлза до сих пор нет? Он сказал по телефону, что у него есть для меня просто потрясающие новости…
Гарольду наконец-то удалось выйти из-за жены. Это был лысеющий мужчина на тридцать лет старше Розалинды, без каких-либо подкупающих черт, кроме неисчерпаемого добродушного юмора и непоколебимой преданности жене.
– Рад снова видеть тебя, Дженни. – Тяжелые мешки вокруг глаз делали их почти невидимыми, а двойной подбородок разросся до угрожающих размеров с тех пор, как я последний раз видела Гарольда. – Не стоит придавать особого значения замечаниям Розалинды. Не обращай на них внимания.
– Конечно, Гарольд. Я знаю. Как дела?
– Отлично, отлично. Розалинда только что закончила сниматься в «Претендентах» во Франции, и теперь они с Майлзом должны играть главные роли в другом фильме. Для Розалинды это великолепная роль, но пока что я все держу в тайне.
– По-моему, я не знакома с Майлзом.
– Приятный парень… и преданный Розалинде.
Я взглянула в ту сторону, где Розалинда, загнав в угол Фила, стояла к нему гораздо ближе, чем это было необходимо. Мэри говорила мне, что с ее точки зрения, Розалинда поступила неправильно, пригласив Майлза в Темплас-Уэй. Несколько месяцев назад Розалинда сказала Мэри, что у нее роман с Майлзом, и хотя Мэри принимала поведение Розалинды как неподдающееся изменению, она была возмущена, что у Розалинды хватило наглости привезти в Темплас-Уэй своего любовника.
– Не могу понять Гарольда, – шепнула мне Мэри, когда тот прокладывал себе путь среди прибывающих гостей. – Он же должен знать.
– Нет, о Майлзе он не знает. Гарольд считает его приятным парнем.
– Я ее не понимаю. – Повернув свое маленькое личико к Розалинде, Мэри пристально смотрела на нее. – Я не смогла бы изменить Тому, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
– Да, я это знаю. – Преданность Мэри Тому была почти такой же самозабвенной, как Гарольда – Розалинде.
– Как дети?
– Ты должна утром прийти взглянуть на них. Никогда не поверишь, как выросла Хелен…
Небольшой коттедж теперь был битком набит друзьями Фила, которых я не знала, и друзьями Розалинды. Высокий темноволосый мужчина с загорелым лицом и белозубой улыбкой направлялся к нам с бутылкой вина в руке:
– Могу я наполнить ваши бокалы?
– Майлз, мне кажется, ты не знаком с Дженни?
– Нет, не знаком. – Его темные глаза с восхищением заглянули в мои.
– Дженни, это Майлз Салливан. Дженни, кузина Розалинды.
– Я слышал, как Розалинда говорила о тебе. – Он наполнил мои бокал, стоя так близко, что касался меня своим телом. – Но она не сказала, что ты к тому же так красива. У тебя фигура еще лучше, чем у Розалинды.
– Ты говоришь обо мне так, словно я лошадь. – Я отступила на шаг назад, подальше от аромата его средства после бритья.
– Не хотел тебя обидеть, – засмеялся он. – Просто ты красавица, а я меньше всего ожидал увидеть такую в этом Богом забытом месте. За исключением Розалинды, разумеется.
– Это Богом забытое место – мой родной дом. И Розалинды тоже, хотя теперь она не слишком часто здесь бывает. А еще это одна из самых красивых деревень в Кенте. – Я повернулась спиной к Майлзу, что было не так уж легко сделать в окружавшей нас давке, и стала с трудом протискиваться через смеющуюся и болтающую толпу в поисках Фила.
Розалинда, крепко держа его под руку, стояла в центре большого круга смеющихся гостей, а Том с восторгом на лице снова наполнял шампанским ее бокал. С тех пор как Том женился на Мэри, он видел Розалин-ду всего несколько раз, и если для нас она была Роуз Лукас, которую мы знали всю жизнь, то для Тома она, вероятно, была символом кинозвезды, приносящей в Темплас-Уэй немного ослепительного блеска мира кино. Почувствовав на себе чей-то взгляд, я оглянулась. С другого конца комнаты на меня с насмешкой смотрел Майлз, и когда наши взгляды встретились, уголки его рта приподнялись в улыбке. Почувствовав, что краснею, я быстро отвернулась, и в этот момент Мэри, пробившись сквозь толпу, едва не выбила бокал у меня из руки.
