Симона Вилар - Обрученная с розой
Анна встала.
– Я согласилась выслушать вас, милорд, не для того, чтобы убедиться, что вы достойны занять кафедру риторики в Оксфорде. К чему столь пышное красноречие? Вы ведь преодолели столько миль вовсе не за тем, чтобы обольстить меня.
– Вы так полагаете? – усмехнулся Глостер.
– Да не будь я дочерью Делателя королей, я бы ни за что не удостоилась внимания герцога Глостерского. Вы хотите говорить со мной об отце?
«Она не глупа», – с досадой подумал Ричард, вслух же сказал:
– Прекрасная леди, вы заблуждаетесь. Я прибыл сюда отнюдь не ради Ричарда Невиля, и я действительно намерен очаровать вас.
Анна расхохоталась:
– Боюсь, милорд, ваше красноречие будет истрачено впустую.
– Очень жаль. Я не хотел бы проявлять жестокость к дочери человека, которого высоко ценю.
– Не только. Еще и боитесь. Не будь этого, вы не явились бы сюда.
Ричард с улыбкой глядел на нее.
– В Англии не так много людей рискнули бы назвать Ричарда Йорка трусом.
– Значит, у меня есть для этого основания.
Ричард продолжал улыбаться, однако глаза его сухо блестели. «Неужели ей что-то известно? Нет! Не может быть, чтобы Уорвик, столько лет молчавший, открылся бы вдруг перед малолетней девчонкой».
– Миледи, – холодно заметил он, – вы очень походите своей дерзостью и упрямством на графа. Однако сейчас вы напоминаете мне лисенка, вздумавшего тягаться с волкодавом. Да будет вам известно, что я прибыл сюда, чтобы увезти вас, ибо наш государь и брат, а ваш сеньор и опекун изъявил желание отдать вас мне в супруги.
– Что?!
Анна сначала побледнела, а потом расхохоталась:
– Боюсь, Эдуард Йорк не все обдумал, отдавая подобное распоряжение. Мой отец скорее даст руку на отсечение, нежели согласится, чтобы его дочь вышла за Ричарда-горбуна. И пусть король вспомнит, кто добыл ему корону и кто может лишить его не только престола, но и головы, ежели так обойдутся с Анной Невиль.
– Увы, миледи, вы переоцениваете возможности своего отца. Он далеко за морем и не в силах повлиять на короля. К тому времени, как он соберет войско и прибудет в страну, все уже свершится.
– Этого не будет? – Девушка гордо вскинула голову. – Никакими силами вы не сможете заставить меня сделать это. Да я скорее выброшусь из окна, нежели отдам себя подлецу, отличившемуся на Сендельском мосту!
Проговорив это, она на мгновение запнулась. Давным-давно отец строжайше запретил ей касаться этой темы. Но сейчас…
Она взглянула на Глостера и невольно отшатнулась.
Перед ней стояло чудовище. Исчезли куртуазные манеры, лукавая улыбка, осмысленный взгляд. Бледный до синевы, с пылающими, как адские угли, глазами, раздутыми ноздрями, искаженным ртом, он шагнул вперед, пошатываясь, и его крюченные пальцы потянулись к ней. Из груди Ричарда вырывался глухой хрип, а на губах пузырилась пена.
Анна, отступив к стене, с ужасом глядела на него.
– Я убью тебя! – хрипел Ричард. – Здесь и сейчас!
Он сделал еще шаг, и рука его легла на рукоять кинжала.
Тихо, но твердо Анна сказала:
– Убей меня, пес, но если тебе удалось скрыть, что на тебе вина за брата, а значит, и за отца твоего, то смерть дочери Уорвика ты не сможешь утаить.
Поразительно, но ее слова достигли слуха Ричарда. Он судорожно втянул воздух и опустил голову. Когда же он поднял ее, лицо его было почти совершенно спокойно и лишь в глазах тлела ярость.
– Тем хуже для тебя, девчонка. Теперь тебе не уйти от меня. Ты нужна мне и как свидетельница, и как заложница. Невиль смирится, а ты станешь моей. Чтобы не было пути назад.
Он дьявольски ухмыльнулся. Стремительным движением он повернулся к двери и задвинул засов, а затем неспешно, расстегивая пояс, направился к Анне.
Прижимая к себе котенка, девушка во все глаза смотрела на Ричарда. Шаг, еще шаг, отскочила и покатилась золоченая пуговица…
И в это мгновение Анна швырнула зверька в лицо Глостеру. Котенок отчаянно мяукнул и выпустил когти. Ричард отшатнулся, хватаясь за глаза. В следующий миг Анна резко и точно, движением заядлой драчуньи изо всех сил ударила насильника ногой в пах. Герцог охнул. Он был не готов к такому обороту дел.
Хватаясь за ушибленное место, согнулся, подался вперед и, втянув в легкие воздух, уперся лбом в стену. На какой-то миг ему стало не до дочери Уорвика. Когда же, скрежеща зубами, он выпрямился, то позади громко хлопнула дверь.
Лязгнул засов, и послышались торопливо удаляющиеся шаги. Герцог оглянулся. В часовне никого не было.
Глостер замер. Ярость буквально захлестнула его. Он был побежден и унижен. В бешенстве он бросился к двери, но та не поддавалась.
– Проклятье! – прорычал он.
Не зная, как быть, он мерил ногами часовню, пока на глаза ему не попался забившийся в угол котенок. Желая хоть на ком-то сорвать зло, Ричард метнулся к нему. Злосчастный зверек бросился прочь, и горбун несколько минут носился по часовне, пока не настиг животное. Котенок шипел и царапался, но герцог несколько раз с размаху ударил его о стену, а затем с силой отшвырнул бездыханное тельце.
Все это хотя бы отчасти успокоило его. Однако положение было глупейшее.
В это время раздались легкие шаги, затихшие у двери. Ричард догадался, что явилась аббатиса и остановилась в раздумье, увидев запертую на засов дверь. Пришлось окликнуть настоятельницу.
Мать Бриджит подняла засов и отшатнулась от стремительно вылетевшего из часовни Ричарда. Лицо герцога было исцарапано, и аббатиса невольно заглянула ему за спину, но, не увидев Анны, перевела изумленный взор на Глостера.
– Я намерен, – сухо объявил Глостер, – увезти Анну Невиль из обители. Два часа на сборы. Молчать! – рявкнул он, едва аббатиса собралась было возразить, и торопливыми шагами направился прочь.
В богатых покоях аббатства, в покоях настоятеля, он продолжал это бешеное, беспрерывное движение. Пожалуй, никого так не ненавидел Ричард в своей жизни, как эту соплячку. Дело не в том, что она взяла над ним верх, оставив его в дураках. Ей была известна его тайна. Теперь Анна должна либо принадлежать ему душой и телом, либо умереть. В любом случае – исчезнуть, исчезнуть, как исчезли почти все, кто стал свидетелем его трусости и предательства.
Чтобы хоть немного унять себя, Глостер прижался лбом к холодной каменной стене и прикрыл глаза. События тех дней вставали в его памяти.
Хлестал дождь. Его отец, великий Ричард Йорк, глава партии Белой Розы, восседая на коне, наблюдал с холма за ходом битвы с воинством ланкастерцев. Рядом с ним находились Ричард, тогда еще подросток, Уорвик и еще три рыцаря..
Внезапно на взмыленном коне примчался лазутчик Уорвика с вестью, что Маргарита Анжуйская отправила в замок Сендель своих людей, чтобы захватить любимца Йорка, его младшего сына Эдмунда. Забрало на шлеме отца было поднято и Ричард видел, как тот смертельно побледнел. Первым его порывом было без промедления скакать в сторону Сенделя. Но страшным усилием воли он сдержал себя. Он не мог сейчас покинуть армию, ибо его исчезновение сочли бы бегством. Тогда его взгляд обратился к тем, кто находился рядом.
