Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"
За многие годы Том скопил коллекцию магловских книг. Военная история, атласы, политическая и натуральная философия, пособия по разным эзотерическим дисциплинам и буквари различных языков. Многие из них не были открыты с тех пор, как Том получил своё письмо из Хогвартса. С осени 1938 года Том копил каждый шиллинг и каждый кнат для подержанных учебников из Косого переулка. Это не означало, что он выбросил свои магловские книги или отказывался от них, когда доктор Грейнджер или миссис Риддл дарили их ему на дни рождения или Рождество.
Нет, он хранил их все, несмотря на недостаток времени и желания их читать. Он добавлял их в растущую библиотеку в глубине своего приютского шкафа, а затем — в спальню северного крыла Усадьбы Риддлов со всеми остальными своими пожитками.
Он знал, что не мог выдержать расставания с ними.
До наступления одиннадцати лет книжная коллекция Тома была самой ценной вещью, которой он обладал. Ценность заключалась не только в денежном эквиваленте, но и в том, что она из себя представляла: знания. Это был канат, сброшенный на него сверху, позволивший бы ему ползти вверх по сложившейся иерархии, пока пятно нищеты и беззакония не останется далеко позади, где и было его место. Пока остальные мальчики играли понарошку во дворе приюта — в «сыщиков и воров», «гуннов и томми{?}[Жаргонизм для “английского полицейского”]»{?}[Обе эти игры — некий вариант “казаков-разбойников”] (это был один из многих случаев, когда Том всем сердцем презирал последний подарок своей покойной матери) — Том оставался в своей комнате и читал свои книги, потому что он знал, что он никогда не запишется в армию никакого вырожденца-короля.
Тома не привлекала война. Из всего, что он слышал о последней Великой войне, следовало, что война привела к лишениям и жёсткой экономии для всех, кто не был вынужден сам взяться за оружие. Но Том ничуть не был пацифистом или мающимся уклонистом. Он понимал, что не всегда возможно придумать убедительный аргумент на основании доброй воли и дипломатии. Иногда было необходимо использовать силу или, по крайней мере, её показывать, чтобы делать всё вовремя и эффективно. Таким образом, Том решил, что если и надо применять силу, то он будет использовать эту силу.
Но он не будет силой. Ни солдатом, ни пехотинцем, ни расходным matériel{?}[(фр.) материал], который можно потратить на слабые попытки империи сохранить колониальное присутствие.
Если судьба или необходимость обязали бы его обучиться искусству войны, то он сделал бы это не как батрак в окопах, а как начальник, как полководец. Как государь и принц{?}[Принц происходит от латинского “принцепс”, отчего в английском не всегда означает принца в классическом понимании. В английском языке “государь” в книге также переведён как “принц”, и ввиду необходимости будущего перевода фанфика, я буду использовать “принц” по отношению к Тому, но оставлять официальное использование “государя” в книге.].
«Debbe adunque un principe non avere altro oggeto nè altro pensiero, nè prendere cosa alcuna per sua arte fuori della guerra ed ordinin e disciplina di essa…»
«Поэтому государь должен даже в мыслях не оставлять военных упражнений», — было переводом, который Том прочёл вслух с потрёпанных страниц своей магловской книги. Это казалось несколько непреклонным для Тома, который не раз убеждался в ценности таких альтернатив, как уловки, саботаж и, да, розыгрыши, когда речь шла о покорении противников. С другой стороны, жизнь принца вряд ли была его жизнью. У него не было королевского двора и домашней стражи, не было ни огромной сокровищницы золота, ни города, которым он мог бы править, ни заклятых слуг, готовых исполнять все его прихоти.
Последнее, однако, возможно, и поменялось с тех пор, как он в первый раз читал эту книгу.
— Что ты думаешь о войне, Паук? — спросил Том, повернувшись к акромантулу, взгромоздившемуся на камень и зарывшему свои лапы в увеличенное куриное яйцо.
Завывание ветра было единственным ответом на вопрос Тома, он был таким жгуче-холодным, что у него онемел кончик носа, а на по-зимнему бледной коже пятнами расцвёл румянец.
Том вытащил палочку, указал ею на камень и наложил на него согревающее заклинание, изменяя температуру, пока оно не призвало волну приятного тепла, как сковорода тлеющих углей, на которой уличные торговцы в Лондоне жарили каштаны зимой. Кожа Тома покалывала, пока согревалась кровь. Через минуту он почувствовал, что у него снова появился нос.
— Глупый человек, — заговорил акромантул, щёлкая жвалами, с которых стекали вязкие жёлтые нити взболтанного желтка, — война — это действие людей. Люди убивают других людей — почему у меня должны быть другие мысли об этом, кроме восторга?
— В книгах, которые я читал о твоём виде, — сказал Том, — говорится, что патриарх или матриарх акромантула приказывает истреблять близлежащие колонии яркоползов или лапийских стрекоз до последнего яйца и соты с личинкой. По-моему, это очень похоже на войну.
— Человечьи слова ничего не значат для нашего вида, — сказал акромантул, издавая комбинацию пронзительных свистков и коротких щелчков, чтобы обозначить свой пренебрежительный тон. — Мы защищаем свою территорию. Мы защищаем свои паутины от всего, что может их повредить. Мы заботимся, чтобы наш молодняк был сыт и дожил до полного роста.
— Слово — это просто слово, конечно, — сказал Том, — но хоть обстоятельства и цели могут отличаться, разве намерение не остаётся единым и одинаковым? Это физическая демонстрация силы.
— Это совсем другое, — настаивал акромантул, раздражённо размахивая передними конечностями, покрытыми желтком. Осколки разбитой яичной скорлупы прилипли к жёсткой чёрной щетине вокруг его морды.
— Вовсе нет, — сказал Том, откидываясь, чтобы избежать летящие капли яичного альбумина.
— Да, отличается.
— Смотри сюда, — сказал Том, размахивая книгой перед восьмиглазой мордой паука. — Конфликт о спорной территории или ограниченных ресурсов — вот что составляет…
«Хс-с-с-с!»
Акромантул шмыгнул назад, сжав яйцо между передними конечностями, как ценное сокровище.
— Вода поменяла своё направление! — он заверещал исступлённым голосом. — Назад — назад — назад!
Великое озеро Хогвартса образовалось в самой низкой точке между двумя нагорными хребтами, в долине, вырезанной ледниками и заполненной талой водой. Исходная башня замка Хогвартс, в которой был Большой зал и маленький вестибюль, была построена на самом высоком хребте, выходящем на долину, окружённая с трёх сторон чёрной водой, более глубокой, чем любой защитный ров в памяти и опыте основателей.
Три стороны замка выходили на воду. Последняя — та, которую основатели позаботились защитить зачарованными воротами и крылатыми кабанами-хранителями, — выходила на дорогу, ведущую в деревню Хогсмид. Основатели предполагали, что если замок и ученики подвергнутся нападению, то угроза будет исходить со стороны суши. Самой большой угрозой во времена до принятия Статута о секретности, как знали основатели, были норманнские короли с назначенными ими придворными волшебниками и бриттские вожди, которых консультировали их мудрецы и друиды. Им помогала магия, но в остальном они были маглами. С магловскими армиями.
Какая угроза могла быть в воде?
Чары, наложенные основателями, покрывали замок и территорию, но только территорию. Никто не обращал внимания на озеро, считавшееся владением обитавших под ним существ — русалок и тритонов, гигантского кальмара, различных келпи и селки, которые приходили и уходили по своему желанию. Никто не выходил на скалистые берега долины, извилистую линию неровных галечных пляжей, которые местами сужались до ширины в несколько футов, а каждый год во время весенних паводков полностью затоплялись.
На одном из таких усыпанных галькой пляжей, в полумиле от замка, Том пришвартовал свою одолженную лодку. Это казалось идеальным местом для тихого rendezvous{?}[(фр.) рандеву, свидание], укромная бухта была защищена от ветра — и видимости с башен замка — выступающим открытым камнем. У него была хорошая, глубокая набережная, полная гальки, куда он мог заехать на лодке, не заботясь о том, как её привязывать, чтобы её не смыло изменяющимся уровнем воды. И там было достаточно места, чтобы они с акромантулом могли ходить по ней без необходимости касаться друг друга, но достаточно маленькой, чтобы он мог с лёгкостью его поймать, если тот постарается сбежать.
