Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Грамотный волшебник мог трансфигурировать себя в любое животное, если он мог его достаточно хорошо визуализировать. Если бы у него было детальное знание внутреннего устройства русалки, не должно ли это быть возможным, в теории, воссоздать их врождённые способности? Из брошюр Гриндевальда написанных десятилетиями назад, Том прочитал утверждение этого человека о том, что волшебники по своей природе столь же волшебны, как и любое волшебное существо, с даром, который течёт в их крови и даёт им более долгую жизнь, чем любому обычному маглу. Но Том полагал, если волшебник устал от трансфигураций и хотел вернуться в свою обычную форму — ведь форма волшебника имела природное превосходство, — то он обязан быть достаточно уверен в структуре своей собственной анатомии.

Что-то дрогнуло далеко-далеко под поверхностью озера.

На первый взгляд это выглядело не больше чем отблеском солнечного света в нахлёстывающих волнах. Когда солнце скрылось за стеной клубящихся облаков, появились признаки лёгкого движения: была странность в текстуре и перемене света, будто чёрное одеяло развернули в тёмной комнате. Чувства Тома, пусть и в узости человеческих возможностей, к его досаде, могли лишь различить движение, но не форму.

— Вода меняется, — выдохнул он.

— Значит, пора отбывать, — поторопил его акромантул. — Он приближается!

— Что? — спросил Том резким голосом.

«Кровь моей крови», — услышал он тихое и отдалённое бормотание, которое можно было спутать с дуновением ветра или скрипом потрёпанного погодой дерева лодки.

— Великий!

— Хорошо, — сказал Том. — Мы не можем уйти, пока я не увижу его.

Совокупность всех его злоключений — лодки, лягушек, русалки — служила одной цели: это были средства, чтобы принудить чудовище Слизерина показать себя ему. После начального разочарования с Тайной комнатой Том планировал вернуться в другой день самому. Если он не смог найти легендарного монстра в Комнате, тогда он решил, что выманит его в открытое пространство.

Согласно его внеклассному чтению — и он был приятно удивлён выбором в библиотеке своего дедушки, — поимка крупной дичи сводилась к следованию правильной процедуре. Кабанов надо было окружать гончими, медведей следовало завлекать на наживку и ловить скрытыми силками, крокодилов требовалось протыкать копьём с палубы лодки с выносными опорами, а тигров заманивать живыми козами, привязанными к столбу.

Том считал себя экспертом во множестве предметов, но ни в одном он не был настолько опытным, как в уходе и содержании животных. Он знал животных. Он провёл годы жизни с ними, в дрессировке их. Он провёл бесчётные часы в проецировании собственного сознания в их разумы, пока не оставалось линии разграничения между природными инстинктами и магическим принуждением. Он выучил, что животное, дикий зверь, было движимо самыми низменными побуждениями — черта, которая делала их хуже волшебников и делала слабых волшебников меньшими по сравнению с выдающимися личностями, такими как Том Риддл.

Каким бы великим и ужасным зверь Слизерина ни считался, в конце концов, это был всего лишь зверь, что сделало Тома уверенным в его способности обуздать его.

(Этот медленный переход от желания увидеть зверя к желанию подчинить его остался незамеченным).

«Кровь моей крови…»

Том посмотрел через плечо на акромантула:

— Ты слышал это?

«Я чую Вас… Я чувствую Вас…»

— Он поднимается! Мы должны убраться сейчас же!

— Ты слышишь меня? — прошипел Том, наклоняясь сбоку лодки.

«Я слышу Вас, — говорил голос, слабый и поверхностный голос, который звучал так, будто обращался к Тому со дна колодца. — Я слышу Вас, говорящий моей речью».

— Что, — сказал Том, — ты?

Наступила долгая пауза, будто существо размышляло, какой дать Тому ответ: «Я был голоден. Теперь я сыт».

— Могу я… — спросил Том. — Могу я посмотреть на тебя?

«Это Ваша воля?»

— Да! — сказал Том.

«Раз это Ваша воля, то и полу́чите».

Том был застигнут врасплох. Чудовище слушало его, оно послушалось его. Он подчинил его? Это было так легко?

Он начал пересматривать эту мысль после прохождения очень напряженной минуты. Секунды, отмеченные тикающей стрелкой его наручных часов, сделали один полный круг, затем начали другой, не проявляя при этом ничего необычного. Но затем он услышал тихий грохот — он также почувствовал его, как он почувствовал грохот шлифовального камня, когда двери перед Тайной комнатой открылись для него, — и лодка начала дрожать, зачарованные деревянные доски скрипели друг о друга, в то время как Акромантул нырнул под сиденье, опустив передние лапы на глаза и бессвязно визжа.

Тёмная фигура поднялась из воды, вода стекала волнами с его чешуйчатых боков. Длинная колонна толщиной со ствол дерева, заканчивающаяся огромной треугольной головой, украшенная рядом костяных рогов у основания, чьё расположение напоминало пики короны. Голова распахнулась, чтобы показать полный рот опасных острых зубов, пожелтевшие шипы, испачканные густой красной пастой, которая стекала по боковой части челюсти…

Тому понадобилось мгновение, чтобы узнать, что это был цвет крови русалки.

— Не смотрите на него! — пронзительно закричал акромантул за ним.

— Почему нет? — спросил Том.

— Его глаза!

Том изучил существо, пока оно сворачивалось кольцами и плыло вальяжными кругами, а рябь воды за ним заставляла лодку раскачиваться вперёд и назад. Под прямыми солнечными лучами шкура змеи была покрыта тёмно-зелёными чешуйками и более светлыми вокруг брюха. Похоже, оно имело естественную тягу к воде, и действительно, форма и положение его ноздрей были похожи на ноздри крокодила, расположенные на конце морды, — Том легко мог представить, как он часами выслеживает добычу невидимым, спрятав бóльшую часть своего тела под водой, готовый нанести смертельный удар…

Глаза существа, располагавшиеся в обрамлённых гребнями глазницах по обе стороны его морды, были закрыты.

— Они закрыты, — сказал Том.

«Почему они закрыты? — подумал он. — Оно слепое? Паук бы не боялся его, если бы оно было слепым и бесполезным. Нет, должно быть что-то ещё, глаза, они…»

И прямо там осознание поразило Тома. Монстром Салазара Слизерина из легенды был василиск.

Он провёл лето, читая учебник по уходу за магическими существами от корки до корки, и вывел несколько теорий, кого Салазар Слизерин мог бы выбрать для охраны своей Тайной комнаты. Гидра, рунеспур, возможно, представители змеиных из восточных морей, которых волшебники Востока считали приносящими удачу и сезонные дожди. Василиск был далеко в конце списка возможных вариантов. Его имя происходило от «басилевса», что по-гречески значит «император», и Том считал, что этот вид был слишком приспособлен для тёплого климата, чтобы процветать в вечном мраке северной Шотландии.

Но глядя на василиска, действительно глядя, он начал осознавать размер его недостатков. По всему его телу были разбросаны бледные пятна, пузырящиеся участки, похожие на взорвавшиеся мозоли, где отдельные чешуйки были близки к тому, чтобы отвалиться. Узор, поднимающийся со спины на брюхо, был неоднородным, чешуйки были уплощены и неправильной формы, будто они были сдавлены вместе или расплющены. Том рискнул предположить, что это произошло из-за гигантского размера василиска и недостатка физической активности — он, должно быть, спал многие годы в закрытом пространстве, его тяжёлые кольца лежали друг на друге и оказывали сильное давление на нижние части его тела.

— Ты будешь держать глаза закрытыми? — спросил Том.

«Буду», — прошипел василиск, и в такой близи его звуки были совсем непохожи ни на маленьких змеек, которых он видел в витринах магазина домашних питомцев в Косом переулке, ни на обычную травяную гадюку, которая была брошена в купе поезда перед рождественскими каникулами в прошлом году. Их голоса были слабыми и мягкими, и шепчущими, и способность Тома понимать их происходила не только от того, что он слышал их слова, но и наблюдал за поднятием и движением их голов, скручиванием их тел и высовыванием их языков. Василиск, когда шипел, звучал как сухой шорох песчаной дюны, разрушающейся после дикого шторма. В его голосе звучал низкий, пульсирующий резонанс, который Том ощущал в такой же мере своими ушами, как и сквозь всё его тело.