На осколках разбитых надежд (СИ) - Струк Марина
— Эдне не становится лучше. Слава Богу, жар не вернулся, и легкие чистые. Но ее кашель… Рано или поздно нам придется подумать о том, чтобы вывезти Мардерблатов из Дрездена. Если ей не станет лучше, конечно.
— Вывести из Дрездена? — переспросила его Кристль. — Но куда? Мы больше не знаем мест, где можно спрятать их. Где мы их укроем?
— Я что-нибудь придумаю, не бери в голову, — выдавил из себя тихо Людо, отводя взгляд в сторону. Но при этом он встретился глазами с Леной, которая наблюдала эту сцену внимательно, и в той тени, что мелькнула на его лице, девушка прочитала ответ свои подозрениям, возникшим при этих словах. Ей вспомнилась еврейка из тюрьмы, которую когда-то укрывали немцы и которую попросили в итоге уйти, испугавшись последствий своего преступления перед рейхом. Уж слишком похожей показалась ситуация сейчас.
Неужели Людо способен на это? Неужели его страх перед рейхом настолько силен, что он решится выбросить Мардерблатов на улицу, как неугодных щенят?
Думать об этом было не по себе. Раньше Лене казалось, что Людо отличается от остальных немцев — смелый и решительный настолько, что когда-то не побоялся сотрудничать с поляками, да еще спас ей, беглой пленной, жизнь. Но вот прошло некоторое время, и он превратился в совсем другого человека. И Лена опасалась, что ради спасения своей жизни он может пойти на крайние меры. Оставалось только надеяться, что момент, когда ему придется делать этот страшный выбор, никогда не настанет. И что война закончится в скором времени.
Лето вступило во Фрайталь свежестью зелени, поздним цветением яблонь, первыми всходами огородов на любом свободном клочке домов. А кроме того — началом освобождения Белоруссии и высадкой союзников в Нормандии. Пусть нацистские газеты продолжали твердить, что Атлантический вал [143] несокрушим, что союзники будут остановлены и опрокинуты в море! Пусть в редакции все озадаченно обсуждали происходящее и были категорически недовольны, уже не скрывая своих эмоций и мыслей, как раньше. При этом Лена старательно гнала от себя мысли, что именно июнь, принесший ей долгожданные вести, когда-то отнял у нее двух дорогих людей — маленькую Люшу и Рихарда. Однажды «Свободная Германия» все же произнесла их в середине июля.
Минск освобожден от нацистских войск в начале июля. Советская Армия значительно продвинулась в западных землях своей страны.
Лена не смогла дослушать это сообщение до конца. Ее не волновал список пленных нацистов, в который так внимательно вслушивалась Кристль. Ей не хотелось видеть никого из Гизбрехтов почему-то, хотелось остаться одной, чтобы снова и снова прокручивать в голове эти слова, но только на русском языке.
Минск освобожден.
Лена сидела на заднем крыльце и сжимала дрожащие руки, чтобы хоть как-то успокоить себя сейчас. Ее буквально колотило. Сердце билось как бешеное в груди, словно вторя этим двум словам. Это значит, что скоро точно сюда придут советские войска. Значит, и ее, и остработниц, которые так часто попадались ей в Дрездене и во Фрайтале, и военнопленных с тех проклятых шахт спасут. Вернут домой, где она первым делом направится на Кальварию, чтобы убедиться, что могила папы и Люши нетронута. А потом узнает, где похоронена ее мама, чтобы перенести ее прах туда, где лежат родные. Узнает, где сейчас Коля, и постарается разыскать его. И Котя… Наконец-то узнает, что случилось с Котей.
Да, Ротбауэр назвал ее предательницей. Объявил, что она словно Иуда продалась за блага, которые рейх так сладко обещал предателям. Но ведь можно все решить… во всем разобраться… Так должно быть! Она сумеет оправдаться по этому обвинению, ей казалось, что точно сумеет. Но вот как оправдать ее любовь к врагу? При том, что она сама не готова была отрекаться от этой любви, которую война и подарила ей, и так безжалостно разрушила.
— Минск освобожден, — прошептала Лена позднее ночью Рихарду, глядящему на нее с широкой обаятельной улыбкой с открытки. — Скоро войне конец… Почему ты не сумел?.. почему не вернулся?.. Почему?
И что было бы дальше, Ленхен? Что было бы с нами дальше? Ты уже распланировала свое возвращение в СССР. Помнишь, там, на крыльце?
— Потому что все, что у меня осталось — там, — ответила Лена шепотом голосу Рихарда, прозвучавшему у нее в голове. Словно диалог с ним вела, как когда-то прежде, когда он был жив.
А если бы я был жив? Если бы я сумел вернуться из того вылета? Что бы было тогда? Что бы было с нами?
Вопрос, на который она до сих пор не знала ответа. Потому и промолчала сейчас, вдруг разозлившись на этот неслышный никому кроме нее голос.
Нам рано или поздно придется сделать выбор, Ленхен. Помнишь, как я сказал это в усадьбе в горах Тюрингии? Катя права полностью. Моя смерть — твое будущее, мое сокровище. Спокойное будущее… Потому что тебе не нужно будет выбирать между мной и своей страной. Скоро войне конец. Пуговица трубочиста и щетинки от его щетки сотворили волшебство…
Следующим днем Лена не могла не думать об этом странном сне, который видела прошлой ночью. Ведь не сошла же она с ума, верно? Значит, эта ночная беседа была только лишь сном, который напомнил ей, что она уже начала забывать голос Рихарда. Оттого и собирала мысленно, словно бусины на нить нанизывала, воспоминания, связанные с ним. А еще не могла не думать о тех вопросах, которые всплыли в подсознании прошлой ночью. И была настолько рассеянна, что несколько раз делала ошибки в работе, отчего пришлось перепечатывать листы заново и задержать подачу в печать, а начальник бюро пригрозил ей общим выговором на еженедельном собрании, которое должно было состояться послезавтра.
— Вы стали работать не так усердно, как ранее, фройлян Хертц, как я заметил, — выговаривал он Лене в конце рабочего дня в своем кабинете. — Быть может, вы считаете, что раз сидите в конторе на теплом месте, то можете витать в облаках? Поэтому вы отвергли остальные места, которые вам предлагались? Чтобы не работать в полную силу? О чем вы там думаете? О женишках с фронта? О том, как достать помаду? Посмотрите на себя! Вы ходите по самому краю, чтобы вас не обвинили в «непатриотичном виде»! Вы хотите потерять это место? Хотите попасть на военный завод? Я вам это быстро устрою!
— Он явно хочет, чтобы ты проявила к нему благосклонность, толстый ублюдок! — скривила губы Ильзе. Она была наслышана уже о «вызове на ковер» от других машинисток, потому дожидалась Лену у выхода из редакции в конце рабочего дня.
— Сам спрятался от фронта за справками с несуществующим диагнозом и смеет еще говорить о патриотизме! Хочешь, я поговорю об этом с главным редактором? Уверена, если в это дело вмешается герр Рихтер, то этот толстый ублюдок забудет даже твое имя! Говорила я тебе, нужно продвигаться дальше из этого бюро! Когда у тебя совершеннолетие? Вступишь в партию, и я похлопочу о хорошем месте для тебя. Мне предлагали перейти в администрацию гау через пару недель. Освобождается место из-за беременности одной из сотрудниц. Я могу узнать, может, там для тебя найдется вакансия? Машинистки нужны везде. Сейчас столько приказов и распоряжений! И ты точно не будешь больше продавать свои вещи. Обеспечение в администрации совсем не такое, как в редакции, уж поверь! Вот кто не знает нужды ни в чем! Единственное — нужно придумать что-то насчет анненпаса. Гау — не редакция. Здесь нужно иметь кристально чистое происхождение. Ты уже выслала запрос в Протекторат? Что-то они совсем обленились там. Если бы не границы и специальные разрешения, то можно было бы съездить самим. Я никогда не была в Богемии! А ты бы показала мне места, где выросла!.. Я что-нибудь придумаю за это время!
Разговор с Ильзе не успокоил Лену. Наоборот, напомнил ей о том, о чем она старательно не думала, чем ближе подходило время. Уже был почти конец июля. Осталось совсем немного времени, когда настанет совершеннолетие, а значит, момент вступления в партию нацистов. Лена не была уверена, что ей удастся так просто увильнуть от этого. Да еще и собрание в бюро, к которому начальник уже подал запрос в отдел кадров, чтобы те предоставили ему документы Лены. Словно так и хотел найти что-то такое, что поможет ему уличить ее в недостойном поведении. И ведь ему удастся! Стоит только увидеть, что у нее нет доказательства чистоты арийской крови…
