Ричард Глостер, король английский (СИ) - Воронина Виктория

Первые десять юношей и девушек прибыли в Вестминстер в канун Рождества, и Екатерина разослала праздничные приглашения на бал, как Ланкастерам, так и Йоркам.

Ричард получил свое приглашение от юной королевы не в самое благоприятное для себя время - из-за его небрежения на нем снова открылись плохо залеченные раны, и герцог Глостер почти все время находился в постели. Но, получив приглашение, Ричард немедленно встал и начал одеваться, не смотря на возражения врача, - он не мог упустить возможности лишний раз увидеть Екатерину. Его приближенные, граф Суррей и виконт Лавелл, неохотно последовали за ним. Им вовсе не хотелось видеть торжество сторонников Ланкастеров, но они не могли отпустить явно нездорового герцога Глостера без всякой поддержки, от любого неосторожного движения у Ричарда возникала острая боль.

Вестминстер они застали ярко освещенным и весьма оживленным, повсюду толпились празднично одетые люди. В нем Ричард был уже не хозяином, а гостем, но благодаря тому, что Вестминстерским дворцом теперь владела Екатерина, он казался Ричарду более великолепным и торжественным, чем он привык его видеть.

В парадном зале вновь прибывшие гости увидели почти всю знать юго-западной Англии, издавна поддерживавших Ланкастеров, а также незнакомых им лордов, прибывших из Уэльса. Королева Екатерина, стоя на возвышении, беседовала с лондонским мэром и графом Нортумберлендом. Новоиспеченный герцог Бедфорд неотступно следовал за нею, не выпуская ее из своего надзора. Молодежь собралась возле группы играющих музыкантов и увлеченно танцевала первые танцы, не дожидаясь официального начала праздника.

Когда большинство собравшихся заметило запоздавших гостей, в зале возникла тишина, волнами катившаяся на остальные ряды придворных. Постепенно смолк смех и говор, и спутники герцога Глостера поняли, что здесь им откровенно не рады, в особенности бывшему королю.

Екатерина не дала затянуться этому угнетающему молчанию. Приветливо улыбаясь, она приблизилась к последним приглашенным гостями, и мягко произнесла:

- Очень рада вас видеть, милорды, мне не хватало только вас. Надеюсь, в этот святой для нас праздник Рождества, мы с новой силой ощутим связь между нами как верные последователи Христа.

-- Таков долг всех христиан, моя королева. Мы будем ждать от вас приглашения посетить вместе с вами все рождественские службы, - с поклоном ответил ей Ричард, и тут же ощутил в своем теле нестерпимую боль. Граф Оксфорд заметил его невольную гримасу, и вполголоса, но с возмущением сказал своим соседям:

-- Удивляюсь долготерпению королевы, имеющей дело с этим надменным Йорком. Он не может сдержать своей злобы даже в обычном разговоре, требующем элементарной вежливости.

Мнения графа Оксфорда придерживался не только он. Лорд Джаспер выступил вперед и резко сказал, не удостаивая Йорков ни одним приветстве­нным словом:

- Екатерина, с тобой хочет побеседовать архиепископ Кентерберийский. Ты заставляешь его ждать.

Юная королева послушно последовала за своим дядей, и после обмена любезностями с высшим церковным сановником Англии, подала знак к началу праздника. Мажордом вступил в центр зала и объявил начало танцев. Первым была церемонная павана, Екатерине предстояло самой выбрать себе партнера и тем самым показать, кому она желает оказать наибольшую честь в этом зале.

Екатерина медленно обвела взглядом присутствующих, и задержалась на Ричарде. Заметив это, лорд Джаспер поспешно прошептал:

- Ни в коем случае, ваше величество! Своим выбором вы обидите ваших верных друзей. Ни к чему привечать вашего смертельного врага, вы сами видели, как его передернуло от ненависти при разговоре с вами. Лучше выберите партнером графа Оксфорда или уэльского лорда Мэредада Фичана.

- Я все же постараюсь смягчить короля Ричарда, - еле слышно ответила ему Екатерина, и, преодолевая слабость, протянула свою руку по направлению к Ричарду, произнеся имя своего партнера: - Милорд Глостер!

Ее голос, называющий это имя, произвел эффект внезапной грозы. Все в который раз умолкли, ярко освещенный зал будто потемнел. Застигнутого врасплох Ричарда, не ожидавшего, что на него падет выбор королевы, ее обращение взволновало больше всех. Вместе с тем он засомневался, что сможет выдержать оказанную ею честь, так как чувствовал себя значительно хуже, чем при выходе из дома. Ему бы следовало воздержаться от любых движений, только в этом случае у него был шанс простоять до конца бала.

Екатерина напряженно следила за внутренней борьбой Ричарда Глостера, чувствуя все возрастающий страх перед публичным унижением быть отвергнутой наиболее опасным из своих подданных. Она уже начала раскаиваться в своем желании вызвать хоть какие-то дружелюбные чувства к себе у Йорка, когда Ричард отбросил все свои сомнения и шагнул ей навстречу. Не смотря на голос благоразумия, твердившего ему, что он поступает опрометчиво, Ричард не мог противостоять соблазну коснуться руки Екатерины и провести несколько упоительных минут в танце, думая только о ней.

Под взглядами своих растерявшихся приближенных, знавших сколь незавидно его физическое состояние, Ричард, собравшись с силами, поклонился Екатерине, поблагодарил ее за оказанную ему честь, и повел ее к началу блестящей танцевальной процессии. Все увеличивающаяся радость от близкого присутствия очаровавшего его юного существа поначалу столь укрепила Ричарда, что он почти не замечал своей боли, и присутствующие могли в некотором оцепенении наблюдать за зрелищем, казавшимся им прежде невозможным, - видеть как предводитель Йорков танцует с наследницей Ланкастеров.

Два танцевальных круга Ричард успешно преодолел, но на третьем стал все больше шататься и делать неверные движения. Екатерина с ужасом увидела, как побледнело и заострилось его лицо. Она инстинктивно протянула свои руки, чтобы помочь ему, но не смогла удержать его вдруг отяжелевшее тело, и Ричард без сознания упал к ее ногам. Граф Суррей и виконт Лавелл тут же кинулись к своему повелителю. Они расстегнули на нем темный, шитый серебром камзол и стало видно, что его белая рубашка все больше пропитывается кровью.

-- Как это произошло? - в недоумении спросила Екатерина, с жалостью глядя на кровавые раны находившегося в беспамятстве Ричарда.

-- - Милорд Глостер был цел и невредим, когда пришел к нам сегодня вечером.

-- Это не так, ваше величество, - отозвался граф Суррей. - Наш герцог получил столь тяжелые раны, что через время они снова открылись. Но благородный Ричард Йорк не посмел пренебречь вашей волей и явился на ваше приглашение.

-- Ах, я ничего не знала о тяжелом состоянии герцога, иначе бы мне и в голову не пришла мысль так рисковать его жизнью, - растерянно проговорила юная королева, и тут же отдала распоряжение своей прис­луге приготовить самую удобную повозку для раненого. Ричарда Глостера подняли с необходимой осторожностью и вынесли под охраной виконта Лавелла и графа Суррея, после чего королева потеряла всякий интерес к балу. Она велела доложить ей о состоянии герцога Глостера на следующий день, и при первой же удобной возможности покинула танцы.

Через несколько дней, когда в состоянии Ричарда наступило заметное улучшение, королева решила лично проведать его и подъехала со своей свитой к городскому дому Йорков Бейнардз-касл, не смотря на то, что ее сторонники уговаривали ее не делать этого. Для Ричарда ее приезд стал полной неожиданностью, но, не желая, чтобы Екатерина видела его беспомощным и ослабевшим, он приказал слугам задернуть все занавеси балдахина своей кровати. Герцогу оставалось только жалеть о том, что он много сил отдал написанию письма своей сестре Маргарите Бургундской, в котором просил ее воздержаться от присылки снаряженных ею войск - силы ему были нужны для разговора с Екатериной, все больше завладевавшей его воображением. Но герцогу Глостеру нужно было применить весь свой дар убеждения, чтобы остановить сестру. Маргарита обычно трудно поддавалась на сдерживающие уговоры, твердо веря в то, что ее долг способствовать возвышению своей семьи Йорков. Ричард полностью разделял ее убеждения, но чувствовал, что ему все труднее будет причинить какое-либо зло Екатерине Ланкастер, не говоря уже о том, чтобы начать против нее войну.