Анн Голон - Анжелика. Мученик Нотр-Дама
Они вышли на улицу Тампль, изрытую глубокими канавами, через которые были переброшены доски. Всего несколько лет тому назад в этом квартале были только огороды — их называли «посадками Тампля»; и теперь еще тут и там встречались квадратные поля капусты и небольшие стада коз.
Показалась крепостная стена, над которой возвышался зловещий донжон, когда-то служивший ордену тамплиеров.
Дегре попросил Анжелику недолго подождать и зашел в лавку галантерейщика. Чуть позже он вернулся с чистым пластроном без кружев, подпоясанный фиолетовым шнурком. Рукава его украшали белоснежные манжеты. Карман куртки был странным образом оттопырен. Когда он вынимал носовой платок, оттуда чуть не выпали крупные четки. Хотя адвокат остался все в тех же поношенных штанах и камзоле, он стал выглядеть намного респектабельнее. Несомненный вклад в перемену облика внесло изменившееся выражение лица, и Анжелика не решалась заговорить с ним с прежней непринужденностью.
— Вы похожи на благочестивого судью, — немного растерянно проговорила она.
— А разве не так должен выглядеть адвокат, сопровождающий молодую даму к ее брату-иезуиту? — спросил Дегре, со смиренной почтительностью приподнимая шляпу.
Глава 8
Встреча с братом Раймоном, членом ордена иезуитов. — Анжелика переезжает в Тампль
ПРИБЛИЖАЯСЬ к высоким зубчатым стенам, окружающим Тампль — замок со множеством готических башен, над которыми возвышался мрачный донжон тамплиеров, — Анжелика не подозревала, что вступает в самый безопасный из парижских кварталов, в такое место, где человек может чувствовать себя свободно и спать спокойно.
Эта неприступная крепость когда-то принадлежала воинствующему монашескому ордену тамплиеров, или, как их еще называли, храмовников, а затем была передана рыцарям Мальтийского ордена. Рыцари пользовались старинными привилегиями, которые вынуждены были уважать даже короли: они не платили налогов, и на территорию замка не имела права вступать ни полиция, ни другие представители властей, так что несостоятельные должники, приговоренные к лишению свободы, находили за стенами Тампля надежное убежище. Из поколения в поколение хозяевами Тампля были незаконнорожденные отпрыски королей. Нынешний Великий приор герцог Вандомский[18] по прямой линии происходил от короля Генриха IV и самой знаменитой из его любовниц, Габриэль д'Эстре.
Анжелика, которая не знала об особом юридическом статусе этого мирка, расположенного в самом центре Парижа и вместе с тем изолированного от большого города, идя по подъемному мосту, испытывала какое-то тягостное предчувствие, но по ту сторону сводчатых ворот на нее снизошло удивительное спокойствие.
Тампль давным-давно утратил свое военное значение. Сейчас он, так сказать, вышел в отставку и жил мирной жизнью, предоставляя своим счастливым обитателям все преимущества жизни одновременно и уединенной, и светской. Подходя к аристократическому кварталу, Анжелика заметила перед прекрасными дворцами де Гиза, де Буффлера[19] и де Буабудрана несколько карет.
Орден иезуитов владел удобным домом, расположенным у подножия массивной башни Цезаря; здесь жили и предавались благочестивым размышлениям главным образом те члены братства, что служили духовниками у знатных придворных.
В прихожей молодая женщина и адвокат натолкнулись на смуглого, как испанец, священника, который показался Анжелике знакомым. Это был исповедник молодой королевы Марии-Терезии, которого она привезла из Бидассоа вместе с двумя карликами, главной камер-фрейлиной Молиной и фрейлиной Филиппой.
Дегре попросил семинариста, открывшего им дверь, известить его преподобие де Сансе о том, что пришел адвокат, намеренный говорить с ним о графе де Пейраке.
— Если ваш брат ничего не знает об этом деле, то иезуитам остается только закрыть свою лавочку, — заявил адвокат Анжелике, пока они ждали в тесной приемной. — Я часто думал, что, если бы я, паче чаяния, мог заняться реорганизацией работы полиции, то орден иезуитов послужил бы мне образцом.
Тем временем к ним быстрым шагом приблизился отец де Сансе. Он узнал Анжелику с первого взгляда.
— Дорогая сестра! — воскликнул Раймон.
И, подойдя к ней, он по-братски обнял Анжелику.
— Ах, Раймон! — прошептала она, ободренная таким теплым приемом.
Он знаком пригласил их садиться.
— Каково сейчас положение по этому прискорбному делу?
Ответил Дегре, так как Анжелика не могла собраться с мыслями от радости встречи с братом, от стольких волнений, выпавших на ее долю за последние трое суток, и от энергичного лечения, которому подверг ее мэтр Жорж.
Дегре деловым тоном немногословно обрисовал ситуацию. Граф де Пейрак в Бастилии по обвинению — тайному — в колдовстве. Ситуация осложняется тем, что он вызвал неудовольствие короля и навлек на себя подозрения весьма влиятельных персон.
— Знаю, знаю, — пробормотал иезуит.
Он не сообщил, кто так хорошо информировал его, но, бросив на Дегре испытующий взгляд, внезапно спросил:
— Каково ваше мнение, мэтр, о том, что нам следует предпринять для спасения моего несчастного зятя?
— Думаю, в данном случае лучшее — враг хорошего. Граф де Пейрак, несомненно, оказался жертвой дворцовых интриг, о которых не подозревает сам король, но за которыми стоит некое влиятельное лицо. Я не называю имен.
— И правильно поступаете, — обронил отец де Сансе, а перед глазами Анжелики мелькнуло изображение белки с ненавистного герба Фуке. «Чего я только не достигну»[20].
— Было бы пустым делом пытаться переиграть тех, на чьей стороне деньги и власть. Мадам де Пейрак трижды едва не погибла — на ее жизнь покушались. Это достаточно убедительный опыт. Давайте поговорим о том, какие карты у нас на руках. Мессира де Пейрака обвиняют в колдовстве. Хорошо, тогда пусть его судят церковным судом. И тут, преподобный отец, ваша помощь была бы бесценной, ибо не стану скрывать: влияния такого малоизвестного адвоката, как я, явно недостаточно.
— Мне кажется, вы прекрасно разбираетесь в сфере канонического права.
— Ну, дипломов у меня столько, что хоть стену обклеивай, — впервые за весь разговор Дегре изменил своим изысканным манерам.
Раймон улыбнулся, и Анжелика изумилась тому, как быстро мужчины нашли общий язык.
— Для того чтобы я мог официально действовать в пользу графа де Пейрака, необходимо, чтобы его сначала привлекли к суду и предоставили адвоката. Полагаю, что первоначально никто этого делать не собирался. Но многократные обращения госпожи де Пейрак к влиятельным лицам при дворе пробудили в самодержце совесть. Теперь я не сомневаюсь, что судебный процесс все же состоится. Вам же, преподобный отец, предстоит добиться той единственно приемлемой его формы, которая позволила бы избежать недобросовестных действий и подлогов со стороны господ из суда по гражданским делам.
