Нина Роуэн - Опасный флирт
– Уроки музыки берет она? – Короткие, обрывочные фразы вылетали из его рта как пули.
– Нет, сэр… То есть милорд.
– Почему тогда он не обсуждает вопросы с тобой?
Джейн почесала лоб, но ее рука тут же замерла. Наверняка невежливо чесаться в присутствии графа.
– Я… ну-у, я уверена, мистер Холл знает, что делает.
Несколько мгновений граф молча смотрел на нее, а затем из его горла вырвался хриплый и совсем не веселый смешок, как будто он не смеялся много лет.
– Уверена? Вот как?
Джейн оглянулась на Лидию и мистера Холла, которые все еще что-то обсуждали, а затем пожала плечами. Граф нахмурился, глядя на нее. Он напоминал Джейн жестокого рыцаря, которого она когда-то видела в сборнике стихотворений.
– Уходи, девочка! – приказал граф. – У меня тут дела.
От его резкого голоса у Джейн внутри все задрожало, но она не двинулась с места.
– Это ваши растения? – спросила Джейн.
– А чьи же еще!
– А это что такое? – поинтересовалась Джейн, указывая на аппарат, который он держал в руках.
Граф чуть приподнял странный прибор. Он представлял из себя длинную металлическую трубку с какой-то штукой на конце, походящей на рукоятку.
– Водяной шприц, – объяснил граф. – Предназначен для того, чтобы обрызгивать рассаду. Хорошая штука, если только кто-то заставит эту чертовщину работать.
Граф нажал на рукоятку, но она застряла посреди цилиндра. Граф смотрел на шприц так сердито, как будто тот его сильно оскорбил. Джейн едва сдержала улыбку.
– Вот ведь как бывает, да? – промолвила она. – Большинство вещей полезны только в том случае, если работают.
– Верно! Чем бы ты хотела заниматься?
– Я еще не решила.
Проворчав что-то невнятное, граф повернулся к своим растениям. Джейн несколько мгновений смотрела на него.
– Мне нравится изучать насекомых, – наконец сказала девочка.
Граф издал еще один лающий смешок.
– Хочешь изучить бедствие нашего сада? Найди способ от него избавиться, и тогда от тебя будет польза.
Судя по тону графа, он намекал на то, что до этого дня Джейн будет лишь обузой. Это очень задело Джейн, хоть она и не понимала, почему именно. Дело ведь не в том, что этот человек о ней думает, пусть даже он пэр. Папа всегда говорил ей, что характер человека куда важнее, чем его положение.
– Милорд, а вам что-нибудь известно о папоротниках? – спросила Джейн.
Он посмотрел на нее с таким видом, будто она поинтересовалась, каково это – быть графом.
– Конечно, известно. А почему тебя это интересует?
– У меня дома папоротник начал увядать, – объяснила Джейн. – Листочки становятся коричневыми, ну и так далее. Никак не могу понять, что я делаю неправильно. Может быть, вы мне расскажете?
Фыркнув, лорд Раштон приказал:
– Принеси его, когда придешь в следующий раз!
– Джейн? – За спиной девочки раздался полный тревоги голос Лидии. – Ты… О! – Она остановилась, положив руку на плечо Джейн.
– Это мой отец, граф Раштон, – сказал мистер Холл.
Лидия крепче сжала плечо сестры.
– Милорд, рада с вами познакомиться.
Граф взглянул из-под кустистых бровей, неприветливо кивнул и отвернулся от Лидии, которая уже так сильно сжимала плечо Джейн, что девочке стало больно.
– Пойдем. – Подтолкнув сестру к пианино, Лидия наклонилась к ее уху и прошептала: – Надеюсь, ты ему не помешала.
– Его лай страшнее укусов, – беззаботно проговорил мистер Холл. У него был почти веселый голос. – Если только вы не его ребенок. Садитесь, пожалуйста, мисс Джейн. Начнем урок.
Сев за фортепьяно, Джейн оглянулась на стоявшего в алькове графа. Через мгновение тот ушел, и дверь за ним захлопнулась.
Джейн снова повернулась к фортепьяно и стала слушать наставления мистера Холла, пытаясь убедить свои пальцы в необходимости сотрудничества с мозгом. После часа изучения клавиш и первых гамм Джейн вышла из особняка с учебником в руках и ощущением, что у нее, пожалуй, нет музыкального таланта.
– Понадобится некоторое время, – заверила ее Лидия, когда кеб поехал по направлению к их дому. – Уверена, что, как только ты начнешь учить песни и разные пьесы, тебе станет гораздо интереснее.
– А ты когда-нибудь брала уроки музыки? – спросила Джейн.
– Нет. – Лидия посмотрела в окно. – У меня было слишком много других дел.
Джейн опустила глаза на блокнот, лежавший у Лидии на коленях. Как бы Джейн ни любила сестру, ей не давала покоя мысль о том, почему Лидию не интересует ничего, кроме математики и преподавания. Она не выходила замуж, у нее не было друзей, которые приглашали бы ее на чай, светские увеселения она посещала лишь в тех случаях, когда на этом настаивала бабушка. Лидия не любила ходить даже по магазинам и театрам.
Сама Джейн считала, что в жизни должны быть не только числа. Особенно в жизни Лидии.
– А где ты познакомилась с лордом Нортвудом? – неожиданно спросила Джейн.
Лидия бросила на нее недоуменный взгляд.
– О!.. Я… Не могу вспомнить. Но почему ты спрашиваешь?
– Его отец на вид довольно суров. Лорд Нортвуд мне таким не показался. И мистер Холл – тоже.
– М-м-м… – протянула Лидия. – Что же ты ему сказала? Лорду Раштону, я имею в виду?
– Я спросила графа про его рассаду и про то, что могло случиться с моим папоротником, – ответила Джейн. – Кажется, у него проблемы с насекомыми. И еще… Я бы сказала, что вид у него был совсем не графский. Во всяком случае, графов я себе представляла другими.
– А каким он, по-твоему, должен быть?
– Ну-у… наверное, каким-то… величественным, словно он только что пришел со встречи с королевой. А он был скорее ворчлив, чем царствен. Не думаю, что его часто приглашают ко двору.
– Из-за нрава? – улыбнулась Лидия. – Знаешь, папа однажды был при дворе. Когда его посвящали в рыцари. Но это было за много лет до твоего рождения.
– А ты присутствовала на церемонии?
– Нет, мне о ней мама рассказывала, – ответила Лидия. – Мама сказала, что церемония была великолепная, но довольно строгая. Мне показалось, что ей хотелось отпустить какую-то грубоватую шутку или сказать что-то невпопад, чтобы увидеть, что будет.
Джейн усмехнулась.
– Она любила шутки?
– Она любила смех. – В глазах Лидии появилось нежное выражение горькой радости. Джейн было известно, что хоть их мать и умерла десять лет назад, вскоре после ее появления на свет, Лидия потеряла ее задолго до этого. Сестра редко говорила о болезни матери, рассказывая Джейн только о тех временах, когда мама была жива-здорова, о том, как светились счастьем ее глаза, а смех звучал звонко, как колокольчик.
