Джулиана Грей - Леди никогда не лжет
Но потом он посмотрел на нее с высоты своего роста, и под напряженным взглядом его потрясающих зеленых глаз у нее неожиданно задрожали колени; и она была вынуждена прислониться к машине, чтобы устоять на ногах. Александра почувствовала себя запятнанной и корыстной, жаждущей чего-то в высшей степени соблазнительного, но недоступного. Желание не исчезло и сейчас. Оно стискиваю горло, мешая говорить.
Уоллингфорд с большим достоинством выплюнул пух.
— Прекрасно. Вы принесли почту? Теперь можете идти.
— Послушай, Уоллингфорд, — хмуро сказал мистер Берк, — может быть, хватит? Намерения леди Морли были самыми честными.
— А твои? — Уоллингфорд казался величественным в гневе, насколько величественным может быть человек, осыпанный гусиным пухом.
Александра видела, как губы мистера Берка дрогнули в усмешке, осветившей все его красивое лицо, и боль, стиснувшая горло, стихла, уступив место веселому ошеломлению.
— Судя по твоему виду, друг мой, мои намерения были намного честнее, чем твои, — усмехнулся Финн. — Бедный старый гусь! Надеюсь, ты был не слишком жесток.
Физиономия Уоллингфорда стала малиновой, и Александра почувствовала глубочайшее удовлетворение.
— Да, ваша светлость, расскажите нам о гусе. Если же история слишком постыдна для женских ушей, я буду рада подслушать ее с другой стороны двери.
— Не было никакого гуся, леди Морли, — прорычал Уоллингфорд.
Он запустил пятерню в свою густую шевелюру, чтобы отряхнуть волосы, и потрясенно уставился на моментально окружившее его белое облако. Потом устремил ненавидящий взгляд на Александру:
— Это все ваша проклятая сестра! Снова она!
— Что? Вы совратили мою сестру?
— Ты сказал снова? — добавил мистер Берк. — Послушай, Уоллингфорд, ты ведешь себя безнравственно!
Рот герцога открылся и сразу закрылся. Александра услышала, как клацнули его зубы.
— Да пошли вы оба! — заорал он и бросился прочь из мастерской.
— Подождите! — Александра, смеясь, побежала за ним. — Я требую, чтобы вы рассказали подробности.
— Подробности — не ваше собачье дело!
— Что за язык, Уоллингфорд!
Герцог остановился, развернулся на каблуках и ткнул пальцем в направлении Александры.
— Ваша сестра — всего лишь грубая и плохо воспитанная девица, вредная… — Он замолчал в поисках подходящего слова.
— Сорвиголова? Чертенок? — услужливо подсказала Александра.
— Сорванец? — предположил мистер Берк.
— Ведьма! — завопил Уоллингфорд. При этом он задрожал от ярости, и с него опять посыпался пух. Губы герцога нервно задвигались — он явно стремился найти подходящий эпитет, но успеха не достиг.
— Возможно, мне следует уточнить детали у бедняжки Абигайль? — полюбопытствовала Александра, пряча улыбку.
— Так сделайте это! — взревел герцог, который, судя по цвету его лица, был близок к апоплексическому удару.
Он повернулся и нетвердой походкой зашагал между оливковыми деревьями к блестящей глади озера.
— Интересно, он собирается купаться? — проговорил мистер Берк, остановившись рядом с Александрой.
— Надеюсь, что да.
Она покосилась на Берка. Просто удивительно, как улыбка изменила его лицо, осветила все вокруг. Если бы к ним в этот момент явился джинн и предложил исполнить только одно желание, она бы захотела, чтобы мистер Берк всегда улыбался.
Но только джинн не появился, и парой секунд позже Финн повернулся к ней, и его улыбка исчезла без следа.
— Полагаю, мы услышим подробности за ужином, — сказал он.
— Я все вытрясу из Абигайль, — пообещала Александра. — От меня она ничего не сможет скрыть.
— Нисколько не сомневаюсь.
Финн поднял руку, и ей на мгновение показалось, что он собирается обнять ее и поцеловать, но он всего лишь стряхнул с ее плеча перо и сразу отступил на более подобающее расстояние. Его обветренное лицо на солнце казалось отлитым из бронзы.
— Мистер Берк, — заторопилась Александра. — Там, в мастерской, я говорила совершенно серьезно. Мне очень интересны такие машины. Надеюсь… Мне не хотелось бы мешать… Но, возможно, я могла бы иногда заходить и помогать вам.
Финн нахмурился:
— Помогать мне? Вы?
— Но вам же иногда нужен помощник, разве нет? — Она замерла в ожидании ответа.
— Когда мне нужен помощник, я зову Джакомо. Так что у вас нет необходимости беспокоиться.
— Но для меня в этом нет никакого беспокойства! — воскликнула Александра. — Возможно, вы думаете о нашем пари, но я обещаю, что не буду считать это его нарушением. А я всегда держу слово. Можете считать меня коллегой. Если хотите, евнухом женского рода.
Финн улыбнулся, но это была совсем другая улыбка — напряженная, даже язвительная.
— Конечно. Евнух женского рода. С этим я не предвижу никаких трудностей.
— Надо же, сколько сарказма. А ведь я всего лишь предложила помощь.
Финн вздохнул, призывая себя к терпению.
— Не важно, как вы себя называете, коллегой или евнухом женского рода. Наши друзья все равно истолкуют ситуацию по-своему, и меня вынудят заплатить штраф, или, как мы его назвали… фант. Согласитесь, что это было бы унизительно, тем более что я сам это предложил.
Его улыбка стала страдальческой, и Александра обнаружила, что улыбается в ответ.
— Я буду вести себя осмотрительно, — сказала она, — и если кто-то меня обнаружит, скажу, что это моя вина. Что я проявила настойчивость, а вы оказались слишком джентльменом, чтобы отказать.
Финн смотрел на нее с такой же вымученной улыбкой, и неожиданно Александра услышала птиц, весело щебетавших в ветвях оливковых деревьев. Она почувствовала волну тепла и не сразу поняла, что ее согрело — полуденное солнце или мужской взгляд. Но когда мистер Берк наконец заговорил, его голос был сдержанным и отстраненным.
— Они ни за что не поверят, — произнес он, отвернулся и направился обратно к машине.
— Значит ли это, что вы примете мою помощь? — спросила она, глядя ему в спину.
— Не вижу способа вас остановить, — ответил он, не оборачиваясь.
Александра нашла Абигайль в кухне. Девушка сидела рядом с синьориной Морини перед огромной кучей маленьких бобов.
— Что ты сделала с бедным Уоллингфордом? — спросила Александра и села на свободный стул.
— Ты пришла, чтобы помочь нам с бобами? Это очень великодушно с твоей стороны. Их так много. Отходы можно складывать сюда. — Девушка указала на маленькую кучку бобов, признанных несоответствующими высоким требованиям синьорины Морини — слишком мелких, пятнистых или испорченных.
