Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"
— Он, наверное, интересуется, что мы делаем, — сказала Гермиона. — Может, нам написать ему?
Том молчал, палочка неподвижно лежала в его руке.
— Он захочет с нами встретиться.
— А это так плохо?
Снова тишина. Том с любопытством посмотрел на Гермиону, лишь слегка приподняв брови.
— Он паразит, — резко сказал Том.
Гермиона вздохнула:
— Как и твои бабушка с дедушкой. Или ты забыл, что все их деньги идут со сложных процентов и сбора ренты с других людей?
— Было бы ударом по гордости моих бабушки и дедушки взять у тебя хоть один шиллинг, — сказал Том. — А вот Нотт, напротив, выдоит из тебя всю кровь, если ему это сойдёт с рук.
— Он бы не сделал этого…
— Нет, — согласился Том. — Потому что он знает, что не сможет.
— А как насчёт тебя? — спросила Гермиона. — Кажется, ты без зазрений совести дал бы истечь кровью ему.
— Тот, кто кичится чистотой своей крови, не должен колебаться в том, чтобы доказать это, — сказал Том. Он презрительно фыркнул. — Тогда напиши ему. Договорись о встрече. И скажи ему, чтобы он следил за своими манерами.
Тем вечером после ужина Гермиона позвонила маме по телефону в кабинете мистера Риддла. Жиль вылетел из дома Грейнджеров спустя час, неся с собой книгу и несколько дополнительных смен носков и белья, о которых попросила Гермиона. Когда Жиль прилетел в полночь, Гермиона погладила перьевой пух на её макушке, а затем привязала к его ноге новое письмо.
— Аббатство Брокстоу, Ноттингемшир. Отправляйся к конюшням, а не к главному дому, — прошептала Гермиона. — Подожди, пока эльф почистит насесты утром, а затем передай ей письмо.
Жиль взял последнее совиное лакомство из её руки, уткнувшись в её ладонь боком своего крючковатого клюва. Затем он распушил перья, беззвучно вылетел из окна и исчез в ночи.
Гермиона опустила оконную раму и задёрнула шторы, повернувшись в комнату:
— Я отправила письмо. Он должен получить его до завтрашнего полудня — если только он не спит допоздна на летних каникулах.
— Тебе стоило приказать сове клюнуть его, чтобы он проснулся, — сказал Том. — Совы сделают это, если им сказать.
— Видимо, только они делают то, что им скажут, — сказала Гермиона, скрестив руки. — Господи, Том, у тебя нет своей комнаты? Миссис Риддл потратила столько сил, чтобы её обставить для тебя!
В комнате Тома была не только примыкающая кровать и бóльшая кровать, но и все книги, которые он собрал за последние десять лет, присланные из приюта Вула. В его комнате также был большой шифоньер, полный одежды, купленной ему миссис Риддл. На полках были вазы со свежими срезанными цветами из сада миссис Риддл, а на стенах были обои с рисунком, который Том выбрал сам. Его комната выглядела как настоящая спальня. Комната Гермионы, в сравнении, очевидно была гостевой, украшенная засушенными цветами на каминной полке и акварелями йоркширских долин в рамках на стенах. Достаточно банальный выбор, но беспроигрышный и безобидный.
— Есть, — ответил Том, — но моя кровать не такая удобная, как твоя, — он постучал по подушке. — Здесь я могу уснуть за несколько минут.
— Как бы тебе ни было удобно, — сказала Гермиона, — это точно не относится к горничным, которые каждое утро спотыкаются о ковёр.
— Я перестану использовать Спотыкающиеся сглазы, если ты наложишь чары для отпугивания маглов на двери, — сказал Том. — Если кто-то и может сформулировать чары с условиями, которые будут работать только от заката до рассвета, это ты.
— Нет причин, почему ты не смог бы этого.
— Нет, — сказал Том, откидывая покрывало и проскальзывая в кровать, — но не я злюсь оттого, что горничным приходится подбирать фарфор из ковра на четвереньках.
— Тебе было бы полезно время от времени демонстрировать к ним некоторое чувство симпатии, — сказала Гермиона с глубоким вздохом. Она залезла в кровать, стараясь изо всех сил не встретиться с Томом взглядом, который не выказывал никаких признаков того, что собирается освободить её комнату.
Слуги, хоть им и платили за работу, всё ещё были людьми и заслуживали человеческого отношения. Если в чём и нельзя было упрекнуть миссис Риддл, так это в том, что она верила в noblesse oblige. Конечно, миссис Риддл подходила к делу с привилегированной позиции, и даже если её намерения были сомнительными, её действия — раздача милостыни бедным и покровительство искусствам — всё равно были достойными.
— Ну, если ты настаиваешь, — сказал Том, соскользнув на её сторону кровати и странно обняв её сзади. Его руки сжали её так крепко, что заскрипели её рёбра, а через несколько секунд его хватка ослабла, и одна рука поднялась, чтобы погладить её волосы.
— Как насчёт такого чувства симпатии? — пробормотал он.
— Достойная попытка, — сказала Гермиона, закрывая глаза.
В день, когда они назначили встречу с Ноттом, шёл дождь.
За столом Том наблюдал за мрачным небом с таким же мрачным выражением лица, пока его бабушка и дедушка в забвении предавались завтраку. Мистер Риддл ел свой обычный сэндвич из бекона и коричневого соуса, просматривая раздел финансов в «Йоркшир пост», периодически отпуская комментарии миссис Риддл о новых парламентских налогах или перестройке Халла{?}[Кингстон-апон-Халл], портового города в Восточном Йоркшире, в котором прошло несколько бомбардировок немцами за последние годы, отчего погибли сотни, а десятки тысяч были вынужденно перемещены во временные убежища по всей стране.
— Мэри, парламент поднимает налог на покупку{?}[С 1973 г. он трансформировался в налог на добавочную стоимость (НДС)], — проворчал мистер Риддл. — «В связи с необходимостью войны и трансформацией нашей внутренней экономики британцы сократили спрос на товары первой необходимости. Мы же вынуждены сократить потребление предметов роскоши». Полная чушь, — мистер Риддл ударил газетой об стол. — Этот налог на роскошь будет включать в себя пошлину на номерные знаки для автомобилей — хах, будто в эти дни можно найти достаточно бензина для вождения.
— Уверена, что ты можешь немного найти, если спросишь правильных людей, — заверила его миссис Риддл. — Я надеюсь, налог не будет распространяться на аукционные дома. Я попросила мистера Стендмана следить за достойными ювелирными украшениями по хорошим ценам. Из них получатся прекрасные подарки — и ты знаешь, как я не выношу пустого приданого.
Том извинился, как только смог быстро, и Гермиона последовала за ним, застёгивая пальто и убедившись, что её палочка была под рукой во внешнем кармане. Вместе они отправились по подъездной дороге, огибая лужи мутной коричневой воды, пока не добрались до ворот у подножия холма. Они пригнулись за каменными сваями, поросшими мхом, за пределами видимости дома, а затем достали свои палочки.
Дезиллюминационному заклинанию было сложно научиться, пока не удастся в должной мере овладеть визуализацией. Оно не сработает, если устремить своё намерение в достижение полной невидимости, скорее требовалось направить свою волю в незаметность — раствориться в тенях, если они были, изменить свет, чтобы создать их, где их не было. Половиной было перенаправление внимания наблюдателей, побуждая их продолжать свои занятия, а не останавливаться для замечаний о необычном подёргивании воздуха или затемнении хорошо освещённой комнаты. Другой частью было перераспределение света: приглушение цветов, размытие краёв, чтобы форма и силуэт слились с обстановкой.
Гермиона часто в нём практиковалась за прошлый год, но она никак не могла привыкнуть к чувству успешного наложения, что чувствовалось, будто холодный тюбик крема от гнид выжимали на голову — воспоминание из детства, которое она вспоминала без особой нежности. (В её школе была эпидемия вшей, когда она училась в третьем классе, и Гермионе, у которой были очень густые волосы, пришлось хуже, чем её одноклассникам. Лечение включало в себя использование вонючего лосьона для скальпа и прочёсывание каждой пряди волос частым гребнем, чтобы удалить яйца вшей, что испытывало мамино терпение не меньше, чем терпение Гермионы).
