Диана Крымская - Черная роза
Дом выхватила лук у Терезы.
— Я попаду! — азартно воскликнула она. Она приладила стрелу и спустила ее. Но и этот выстрел оказался неудачным, — стрела пронзила живот герцога. Рауль орал не переставая. Слышать это было почти невыносимо. Розамонда трясущимися руками зажала уши. Но для Дом и Терезы эти звуки были приятнее самой лучшей музыки.
Тереза, охваченная азартом, снова натянула лук. И в этот раз стрела угодила точно в пах де Ноайлю. Он перестал орать, голова его бессильно запрокинулась назад. Герцог потерял сознание. Кровь, текущая рекой, залила его живот, грудь, шею и лицо. Светлыми оставались только ноги.
— Я стреляю в левую ногу, — сказала Дом. — Я хочу, чтобы он был весь в крови. С головы до ног! — Пущенная ею стрела вонзилась в левую ступню Рауля.
— Я — в правую! — воскликнула Тереза. Ее выстрел также оказался удачным. Тело де Ноайля слабо дернулось. Он застонал и начал открывать глаза.
— Я попаду в левое плечо, — хладнокровно заявила Дом. Нет… Для нее то, что висело на дереве, не было человеком. Возможно, чучелом… Вроде того, что было у нее в Руссильонском замке в детстве.
Стрела зазвенела, — и вонзилась в плечо Рауля.
— Я — в правое! — крикнула Тереза…
Теперь Рауль уже не стонал. Хотя какие-то хрипы еще вырывались из его открытого рта, и тело продолжало слабо вздрагивать.
— У нас еще две стрелы, — сказала Дом, обводя холодным взглядом агонизирующее окровавленное тело. — Я не знаю, куда стрелять. Может, в рот?
— Да, Мари! В его мерзкую пасть! — подхватила вдова лесника.
Доминик опять натянула лук и прищурилась, прицеливаясь. И тут откуда-то из-за дерева раздался знакомый ей голос, произнесший с радостью и в то же время с укоризной:
— Вот так так! Ее все ищут… А она здесь упражняется в стрельбе из лука!
Дом в изумлении взглянула — и увидела, как из-за клена, на котором висел де Ноайль, выехала лошадь. На ней сидели двое — мавр Исмаил и — впереди — карлик Очо, которого слуга Робера придерживал своей огромной темной лапищей.
— Очо!.. Исмаил!.. — вскрикнула Доминик, бросаясь к ним. Исмаил подхватил карлика на руки и, легко спрыгнув с коня, поставил уродца на землю.
— Да, это мы, — сказал Очо, улыбаясь ей. — Мы все-таки нашли вас! И вы живы! А ведь никто не верил в это. Кроме вашего мужа… и меня, конечно. Но что вы здесь делаете? Этот лук… Что это еще за состязания?
Он оглянулся на клен… И улыбка сползла с его уродливой физиономии.
— Святой Иаков! Что это?.. Кто это?.. — Карлик сделал шаг к окровавленному пронзенному семью стрелами телу. И вдруг вздрогнул, узнав. — Рауль де Ноайль… — прошептал он.
— Да, Очо. Это он, — спокойно произнесла Доминик. — Мы приговорили его. И казнили.
Рука Очо поднялась, чтобы осенить себя крестным знамением. Но тут же опустилась.
— Этот зверь не стоит того, — сказал карлик. — Я же не буду креститься, если при мне зарежут свинью.
Дом одобрительно кивнула. Глаза ее горели. Да, Очо понимает ее!.. Исмаил равнодушно взирал на тело герцога. На его коричневом лице не отражалось никаких чувств.
Тереза между тем подняла с земли шатающуюся бледную как платок Розамонду. Герцогиня отвернулась от тела брата; плечи ее вздрагивали от рыданий. Но вдруг она все же повернулась и взглянула на Рауля; зашаталась и упала в обморок на руки успевшего подхватить ее Исмаила.
— Вот как?.. И Розамонда де Ноайль здесь? — воскликнул Очо. — Слава Богу, она жива! — Он вновь взглянул на Дом. — Но не будем терять времени, сеньора. Вы тут расправляетесь с Раулем… А ваш муж умирает в Шиноне!
— Что вы сказали, Очо? — прошептала Доминик. — Мой муж?..
— Да, ваш муж. Робер де Немюр. Он умирает… И вы должны поспешить к нему!
— Но, Очо… Разве Робер… Разве он жив?..
— Был жив. Три часа назад, когда мы с Исмаилом выехали из Шинона, он еще дышал.
— Три часа назад? Но мне сказали… Караульные болтали о похоронах… Еще вчера вечером!
— Герцогиня де Немюр! — Очо сердито подтолкнул Дом к лошади. — Разве вы не знаете, — гиены всегда мечтают о смерти льва. А чернь — о смерти благородного дворянина! Да, вчера утром де Немюру стало хуже… и вечером в Шинон прибыл исповедник королевы, падре де Кордова. Но ваш муж отказался исповедоваться и причащаться. Он борется со смертью… И повторяет — когда приходит в себя — одно и то же: Доминик жива, найдите ее.
— Он это повторяет?.. — воскликнула Дом. Сердце ее заколотилось как сумасшедшее. Робер жив! И она может успеть увидеться с ним!..
…В этот момент залитое кровью тело Рауля, которого все считали уже мертвым, дернулось и слабо шевельнулось. Изо рта, откуда тоже текла черная кровь, донеслись булькающие звуки. И вдруг де Ноайль довольно отчетливо произнес:
— Он… жив… Он… исполнил… свое… обещание… А я… умираю…
Дом подбежала к нему и крикнула в его жуткое окровавленное лицо:
— Да, чудовище! Робер жив! И он увидит стрелу, пронзившую тебя … и порадуется твоей смерти! — И молодая женщина, не обращая внимание на то, что пачкает руки в крови своего врага, выдернула стрелу из живота Рауля. Тело герцога опять вздрогнуло, — и он испустил свой последний вздох.
Доминик подошла к лошади и вскочила на нее. — Я найду дорогу, Очо?
— Поезжайте на свою тень, — сказал Очо. — Шинон недалеко. С Богом! Вы должны успеть! — Я успею! — воскликнула Дом. — А за вами велю прислать лошадей!
Она тронула коня … И тут послышался крик:
— Мари!
Это была Тереза. Она бежала от избушки и несла что-то в руке. Доминик придержала коня.
— Вот, — говорила запыхавшаяся Тереза, протягивая Дом глиняную плошку с крышечкой и бутылочку. — Здесь мазь, Мари. Очень хорошая… Смазывай его раны… И увидишь, как быстро они заживут! А в бутылочке настой. По пять капель разводи водой и давай ему три раза в день. Это средство быстро вернет ему силы…
— Спасибо, Тереза, — прошептала Доминик, убирая лекарства в седельную суму, наклоняясь с лошади и обнимая женщину. — Я все расскажу ему о тебе. И о том, что ты сделала для меня.
— Нет. Не говори ему ничего… Прошу тебя, Мари, не надо! Я — всего лишь коротенькая часть его прошлого… А ты — всё его будущее! Обещай, что не будешь рассказывать обо мне … и о Робере!..
— Обещаю, Тереза, — сказала Доминик. Она дернула уздечку, ударила коня по бокам босыми ногами — и поскакала в Шинон.
8. Свадьба Очо
…Меньше чем через полчаса Доминик осадила взмыленного коня перед воротами Шинона. Караульные преградили ей дорогу, ибо вид молодой женщины, босой, с растрепанными рыжими волосами, в льняном ветхом платье, да еще и запачканном чем-то, похожим на кровь, не внушал им ни малейшего доверия.
