Диана Крымская - Черная роза
Дом стиснула зубы. Она не позволит себе никаких слез! Да… Робер мертв… И взывает с небес к отмщенью! Она успеет оплакать его!.. Сначала — месть!
Розамонда между тем продолжала свой рассказ — о том, как она убила Франсуа, как упала в обморок, как очнулась уже на лошади, далеко от Шинона.
— Франсуа! Этот пес! Он сдох?.. — воскликнула Тереза, мрачно сверкая зелеными глазами. — Вы убили его?
— Я вонзила кинжал в его черное сердце! Это он, оказывается, был виновен в смерти моего Анри де Брие, Доминик!..
— Чудовища, — прошептала, содрогаясь, Дом. — И Франсуа… И Рауль… О, если есть в аду самое страшное место, где души преступников корчатся в вечных жутких муках, — то именно там будут Франсуа и твой брат, Розамонда!
— Не называй его больше моим братом, Доминик! Я отрекаюсь от него. Он монстр… И я готова сама, сей же час, выдать его палачам, чтобы они предали его самой жестокой, самой лютой казни!
— Нет, Розамонда, — жестко сказала Дом, переглянувшись с Терезой. — Мы не выдадим Рауля палачам… Ни за что!
— Но что ты говоришь? — растерянно промолвила герцогиня. — Его надо предать в руки правосудия! И казнить!..
— Мы будем правосудием, — торжественно возгласила Дом. — Мы будем обвинителями этого злодея. Ибо мы имеем на это больше прав, чем кто бы то ни было!
— Да, — воскликнула Тереза. — Ты правильно сказала, Мари! У нас есть на это право!
— Не будет только защиты, — продолжала Доминик. — Потому что никто в мире не сможет оправдать преступления де Ноайля! Его жертвы вопиют об отмщении!
— Вы обвините Рауля? И что же дальше? — пролепетала Розамонда.
— Мы предадим его казни, — холодно произнесла Дом. — Ты согласна со мной, Тереза?
— Да! — Тереза едва сдерживала дрожь в голосе. — Да! Он убил моего сына… Мою подругу… Я жажду мести!
Герцогиня взглянула на их лица. В них не было ни тени милосердия. Лишь жестокое предвкушение предстоящего действа. Да, Рауль заслужил самую лютую казнь; он зверь и чудовище. Но в его жилах течет одна с Розамондой кровь. Они носят одно имя…
— Я… Я не могу поддержать вас в этом, — слабо шепнула она. — Я знаю все, что он совершил. Но поймите меня… Я не могу.
— Ты останешься здесь, если хочешь, — спокойно сказала Дом. — Я понимаю тебя. Но не вздумай попробовать нас остановить… молить о пощаде для него. Это бесполезно. И да свершится наше правосудие!
— Идем, Мари! — дрожа от нетерпения, воскликнула Тереза.
И две женщины вышли из избушки.
…Рауль был крепко связан и висел, вздернутый вверх ногами и совершенно голый, на толстой ветке одного из двух кленов, росших на середине поляны (под другим была могилка маленького Робера). Он уже давно очнулся и, обнаружив себя, герцога де Ноайля — да нет, почти что герцога де Немюра! — висящим в столь недостойном его высокого вельможного звания виде на дереве, изо всех сил пытался разорвать веревку и освободиться. В первую минуту, придя в сознание, де Ноайль еще пытался убедить себя, что это всего лишь чья-то дерзкая шутка. И тот, кто сыграл ее с ним, Раулем, жестоко за нее поплатится! Но затем он вспомнил голос женщины у себя за спиной, который назвал его гнусным злодеем в тот момент, когда герцог оглушил Розамонду. Это был голос Доминик де Руссильон! Если с Раулем сделала это Доминик, каким-то чудом спасшаяся и нашедшая его здесь… то пощады он не дождется! И де Ноайль с утроенной силой и яростью, изрыгая проклятия, пытался разорвать свои путы. Но это было невозможно. Его связали накрепко. Со знанием дела.
Рауль застонал от бессильной злобы. Неужели он попался? Он, всегда выходивший сухим из воды из любых обстоятельств? Нет, быть не может! Выпутался же он из истории с Эстефанией де Варгас. Не пострадал же, когда взбесившийся Робер чуть не убил его в спальне королевы. И сейчас тоже должно свершиться какое-то чудо… И он спасется!
…Но, увидев двух женщин (у одной из них, седоволосой, висел за спиной лук), вышедших из избушки и направившихся в его сторону, Рауль невольно почувствовал, как холодный пот заструился между его обнаженных лопаток. Они шагали не спеша, чуть ли не торжественно, и в ногу, как солдаты при смотре. Хотя герцог и висел вниз головой, он все же разглядел застывшее на лицах обеих этих женщин выражение угрюмой радости. Да, одна из них была Доминик. Но вторую он узнал отнюдь не сразу. А, когда узнал, дрожь ужаса пробежала по его нагому телу… Это была Тереза! Тереза, сына которой он приказал Франсуа утопить. И которую они сбросили во Вьенну с камнем, привязанным к ногам.
Женщины подошли к Раулю. Он сделал еще одну попытку освободиться. Неужели это правда, и он оказался во власти двух этих беспощадных эриний? Доминик рассмеялась его бесплодным усилиям; схватив Рауля за волосы, она оттянула его голову вниз и заглянула ему в лицо (он висел так высоко, что глаза их оказались на одном уровне).
— Ты узнал нас, Рауль де Ноайль? — сказала она с жестокой усмешкой. — Твое время подошло к концу, мерзавец!
— Доминик… Тереза… Вы обе сошли с ума! — крикнул Рауль. — Освободите меня! Я требую!..
— Ты слышишь, Тереза? — рассмеялась Дом. — Монсеньор требует! Его светлости неудобно так висеть! Не исполнить ли нам его повеление?
Тереза расхохоталась. От этого хохота кровь застыла в жилах герцога.
— Пусть черти в аду исполняют твои приказы, подонок! — воскликнула вдова лесника.
Между тем, Доминик сорвала с пальца Рауля кольцо, — то, которое ее отец послал когда-то Черной Розе.
— Ублюдок! — процедила она. — Как могла я так обмануться… И принять тебя за своего мужа? Ведь у тебя на лице написано — подлец, насильник и убийца!
— Ты сама обманулась, Доминик! А меня заставила королева… Это она хотела, чтобы я выдавал себя за герцога Черную Розу!
— За Черную Розу? — дрогнувшим голосом спросила Тереза, переводя взгляд с Рауля на Дом. — Так твой муж, Мари… Черная Роза?
Все открылось. Дом вздохнула.
— Да, Тереза. Мой муж — Робер де Немюр. И он же — герцог Черная Роза.
— Он не погиб под Тулузой?
— Нет. Он остался жив. А на мне он женился четыре года назад. Но он носил тогда маску, и я, выходя за него, не видела его лица. Поэтому я и обманулась, приняв де Ноайля за Робера.
— Ты — жена монсеньора… Жена Черной Розы!.. — повторяла изумленная Тереза. — Он не погиб тогда!..
— Тогда — нет. Он погиб сейчас. От руки этого мерзавца, своего кузена! Тереза!.. Я не сказала тебе всего… Прости меня.
— Мне нечего прощать тебе, Мари, — покачала головой вдова лесника. — Ты — достойная жена для него. И, останься монсеньор в живых, — вы были бы счастливы вместе!
