Барбара Картленд - Спасенные любовью
Вдвоем они шли к дому Мануэллы.
Самые большие знатоки чужих тайн, а таковым себя считал каждый горожанин, утверждали, что Боливар ежедневно посылает Мануэлле записку, в которой всегда было ровно шесть слов: «Приди ко мне! Приди! Приди сейчас!» Как эти люди могли узнать, что написано в ней, оставалось для Лючии загадкой, но, по правде говоря, она не верила и половине тех слухов, которые упорно ползли по городу.
Тем не менее находилось немало очевидцев, которые заявляли, что собственными глазами видели Саенз, направляющуюся к президентскому дворцу, который находился в одном из самых темных и грязных районов города. Впрочем, сами апартаменты дворца освещались фонарями-«молниями» и охранялись ночью двумя собаками, размеры которых не поддавались никакому описанию.
Хорошее воспитание Лючии не позволяло ей выслушивать подробные рассказы все тех же знатоков о том, что же происходило в самом дворце. Она с трудом представляла себе Мануэллу и Боливара занимающимися любовью в огромном кабинете президента, откуда тот управлял страной. Для Лючии сближение двух людей представлялось прежде всего как какое-то пышное церемониальное действо, которое приносит счастье и радость, и цинизм, сопровождающий все сплетни, глубоко оскорблял ее чувства.
После всех этих разговоров Боливар уже не был для нее великим генералом, освободителем, человеком в лавровом венке, украшенном бриллиантами; нет, теперь это был мужчина, сжимающий в объятиях Мануэллу Саенз, мужчина, чье сердце безраздельно принадлежало этой женщине. Судя по всему, о Мануэлле можно было сказать то же самое. Лючия была уверена, что, уединяясь с Боливаром, эта женщина забывала все грязные сплетни и наговоры, преследующие ее на протяжении всей жизни. Монастырь, из которого она сбежала, любовник, который бросил ее, муж, ничем не интересующийся, кроме прибыли, — все эти жизненные неудачи были забыты ею, когда появился Симон Боливар.
Лючия не рассказывала дону Карлосу об их любви. Ей почему-то казалось, что де Оланета вряд ли поймет такие отношения между Боливаром и Саенз. Даже сейчас, узнав дона Карлоса, она все равно частенько заходила в кабинет вице-губернатора и смотрела на его портрет. Она по-прежнему не могла до конца его понять. Видимо, художник сумел передать какую-то тайную внутреннюю закрытость, которая очень привлекала Лючию.
Прошло еще несколько дней, и генерал Боливар покинул город.
Все думали, что Саенз отправится вместе с ним, однако Мануэлла сразу же после отъезда Боливара занялась снабжением всем необходимым отрядов республиканцев. У нее уже был опыт в этом деле, поскольку, помогая патриотам в Лиме, она не только распространяла листовки республиканцев, но и занималась вопросами обеспечения подполья. Шутили, что ее энергии хватило бы, чтобы собрать деньги на строительство целого корабля.
Теперь же она ходила из дома в дом, собирая песо за песо. Мануэлла не пропускала никого: ни знатных леди, ни индейских крестьянок, ни чолос. Саенз брала деньги и ювелирные украшения, золото и серебряную посуду, то есть любую сколько-нибудь ценную вещь, которую можно при случае продать и помочь тем самым Боливару в новой кампании. Кстати, многие знатные дамы не одобряли методов Мануэллы, так как им казалось, что Саенз просто вымогает у них накопленные ценности, расставаться с которыми им, конечно, не хотелось.
— Она самая настоящая шантажистка! Эта наглая девица ходит по всему городу и заставляет вынимать последнее золото из сейфов, — шипели они со всех сторон, не решаясь, впрочем, произносить это громко — вдруг кто-нибудь вздумает обвинить их в коллаборационистских настроениях?
Такими же злобными словами сопровождали они и слугу Джонатана, негра, но очень светлокожего, который сопровождал Мануэллу повсюду.
Все знали, что Боливар уехал из Кито, чтобы встретиться с генералом Сан-Мартином в Гуаякиле — этот альянс мог разом решить судьбу всей Южной Америки. Если бы они объединились, то могли бы во всех странах Нового Света подавить сопротивление роялистов. Правда, те, кто знал генерала Боливара, считали, что он слишком умен для Сан-Мартина. Он ехал на юг, по направлению к Гуаякилю, с самой большой скоростью, которую можно было позволить на каменистой дороге, лошадей меняли при каждом удобном случае. Он знал, как важно для политика приехать на встречу первым.
Лючия хорошо помнила дорогу из Гуаякиля в Кито и удивилась тому, что Боливар решился ехать верхом, без экипажа: его путь пролегал через горную цепь, это было так высоко, что перехватывало дыхание. На его пути стоял пик Чимборасо, высота которого составляла 21000 футов, так что проплывающие мимо облака задевали его вершину.
Размышляя о Боливаре, Лючия вздрогнула: ей пришло в голову, что отец так и не осуществил ни с кем торговую сделку с оружием. И скорее всего еще нескоро сможет это сделать. У генерала Боливара не было таких денег, а на кредит сэр Джон никогда бы не согласился. Насколько Лючия знала, отец приходил в президентский дворец не меньше шести раз, но ни разу не был принят, хотя патриотическая армия действительно очень нуждалась в оружии: ведь кроме подразделений, участвовавших в битве за Кито, у Боливара было немало других войск.
Лючия всегда очень остро чувствовала, чем живут люди вокруг нее, она внимательно присматривалась и прислушивалась к тому, что сейчас происходит.
Ей рассказывали, что много раз от политической прозорливости Боливара зависело развитие дальнейших событий, и он неизменно находил единственно верное решение. Сейчас очень многое зависело от исхода переговоров в Гуаякиле, так как консолидация с Перу могла принести Боливару свои «про» и «контра».
Пока что ситуация способствовала успеху переговоров. Блестящие стратегические способности генерала позволили отбросить испанцев далеко на север, что дало свободу сразу нескольким странам Южной Америки. За тринадцать лет борьбы за независимость Боливар с боями прошел через горы и равнины, джунгли и пустыни, освобождая от испанской колонизации города и провинции Венесуэлы, Панамы, а теперь еще и Эквадора. Федерация из свободных республик, называющаяся Великой Колумбией, продолжала расти.
Даже не верилось, что все это мог сделать один человек, чья сила духа и воля пробудили от многовекового сна целый континент.
— Тот, кто держит под контролем Гуаякиль, тот и есть хозяин всего Эквадора. Если перуанцы заберут порт себе, это будет наш стратегический провал, — открыто заявил Боливар перед отъездом.
Лючия с удовольствием поделилась бы своими соображениями по поводу этих событий с доном Карлосом, но подумала, что не стоит этого делать, так как ее симпатии всегда оказывались на стороне патриотов. Дон Карлос, как настоящий испанец, мог возненавидеть ее за это, а Лючия не желала такого поворота событий.
