Барбара Картленд - Спасенные любовью
Некоторые офицеры, к которым Кэтрин отнеслась на балу благосклонно и даже немного потанцевала с каждым из них, посчитали своим долгом нанести визит Каннингхэмам. Первым гостем был Чарльз Соуверби. Прямо с порога он сообщил, что Боливар весь день занимался государственными делами, не дав себе отдохнуть.
— Он издал новый приказ, — пояснил Чарльз Соуверби, усаживаясь с бокалом вина в гостиной сэра Джона, которую теперь называли не иначе как салон.
Лючии было ясно, что визит полковника вызван желанием еще раз увидеть Кэтрин, это легко можно было прочесть в его восторженных глазах, когда он смотрел на старшую сестру.
— Да? — переспросила Кэтрин без особого интереса. Ее интересовал сам Чарльз, а отнюдь не приказ. — И каково его содержание?
— В нем Боливар назначает нового губернатора, судью и вводит ряд новых законов, — ответил Соуверби. — Кроме того, он собирается реорганизовать финансовую структуру государства. Впрочем, в этом нет ничего нового: во всех странах, которые были освобождены от испанского засилья, генерал поступал точно так же. Поверьте мне, скоро начнется переименование улиц.
— Я думаю, полковник, у Боливара найдутся более важные дела, — вмешался в разговор Дэниэл О'Лери, появившийся вскоре после Соуверби.
— А какого рода эти дела? — поинтересовалась Лючия, которая до сих пор молчала.
— Деньги, мисс, только деньги, — ответил О'Лери. — Я только что из президентского дворца, где генерал требовал от отцов города, чтобы они немедленно сдали в казну все столовое серебро и другую дорогую утварь.
— Неужели генерал действительно это сделает? — Лючия удивленно подняла брови.
— Ему нужны средства. Я очень сожалею, что мы не можем отодрать золото со стен китских храмов — такого богатства я не встречал нигде, даже в Мехико.
— Но я считала генерала Боливара очень богатым человеком. — В голосе Кэтрин послышались нотки раздражения и разочарования одновременно.
— Был, — улыбнулся Чарльз Соуверби, — но все свои деньги, а их было около пяти миллионов, он потратил на эту войну. — И, заметив удивленный взгляд Кэтрин, добавил: — Наши солдаты всегда вовремя получали жалованье, не задумываясь, откуда берутся эти деньги. Форма и экипировка, ружья и мушкеты, лошади и мулы — все это было куплено на личные деньги генерала.
— Я ничего не знала об этом, — медленно, словно раздумывая, ответила Кэтрин.
— Вам и не нужно про это думать, — промурлыкал Соуверби. — Вашу прекрасную головку незачем утруждать нашими земными заботами.
— Да, всегда найдется кто-то, кто сделает это за вас. — Капитан О'Лери явно иронизировал, но никто на это никак не отреагировал.
— Уверена, что генерал сумеет найти необходимые средства, — улыбнулась Лючия.
— О да! — согласился капитан. — Если Боливар не воюет, он работает, и работает так, что три секретаря едва успевают записывать его распоряжения и падают от усталости, сменяя друг друга.
— Но это же невозможно! Откуда у него столько энергии?
— Она была у него всегда, генерал и сейчас считает, что никто не сможет управлять страной, кроме него самого.
— Готова поверить, что это так, — ответила Лючия.
— Боливар назначил фельдмаршала Сукре военным комендантом провинции, но, помяните мои слова, он все будет контролировать сам.
Пока офицеры разговаривали, салон продолжал заполняться гостями, и Лючия, извинившись, вышла на кухню отдать кое-какие распоряжения и посмотреть на Франциску, из-под умелых рук которой одно за другим выходили все новые и новые блюда.
Заметив, что она окружена вниманием мужчин, Кэтрин ощутила себя на подъеме, и глаза ее радостно заискрились. Лючия же решила, что ей не обязательно возвращаться назад, так как все восхищенные взгляды будут предназначены только ее старшей сестре.
Единственное, чего она сейчас желала, — это встретиться с человеком, вернувшимся с того света. Но и этого она не могла сделать, поскольку покой был лучшим лекарством для больного.
Глава 4
Итак, дону Карлосу стало лучше, но слабость все еще давала о себе знать.
Лючия знала, что долгие разговоры не принесут ему пользы, и развлекала раненого тем, что читала ему вслух книги в часы послеобеденной сиесты. К счастью, в домашней библиотеке было много книг, среди которых попадались те, которые, по мнению Лючии, могли заинтересовать дона Карлоса. Вскоре она обнаружила, что он проявляет интерес к искусству.
Однажды она захватила с собой книгу, привезенную из Англии, с иллюстрациями картин флорентийских мастеров.
— Я могу переводить вам, если хотите, — сказала Лючия, протягивая ему книгу.
— Спасибо, я умею читать по-английски.
Лючия удивленно взглянула на дона Карлоса:
— Почему же вы не сказали мне этого раньше?
— Не видел надобности, — ответил де Оланета на чистом английском, — тем более меня вполне удовлетворял ваш прекрасный испанский язык.
— Ваш английский тоже великолепен. Где вы так научились?
Он чуть запнулся, но быстро ответил:
— В свое время я бывал в Англии, да и в Шотландии тоже приходилось.
— А вам понравилась Шотландия? — Казалось, что его ответ был очень важен для Лючии.
— По-моему, это прекрасная страна.
— Замечательная страна! Я не знаю мест лучше. Горы и леса, ручьи и озера — это как бы часть меня самой, ведь я — шотландка по происхождению.
Дон Карлос улыбнулся:
— Но все же горы в Шотландии значительно ниже, чем здесь.
— Возможно. И я беспокоюсь о тех солдатах, которые мерзнут сейчас на горных высотах Анд.
— Вы рассуждаете как республиканец.
— Я имела в виду испанцев, по городу ходят слухи о формировании в горах испанской армии.
Дон Карлос насторожился, и Лючия тут же замолчала, сообразив, что проговорилась. Разговор продолжался на английском языке, которым дон Карлос владел в совершенстве. Очевидно, де Оланета получил очень хорошее образование; и хотя Лючия была прилежной ученицей, но о таком великолепном знании иностранного языка она могла только мечтать.
Очень скоро, сидя в павильоне возле дона Карлоса за чтением книг, Лючия стала ощущать себя в каком-то ирреальном, но очень уютном мире, который разительно отличался от того, что был за его пределами. Это был островок спокойствия и умиротворения посреди бурных событий, происходящих в Кито.
Серия веселых празднеств, которые проводились в честь Боливара чуть ли не каждый день, породила невероятные сплетни вокруг имени «освободителя». Каждый горожанин точно знал, что, когда заканчиваются деловые консультации, разбор писем, приходящих со всех концов Южной Америки, прием рапортов и отчетов, когда подходят к концу приемы, Боливар отправляется к Мануэлле. Но это было уже тогда, когда весь город затихал и воздух становился холодным от близкого соседства ледников, лежащих в горах. С генералом оставался лишь его телохранитель Хозе Паласио, человек с огненно-рыжими волосами, не расстающийся со своим подопечным с мальчишеского возраста.
