Марина Гилл - Ветер пыльных дорог
Вместе с тем она развернулась и, не оглядываясь, пошла вперёд. Филип последовал за ней, держась чуть позади, но достаточно близко, чтобы это волновало Мари. Она не совсем понимала, что творит, но… Она вспомнила своего стареющего мужа, и её передёрнуло. А этот человек, Филип… В памяти всплыла вчерашняя ночь, когда она обнимала его за талию, а он её за плечи. Мари разволновалась ещё сильнее; к щекам прилила кровь.
– Вы вчера бросили меня одного… – сказал ей Филип.
– Я не смогла уговорить брата пустить вас. Понимаете, ему не понравилось то, что вы были пьяны и мне пришлось помогать вам идти.
Она улыбнулась ему через плечо, с тайным удовольствием отмечая, что Филип не сводит с неё глаз.
– Справедливо, – заметил он. – Если бы я был вашим братом, не только не пустил бы, но…
– О, пожалуйста, – остановила его Мари взмахом руки. – Я примерно могу представить, что вы способны сделать. Но к чему вы всё ещё говорите со мной? Вы разве не поняли – у меня очень грозный брат?
Она с вызовом усмехнулась, бросив на него взгляд.
– Не уверен, что ваш брат способен меня остановить. А мне бы очень хотелось с вами встретиться ещё раз, не скрою. Вы станете запрещать мне, – утвердительно произнёс он.
– Разумеется.
На самом деле ей не хотелось отговаривать его, и это при том, что она была замужем, а если только Доминик увидел бы их сейчас, ей пришлось бы очень не сладко. И всё же, было в этом Филипе что-то, отчего Мари чувствовала себя так, словно выпила кубок крепкого вина.
Она развернулась, заставляя его остановиться. Шагах в пяти позади них замерла Мариса.
– Вы приятный молодой человек, – с мягкой улыбкой произнесла она. – Но я замужем, поэтому не нужно создавать и мне, и себе проблемы. Помимо этого, мой брат явно не обрадуется, что некий Филип ищет со мной встреч. Вы понимаете меня, не правда ли?
Филип внимательно выслушал её и кивнул.
– Понимаю вас прекрасно. Но и вы поймите, что я не смогу вас так просто теперь забыть.
Так же вежливо улыбнувшись ему, как и прежде, Мари ответила:
– Очень лестно оставаться в памяти людей так надолго. А теперь до свидания.
Она дала знак Марисе следовать за ней и, не дожидаясь, пошла вперёд. К её облегчению, Филип не последовал за ней. Однако она не могла врать себе, что желает новой с ним встречи.
Мариса вскоре нагнала её. На губах её виднелась мечтательная улыбка, и весь оставшийся путь до дома она не проронила ни слова. Красавец, что так приглянулся Марисе, шепнул ей на ушко место и время встречи, и та была в предвкушении.
На следующий день Мари и Доминик обнимались на лондонской пристани. Мари поймала себя на желании никогда не выпускать брата из объятий. Она заплакала, а Доминик, который не выносил слёз, особенно сестринских, поспешил поскорее взойти на борт.
– Я люблю тебя, – крикнула Мари. Народу в ранний час было совсем мало, поэтому Мари позволила себе так вольно выражать свои чувства. – Удачного пути!
– И я люблю тебя, – прокричал ей Доминик весело. – Удачи и тебе во всём.
Мари простояла на пристани довольно долго. И когда судно скрылось, она смотрела туда, где оно было ещё некоторое время назад, и прощалась с братом. Затем она села в экипаж, который должен был доставить её в Дувр. Напротив неё уже давно устроилась Мариса, выглядела она расстроенно и так, будто скрывала что-то.
– Миледи, я должна признаться… Вчера Филип… вы должны его помнить… он попросил меня встретиться с ним. Я думала, что я ему понравилась, но оказалось, что он хотел узнать кое-что о вас…
Мари тяжело вздохнула. Мысли об этом человеке не выходили у неё из головы всю ночь. Она была очень взбудоражена этим знакомством. Филип был красивым, молодым – не то, что её супруг… И в нём чувствовался мужской стержень, внутренняя сила, которая не могла не привлечь Мари. На самом деле единственное, что её пугало, это то, как повёл бы себя Доминик, если бы узнал. Но Доминик уехал и не узнает… Так что она с замиранием сердца вспоминала слова Филипа о том, что он не сможет её так скоро забыть, и гадала, увидит ли его вообще и, если увидит, то скоро ли.
– Продолжай, – сохраняя невозмутимое лицо, приказала Мари.
– Он спросил ваше имя и имя вашего мужа, и где вы живёте, и надолго ли в Лондоне…
Мари слегка приподняла брови. Похоже, она и в самом деле очаровала его, если он так серьёзно подошёл к делу.
– Простите меня! – чуть не плакала Мариса. – Я рассказала ему всё, что знала. О том, что вас зовут леди Мари и что ваш муж – сэр Эдмон Марильяк, а также о том, что вы завтра, то есть уже сегодня, покидаете Лондон и возвращаетесь на остров Уайт, где вас ожидает ваш муж.
– Ты так много рассказала ему… Как он тебя отблагодарил?
Мариса покраснела. Вопрос госпожи был для неё неожиданным, впрочем, как и для самой Мари. Служанка ничего не ответила, но Мари и не стала требовать. Она знала или догадывалась во всяком случае. Шальная мысль мелькнула в её голове: каково это было бы с ним, а не с…
«Муж. У меня есть муж…».
Мари подалась вперёд и взяла служанку за руки. Та замерла и подняла на неё испуганный взгляд.
– Спасибо, Мариса, что рассказала мне об этом. Ты хорошая девушка и нравишься мне, и я бы очень хотела, чтобы ты прислуживала мне и дальше. Но ты должна запомнить, что я не буду с тобой так мягка, если ты ещё когда-либо расскажешь что-нибудь обо мне любому пожелавшему этого незнакомцу.
Мариса радостно закивала.
– Я обещаю вам, миледи! Никогда и никому!
Глава 27. Прояснение
Свадьба Пьера, графа де Шалона, была намечена на пятнадцатое сентября и обещала поразить своим великолепием, во многом благодаря тому, что невеста Пьера являлась крестницей герцога Бретани. Матильда часто думала, что будь леди Эмма её крестницей, она ни за что не позволила бы ей выйти замуж за такого прохвоста, как Пьер. Но затем одёргивала себя: Пьер был графом – а это для многих поважнее, чем то, что у человека внутри.
За день до торжества Матильда решила прогуляться по городу. С ней вместе всегда ходила покладистая и добрая служанка по имени Эдит, и Матильда очень полюбила её общество.
Жизнь при герцогском дворе оказалась не так уж плоха. Матильда провела в замке более двух месяцев, и ничего плохого за это время не случилось. Пьер, казалось, забыл о её существовании: они лишь изредка пересекались и с холодной вежливостью кивали друг другу. Гуго де Лур после недолгого пребывания в Ренне вернулся в своё поместье.
Граф Рэндуилл удивил Матильду своим неожиданным подарком в виде птенца сапсана. Он, однако, не счёл нужным извиниться за то, что продержал её пару дней в своём подвале, но Матильда, почти не раздумывая, приняла его дар. Её привела в восторг мысль о том, что она будет иметь собственную птицу. Далеко не каждый мог позволить себе такую роскошь. И хотя поначалу с Дымком (она назвала его так из-за окраски) было непросто, со временем они нашли общий язык, и теперь подросший сокол слушался её. Завтра же, после церемонии бракосочетания, герцогский двор отправлялся на соколиную охоту, и Матильде не терпелось испытать своего маленького друга в таком серьёзном деле.
