Рослин Гриффит - Птицелов
— Она была хорошенькая? — шутливо спросил доктор Кэннингхем, еще один член Общества — хирург.
— Какое имеет значение, красива она была или нет, — буркнул Квигли. — Как и другие женщины в те времена, она помалкивала — это лучшее качество для женщины.
Мэнсфилд кашлянул, и Лайэм подумал, что человек, который привел на собрание двух женщин, должен чувствовать себя неловко. Но этот странный молчун и тихоня не вступился за женщин, и Квигли продолжал с ожесточением:
— В сущности, древние рассматривали женщин как племенной скот… «И правильно делали» — как будто прозвучало непроизнесенное окончание фразы. Лайэму было известно, что Квигли третирует свою жену и фактически превратил ее в затворницу.
Кроме Федры и Орелии, за столом сидела, рядом с мужем, еще одна женщина — миссис Кэннингхэм. Она встала и с возмущением, но сдерживая себя, заявила:
— Я с вами не согласна, мистер Квигли, в Древнем Египте были царицы, известные в истории как мудрые правительницы. И если оставить в стороне бедных крестьянок, то египтянки никогда не представляли собой племенной скот.
— Ха! — воскликнул Квигли. — Царицы Древнего Египта — такие же племенные кобылы, как и все женщины. Только титулованные.
— Неужели вы назовете племенной кобылой и царицу Хатшепсут? — вступилась Федра. — Она построила прекраснейший храм в Дэр эль-Бахри. У нее была только одна дочь.
— Хатшепсут была вдова и узурпировала трон племянника, — заметил Квигли.
— А я читала в источниках, что он добровольно разделил с ней правление, — возразила Федра.
— Если она не была узурпатором, то почему египтяне после ее смерти разбивали статуи и выскребали ее имя на надписях? Они считали, что женщина не должна выходить за пределы своего предназначения, и правление Хатшепсут их возмущало. Сейчас спекулируют ее именем, а я считаю, что при жизни это была обычная баба, которая совала свой нос куда не положено, покуда из нее не сделали мумию с забинтованным ртом, — вот тогда она приняла пристойный для женщины вид!
В комнате повисла напряженная тишина. Миссис Кэннингхэм сжала кулачки, так что побелели суставы пальцев. Федра бросила на Квигли яростный взгляд, Орелия закусила нижнюю губку, и ее черные глаза ярко горели на смуглом лице.
Неожиданно для самого себя Лайэм встал и заговорил твердым, подчеркнуто спокойным тоном:
— Я лично считаю, что царствование Хатшепсут было прекрасной эпохой в истории Египта. Во всех источниках говорится, что это время процветания страны. Целые десятилетия мирной жизни — ни одной войны за все время ее царствования. А какие великолепные архитектурные сооружения возведены тогда! Я утверждаю, что Хатшепсут была выдающейся правительницей. — Помолчав, чтобы подчеркнуть свое утверждение, он продолжил: — Мне кажется, что наше Общество создано в целях объективного, непредвзятого изучения истории древних культур. Давайте же не будем допускать, чтобы в дискуссиях довлели какие-то личные предубеждения. Тем более, когда речь идет о предубеждениях, недостойных нашего цивилизованного общества и позорных для кануна двадцатого века.
— Если вы имеете в виду меня, — вскочил Квигли с побелевшими от ярости глазами, — то я излагаю факты без всяких личных предубеждений!
— А мне кажется, что вы умалчиваете о фактах, которые нашли в папирусах известные египтологи.
Квигли нахмурил густые брови, лицо его пылало. «От гнева или от нескольких рюмок шерри —кто его знает», — насмешливо подумал Лайэм.
— Только безмозглый идиот может опровергать бесспорный закон природы, — прорычал Квигли, — женщины всегда были…
— Остановитесь, — резко прервал его Лайэм, — вы оскорбляете присутствующих здесь леди.
Квигли выскочил из-за стола:
— Хотите заткнуть мне рот?! Ну-ка, выйдем за дверь, и я с вами разберусь!
— Следую за вами! — отозвался Лайэм, но председатель собрания призвал их к порядку.
— Успокойтесь, джентльмены! Вы зашли слишком далеко.
Он потрепал по плечу яростно пыхтевшего Квигли, поблагодарил его за доклад, бросив успокаивающий взгляд на Лайэма, и невозмутимо заявил:
— А теперь, джентльмены, мы перейдем к обсуждению текущих дел.
Он передал слово казначею Общества, который начал монотонно зачитывать свой отчет. Противники успокоились, — Лайэм вовсе не желал ввязываться в драку, а Квигли осушил еще пару рюмок шерри и откинулся на спинку кресла с осоловелым видом.
Вдруг Лайэм почувствовал, что Орелия смотрит на него. Она быстро отвела взгляд. Не решила ли она, что он сцепился с Квигли из-за нее?
Когда казначей закончил свой отчет, Росситер представил членам Общества гостей, и Мэнсфилд сказал несколько слов о Федре Кинсэйд, назвав ее талантливой художницей.
Федра, улыбаясь, представила свою племянницу:
— Орелия Кинсэйд, архитектор, интересуется археологией. Она провела два года в Италии и посетила раскопки города этрусков в Вейи.
— Архитектор? — переспросил Кэннингхэм. — Мистер О'Рурк, я думаю, найдет о чем поспорить с юной леди.
«Да, знал бы доктор, насколько он прав…» — подумал Лайэм. Он был рад, что Федра не упомянула о работе Орелии в фирме О'Рурков.
Завязался разговор о раскопках в Анатолии и недавнем замечательном открытии Трои Генрихом Шлиманом. Последним вопросом повестки дня было издание Обществом книги по Древней истории с приложением переводов стихов.
Росситер предложил Федре иллюстрировать книгу, она согласилась:
— Я всегда мечтала сделать серию рисунков на тему античной истории и мифологии, — сказала она.
Все члены Общества внесли свои предложения по составу и исполнению книги; доктор Кэннингхэм в своей обычной шутливой манере предложил:
— А ведь вам не надо искать натурщицу для рисунков, на которых будут изображены женщины Древней Греции или Египта, — лучшей натуры, чем ваша племянница, и вообразить нельзя. Сделать прическу, одеть ее в костюм соответствующей эпохи — и я уже вижу Елену или Клеопатру. Хотите быть моделью вашей тети для рисунков к книге, мисс Орелия?
Орелия, смущенно улыбаясь, ответила:
— Может быть…
После этого обмена репликами Росситер нахмурился и кашлянул. Лайэму показалось, что предложение Кэннингхэма не пришлось ему по душе. Впрочем, у него нередко бывало хмурое выражение лица.
Остальные члены Общества оживленно поддержали идею. «Значит, Орелия будет присутствовать и на других заседаниях Общества», — подумал Лайэм. Почему-то судьба везде сталкивает их.
* * *Заседание затянулось дольше, чем предполагала Федра, и на улице было уже темно. Орелия вышла из дома вместе с теткой, но Федре пришлось вернуться за Тео, который почему-то не последовал за ними сразу. Нетерпеливо ожидая тетку, Орелия смотрела на окна, где за кружевными занавесами, словно фантомы, двигались и жестикулировали мужские фигуры. Мелькнул высокий широкоплечий силуэт — это был Лайэм, Орелия узнала его твердый подбородок и прямой нос.
