Джулия Куинн - Гретна-Грин
— Вы не можете взывать к Роберту Брюсу, — настаивала она на своем.
— Ох. Почему нет? Я уверен, что у него больше времени наблюдать за мной, чем у Иисуса. В конце концов, перед Иисусом целый истекающий кровью мир, о котором нужно заботиться. Даже о сассенахах, таких как Вы.
— Это неправильно, — твердо заявила Маргарет, задрожав от его слов. — Это совершенно неправильно.
Ангус пристально посмотрел на нее, а затем прочистив горло, предложил:
— Возьмите немного сыра.
Маргарет удивилась смене темы разговора, но сыр взяла и откусила небольшой кусочек.
— Вкусно!
— Я бы рассказал о превосходстве шотландского сыра, но боюсь, что Вы будете себя чувствовать ущербно из-за вашей национальной кухни.
— И это после хаггиса?
— Поэтому мы, шотландцы больше и сильнее англичан.
Она фыркнула совершенно неподобающе леди:
— Вы невыносимы!
Ангус расслабился на стуле, откинувшись на спинку и сложив руки на груди. Он выглядел довольным, уверенным в себе человеком, который всегда знал, что ему нужно в жизни. Маргарет не могла отвести от него взгляда.
— Возможно, — снизошел он. — Но зато меня все любят.
Она бросила в него оставшимся куском сыра. Он ловко поймал его и засунул в рот. Дьявольски усмехаясь, он поинтересовался:
— Вам действительно нравиться бросаться чем-нибудь, не так ли?
— Как ни странно, я никогда этого не делала, пока не встретила Вас.
— А мне всегда говорили, что я вызываю все лучшее в людях.
Маргарет открыла рот, чтобы ответить, но, вздохнув, передумала.
— Ну что опять? — спросил явно удивленный Ангус.
— Я собиралась Вас оскорбить.
— Не то, чтобы я удивлен, но все же, почему Вы передумали?
Она пожала плечами.
— Я Вас совсем не знаю. Но тем не менее, мы сидим здесь и препираемся, как старая супружеская пара. Это как-то непостижимо.
Ангус внимательно вгляделся в ее лицо. Она выглядела усталой и измученной, и только немного расстроенной, как-будто до конца не осознающей, что она находится в Шотландии, обедает с незнакомым мужчиной, которого хотела недавно поцеловать.
Предмет его размышлений ворвался с его мысли с вопросом:
— Разве Вы так не думаете?
Ангус искренне улыбнулся.
— Я должен что-то сказать по этому поводу? — откликнулся он, за что заработал довольно угрюмый взгляд. — Хорошо, хорошо, — примирительно продолжил он, — вот, что я думаю. Я думаю, что настоящая дружба быстрее всего расцветает под давлением чрезвычайных обстоятельств. Учитывая сегодняшние события и общую цель, которая объединяет нас, не удивительно, что мы сидим и наслаждаемся едой в компании друг друга, как-будто знакомы многие годы.
— Да, но…
Ангус весело хохотнул, представив насколько чудесна была бы его жизнь, если из английского языка удалить слова: «да» и «но», затем предложил:
— Спрашивайте меня.
— Прошу прощения? — недоуменно переспросила она.
— Вы хотите знать обо мне больше? Вот Ваш шанс. Спросите о чем хотите.
Маргарет задумалась. Дважды она открывала рот, что бы задать вертящийся на языке вопрос, но только снова закрывала его. Наконец она, наклонившись к нему, спросила:
— Ну, хорошо. Почему Вы с такой яростью защищаете женщин?
Крошечные белые линии появились вокруг его рта. Эта почти незаметная реакция подсказала Маргарет, что ее вопрос расстроил его. Его рука потянулась к кружке с пивом.
— Любой джентльмен придет на помощь леди.
Маргарет покачала головой, вспоминая тот, полный дикой ярости взгляд, который был у него, когда он избивал мужчин, которые напали на нее.
— За этим для Вас стоит что-то гараздо большее, чем просто джентльменский поступок. Что-то, что случилось с Вами. — ее голос стал мягче и сочувственней. — Или с кем-то, кого Вы любили.
Ответом была мертвая тишина. А затем Ангус сказал:
— С моей кузиной…
Маргарет ничего не сказала, пораженная печалью в его голосе.
— Она была старше, — продолжил он, уставившись в кружку с пивом. — Семнадцать, а мне девять. Но мы были очень дружны.
— Похоже, что Вам повезло, что она у Вас была.
Он кивнул.
— Мои родители часто бывали в Эдинбурге. Они редко брали меня с собой.
— Мне жаль, — пробормотала Маргарет, в полной мере осознающая, что значит скучать по родителям.
— Не стоит. Я никогда не был одинок. У меня была Катриона, — он сделал глоток пива и продолжил, — она брала меня с собой на рыбалку, позволяла ходить за собой по пятам, давала несложные поручения. Она учила меня таблице умножений, когда мои наставники от отчаяния опустили руки, — задумчивая улыбка появилась на его лице. — Она сложила из нее песню. Забавно, что чтобы вспомнить сколько будет шестью семь, мне нужно было пропеть это.
В горле у Маргарет образовался комок, потому что она интуитивно поняла, что у этой истории не будет счастливого конца.
— Как она выглядела? — спросила она, сама не понимая, почему для нее это интересно.
Ностальгическая улыбка пропала.
— Ее глаза были почти такого же цвета, как Ваши, может быть слегка синее, а волосы были насыщенного золотого цвета, отливающего краснотой. Она обычно очень расстраивалась по этому поводу.
Он замолк, и Маргарет пришлось вслух задать вопрос, который, казалось, повис в воздухе:
— Что с ней произошло?
— Однажды она не пришла. По вторникам она всегда приходила. В другие дни я не был уверен, придет она или нет. Но по вторникам она всегда приходила, что бы помочь мне позаниматься с числами, перед приездом моего учителя. Я подумал, что она заболела и пошел к ней, что бы подарить цветы, — он глядел с потерянным выражением на лице. — Мне кажется, что я немного был в нее влюблен. Иначе, с чего бы это девятилетнему мальчишке нести цветы своей кузине?
— Я думаю, что да, — отозвалась Маргарет.
— Когда я пришел, тетя была расстроена и не позволила мне увидеться с ней, сказав, что Катриона заболела. Но я обошел вокруг и залез к ней через окно. Она лежала на кровати с открытыми глазами, свернувшись в калачик, и не шевелилась. Я никогда не видел, что бы кто-нибудь так… — голос его задрожал. — Я положил цветы.
Ангус откашлялся и глотнул еще пива. Маргарет заметила, что у него дрожат руки.
— Я позвал ее по имени, — сказал он. — Но она не отвечала. Я позвал снова и тронул ее за плечо. Она вздрогнула, на мгновение став похожей на девочку, которую я так хорошо знал, и сказала: «Будь сильным Ангус. Стань сильным ради меня.»…
— Два дня спустя она умерла, — с потухшим взглядом закончил он. — Наложила на себя руки.
