Роксана Гедеон - Дни гнева, дни любви
– Значит, вы все провалили?
– Да, сударыня, – резко отвечал Фонбрюн. – Можно сказать и так. Леопольд слишком непреклонный человек. Пожалуй, даже от английского короля легче дождаться помощи, чем от него.
– О, разумеется! – с досадой воскликнула я. – Имея дело с такими людьми, как вы, любой здравомыслящий монарх будет непреклонным!
Последние мои слова слышал граф д'Антрэг, вошедший в прихожую. Он сухо мне поклонился. Я, едва ответив, спустилась на две ступеньки ниже.
– Если сохранять на лице полное бесстрастие, как это делаете вы, никто и не подумает, будто вы горячо хотите помочь Луи XVI! Вы так спокойны и хладнокровны, и вы полагаете, что это так стоически красиво и впечатляюще, но любой, глядя на вас, скажет, что положение французского короля отнюдь не так отчаянно, как следует из ваших слов. Ваше поведение свидетельствует, что паника преждевременна, между тем как истинное положение короля невыносимо!
– А вот вы сами возьмите и попытайтесь воздействовать на Леопольда своим горячим темпераментом, – отрезал граф холодно.
– И попытаюсь, – выпалила я неожиданно даже для себя. – Отдайте мне бумаги, сударь.
Они переглянулись.
– Я сказал это так, в шутку, – произнес д'Антрэг.
– А я сказала совершенно обдуманно, господин граф. Я не могу вернуться во Францию и заявить королеве, что все пропало.
– Что же вы намерены делать? – спросил граф.
Я немного запнулась, но он смотрел на меня, как мне казалось, с явным пренебрежением, и я просто не могла долго молчать.
– Я поеду в Мантую!
Они снова переглянулись, будто в насмешку, и меня это возмутило.
– Можете переглядываться сколько угодно! Я поеду в Мантую, да, именно в Мантую, и это еще не причина, чтобы смотреть на меня как на сумасшедшую.
– И что же вы там предпримете, мадам? – мягко спросил граф д'Антрэг таким тоном, будто я была глупым ребенком. – Там, в Мантуе?
– Я пойду к господину Дюрфору, сударь, его рекомендовала мне королева, – разозленно проговорила я. – Ее величество даже передала ему кое-что, правда, устно. Но я уверена, что королева хорошо знала того, кого советовала! Его даже Леопольд ценит…
– Дюрфор ничем вам не поможет! – гневно воскликнул граф. – Его связи ничуть не шире наших! Ваш Дюрфор – просто мальчишка, легкомысленный сопляк, и единственное, что он умеет, – это участвовать во всяких авантюрах!
Я вспыхнула.
– Не знаю, какие у вас причины не любить Дюрфора. Но я все же просила бы вас думать, прежде чем говорить. Господин Дюрфор – мой родственник, муж моей кузины, и мне не нравится, когда его оскорбляют в моем присутствии.
Он сухо поклонился.
– Я сказал лишнее – возможно, и за это прошу прощения. Я был взволнован. Но мнения своего я не изменяю. Дюрфор слишком нахален, молод и несдержан, чтобы быть серьезным дипломатом. Неоправданный риск он предпочитает вдумчивому отношению к делу. Ни один государь не поверит ему. Дюрфор – просто авантюрист.
– Возможно, он и авантюрист, но еще не ясно, плохо это или хорошо для его деятельности. По крайней мере, ваша вдумчивость, господин граф, которой вы так гордитесь, принесла пока еще очень мало ощутимых результатов.
Я обвела их обоих внимательным взглядом.
– Господа, я еду в Мантую и на сей раз попытаюсь обойтись без вашей опеки. Мне жаль, что я убила в Невшателе столько времени. Окажите мне услугу напоследок – устройте мою поездку.
Фонбрюн принялся доставать из редингота бумаги.
– С этим затруднений не возникнет, – сказал он, – мы достали вам паспорт на имя баронессы Эльзы фон Фильсхофен, австрийской подданной. Вы можете ехать в любой город Европы.
– Паспорт фальшивый или настоящий?
– Настоящий. Баронесса недавно умерла.
– В таком случае мне пора собираться. Надеюсь, вы достанете для меня экипаж?
Фонбрюн вздохнул.
– Мадам, ну поймите же, что все это – чистое безумие. Вы женщина. Неужели вы хотите пуститься в такую авантюру? Опомнитесь, ради Бога. Я добрый друг вашего отца. Он мне не простит, если я не отговорю вас от поездки в Мантую.
– Мне нет дела до ваших отношений с моим отцом. К тому же еще неизвестно, не будет ли его мнение обо всем этом совершенно обратным вашему.
– Мы достанем для вас экипаж, можете собираться, – резко произнес граф д'Антрэг, хватаясь за шляпу. – Пойдемте, Фонбрюн, мне жаль, но ваши слова бесполезны.
– Останьтесь, граф, я еще не договорила, – сказала я.
– Что же вы еще хотите добавить, сударыня?
– Мне нужны деньги, сударь, достаточное количество, мне нужен паспорт, наконец, мне нужна служанка, коль скоро я буду называть себя баронессой…
– Вы получите все, в чем нуждаетесь. Я могу идти?
– Вы еще не отдали мне паспорт.
Эта бумажка, от которой зависело спокойствие моей поездки, выглядела совсем не внушительно: лист плотной бумаги с несколькими строчками сведений и размашистой подписью какого-то начальника.
– Благодарю вас, господа.
9Мантуя встретила меня тихим воркованием голубей на площади. Было 15 апреля 1791 года – середина весны. Яблони, которыми так славился этот край, уже стояли в цвету.
Город был так тих и спокоен, так прекрасен и уютен, что я даже ощутила легкую зависть. Я завидовала судьбе мантуанцев, живущих здесь всегда. Господи, как же они счастливы. Как бы я хотела жить в таком городе – городе, где царствует полная безмятежность. Даже красная черепица на аккуратных острых крышах выглядела такой опрятной, что навевала успокоение.
– Куда едем, мадам? – искажая слова, спросил кучер по-французски.
Вздохнув, я назвала ему улицу и номер дома. Чем ближе мы были к цели путешествия, тем больше я волновалась.
Начать хотя бы с того, что граф Дюрфор ни сном ни духом не помышляет о том, что я нагряну к нему в гости. Пожалуй, будет трудно убедить его даже в том, что я заслуживаю доверия, – ведь теперь у меня нет ни рекомендаций, ни пароля. Есть только письма королевы, да и они адресованы не ему. Кроме того, у Дюрфора был, так сказать, иной профиль деятельности, он никаким образом не был причастен к подготовке побега короля из Парижа.
Все это действовало против меня. Но у меня был шанс все-таки добиться содействия Дюрфора, используя единственный, но главный козырь: то, что Дюрфор был мужем моей кузины Люсиль де л'Атур. Правда, ее саму я видела всего три или четыре раза в жизни, а графа и того меньше, но, несмотря на это, он оставался моим кузеном. Может, этим соображением и следует объяснить на первых порах причину моего приезда.
Кучер помог мне выйти из кареты. Я оглядела себя, поправила шляпу на голове. Темно-красное платье и черный плащ на темно-красной подкладке сидели на мне превосходно. Через минуту я уже стучала в ограду белоснежного особняка.
