Роксана Гедеон - Дни гнева, дни любви
Когда, спустившись вниз, я вновь увидела Дюрфора, то подумала, что в таком наряде можно идти только на прием к королю. Он был сама элегантность, само изящество. Версальские кавалеры знали толк в одежде, но я ни разу не видела, чтобы мужчина был одет до такой степени безупречно. Его галстук был повязан элегантнее, чем это советовали модные журналы. Шелковая перевязь сияла золотым шитьем, ворот темного камзола был заткан драгоценными камнями, тонкие кружева фальбеля лежали на груди как белоснежная пена. Правда, волосы, зачесанные назад и связанные сзади лентой, не были напудрены, как того требовала мода.
Он поклонился мне так, словно я была королева.
– Рад вас видеть, мадам…
Я была уже почти польщена его поклоном, но звук его голоса показался мне странно медленным. А потом я заметила его взгляд – оценивающий, почти дерзкий. Он явно остановил его на моей груди. Да, вероятно, несколько часов сна полностью привели Дюрфора в чувство!
– Сударь, – сказала я резко, – что такое особенное есть на мне, что заставляет вас не сводить с меня глаз?
Я намеревалась осадить его или, по крайней мере, смутить. Не произошло ни того, ни другого. Его взгляд медленно вернулся к моему лицу, и Дюрфор улыбнулся.
– Что такое особенное? Ваша одежда.
– Чем же она так замечательна?
– Тем, что подарена мною, мадам. Я рад видеть, что…
Он не договорил, заметив мое замешательство. Я действительно не знала – то ли сердиться мне, то ли не обращать на это внимания. Все разрешил смех Дюрфора – он рассмеялся легко, добродушно, без тени насмешки.
– Да полно вам, мадам! Не сердитесь на меня. Я ведь могу быть добрым другом, правда. Я возмутил вас тем, что забрал у вас целый день? Но вы не меньше, чем я, нуждались в отдыхе. На вас лица не было. А вот сейчас вы совсем другая. Почти такая же, какой я вас когда-то видел.
– Почти?
– Почти – это значит лучше, чем тогда, мадам.
Я вздохнула, чувствуя, что вот-вот начну улыбаться. Этот Дюрфор – он совершенно меня обезоружил. Не выдержав, я все-таки улыбнулась и подняла голову.
– Когда же мы будем говорить о том, ради чего я приехала в Мантую?
– Когда вам будет угодно. Нет ничего приятнее, чем беседовать с такой женщиной, как вы, о политике, – с иронией отозвался граф. – Впрочем, я заметил, что в целом вы мрачно воспринимаете мир. Это, наверно, из-за вашего вдовства.
Я вздрогнула и даже невольно посмотрела на Дюрфора с некоторым подозрением: уж не насмехается ли он? Но нет, все было в порядке… Даже он, человек, занимающийся дипломатией, не знал, что я вышла замуж за адмирала де Колонна. Ну и слава Богу. Если бы он знал, то ни за что не стал бы меня даже слушать.
– Кстати, граф, – произнесла я, – как же насчет писем королевы?
– О, это сущие пустяки, – ответил он небрежно, – исполнить то, что вы хотите, проще простого.
Меня изумило такое отношение к столь трудному делу, устроить которое были бессильны даже д'Антрэг и Фонбрюн. Я почувствовала недоверие к Дюрфору.
– Вы же хотите приема у императора, да? – спросил граф. Я кивнула.
– Я постараюсь, чтобы он вас принял.
– Как-то вы слишком легко говорите об этом, – сказала я. – Я не думаю, что за какие-то семь часов вы смогли решить столь сложный вопрос.
– Я его не решал. Я его буду решать в Вене. Забирая свои перчатки и шляпу, он добавил:
– Мадам, запомните: я занимаюсь подобными делами от случая к случаю, как бы между прочим, иначе они становились бы обыденными и теряли бы свою прелесть. Таково мое правило. Больше всего на свете я ненавижу скуку.
– Фонбрюн и д'Антрэг предупреждали меня об этом, сударь.
Он поморщился.
– Не говорите мне о них, мадам. Вероятно, они плохо отзывались об мне. Я не хотел бы платить им тем же.
Дюрфор потянул шнурок звонка. Явившийся на зов лакей получил приказ подавать карету.
– Сейчас время обеда, мадам. Скоро шесть вечера. Я обещал повезти вас в ресторан, и я сдержу обещание.
– Разве нельзя пообедать здесь?
– Возможно, мадам, для вас это и заманчиво, но для меня обед в моем собственном доме не представляет никакого интереса. Я буду скучать. А разве вы не хотите развлечься?
– Я бы не хотела, чтобы на меня обращали внимание.
– Это не в вашей власти, мадам. Осуждайте Господа Бога за то, что он сотворил вас такой.
С этими словами Дюрфор любезно предложил мне руку. Я растерянно положила ладонь на его локоть, только потом спохватившись:
– Постойте, а как же дело, господин граф?
– Проклятье всем делам на свете! Что за удовольствие все время рассуждать о делах? Поедемте, мадам! Все остальное я расскажу вам по дороге.
Несмотря на последнее обещание, наша беседа велась о чем угодно – о герцоге Мантуанском и его дворе, о том, что носят сейчас мантуанские дамы, о лорде Гамильтоне, прославившемся на всю Италию своей недавней женитьбой, – да, о чем угодно, только не о том, ради чего я приехала в Мантую. Граф пил вино, сыпал остротами, рассказывал анекдоты и смешные истории, невольно увлекая меня всем этим, и я уже не верила, что лишь сегодня утром он был таким сонным, вялым и равнодушным.
– Так как же быть с Леопольдом, граф? – спросила я наконец.
Он поднял на меня глаза, вздохнул и опустил голову, словно я оторвала его от грез и с небес вернула на землю.
– Через десять дней у меня назначена встреча в Вене с герцогом де Полиньяком и русским посланником во Франции графом Симолиным…
– Но это же великолепно! – прервала я Дюрфора. – Мне известно, что господин Симолин склоняется к тому, чтобы выдать королевскому семейству паспорт на имя русской подданной баронессы Корф. Если бы я могла поговорить с ним… Его все равно скоро отзовут из Франции, так что ему легко все это устроить, не так ли?
– Вы просто чудо, мадам, – ответил граф, улыбнувшись. – Вы из всего стараетесь извлечь выгоду для королевы. Я и не думал, что имя Симолина наведет вас на такие мысли.
– Ах, не преувеличивайте. Я не святая, и в том, что я делаю, есть и моя личная заинтересованность. Это вам легко говорить, что королеву пока никто не убивает. А я… у меня убили ребенка, господин граф, и все это из-за революции.
– Простите, я не хотел вам напоминать об этом.
– Все в порядке, граф. Меня больше удручает напрасная трата времени. Ваша венская встреча состоится через десять дней?
– Да, мадам. А днем спустя в Хофбурге мне назначена аудиенция у императора.
Я внутренне напряглась и впервые с искренним уважением взглянула на Дюрфора. Надо же, как легко ему поговорить с Леопольдом!
Я осторожно спросила:
– А будет ли… будет ли хоть какая-то возможность мне отправиться туда с вами?
Он лукаво поглядел на меня, играя ножом.
