Анн Голон - Анжелика. Мученик Нотр-Дама
— И вы не испытывали ревности, глядя на то, как столь любимый вами муж предается разврату?
— Я никогда не замечала, чтобы он предавался разврату в том смысле, который вкладываете в это слово вы, сир. Традиции трубадуров учат хранить верность одной-единственной даме, будь то законная супруга или возлюбленная. А его избранницей была я.
— Однако вы долго не могли смириться с подобным выбором. Почему отвращение, которое вы испытывали поначалу, внезапно превратилось в страстную любовь?
— Вижу, Ваше Величество интересуются и самыми интимными деталями жизни подданных, — на этот раз Анжелике не удалось скрыть иронические нотки в голосе.
Все в ней клокотало от бешенства, с ее губ готовы были сорваться хлесткие слова, упреки вроде «А что, в отчетах, которые вам приносят каждое утро шпионы, говорится, сколько раз за ночь знатные особы вашего королевства занимаются любовью?»
Ей стоило неимоверных усилий сдержаться, и она опустила голову, чтобы выражение лица не выдало ее чувств.
— Вы не ответили на мой вопрос, мадам, — ледяным тоном произнес король.
Анжелика провела ладонью по лбу.
— Почему я полюбила этого человека? — прошептала она. — Несомненно, потому, что он обладает всеми качествами, необходимыми для того, чтобы женщина была счастлива стать рабыней подобного мужчины.
— Так вы признаете, что ваш муж вас околдовал?
— Сир, уже пять лет мы живем под одной крышей. Я готова поклясться на Библии, что он не маг и не колдун.
— Вам известно, что его обвиняют именно в колдовстве?
Она молча кивнула.
— Речь не только о странном воздействии, которое он оказывает на женщин, но и о подозрительном происхождении его огромного состояния. Говорят, он узнал секрет трансмутации[8], заключив договор с дьяволом.
— Сир, пусть мой супруг предстанет перед судом, и он без труда докажет, что пострадал из-за ложных идей алхимиков, упорно придерживающихся средневековых взглядов, которые в наши дни приносят скорее вред, чем пользу.
Король немного оттаял.
— Признайте, мадам, что ни вы, ни я — не знатоки алхимии. Однако вынужден заметить, что сделанные вами объяснения по поводу дьявольских ухищрений господина де Пейрака несколько туманны и нуждаются в уточнении.
Анжелика сдержала вздох облегчения.
— Я счастлива, сир, услышать от вас слова, исполненные такого милосердия и сострадания!
Король слегка улыбнулся, хотя его лицо одновременно выражало и недовольство.
— Не надо слишком спешить. Я всего лишь сказал, что хотел бы поподробнее разобраться в этой истории с транмутацией.
— Я знаю точно, сир, что никакой трансмутации никогда не происходило. Просто мой муж использовал метод растворения в расплавленном свинце мельчайших частичек золота, содержащегося в определенных горных породах, и именно этому методу он обязан своим богатством[9].
— Если бы его действия были честными и открытыми, он должен был бы сообщить о своем открытии КОРОЛЮ, однако же он ни единым словом не обмолвился о нем.
— Сир, я свидетельница тому, что он, ничего не скрывая, демонстрировал этот метод нескольким вельможам, а также доверенному лицу архиепископа Тулузского. Но метод применим только к определенным горным породам, называемым «невидимыми золотыми жилами Пиренеев», а владеют им только иностранные мастера. Так что он не мог поделиться каким-нибудь кабалистическим заклинанием, а только особым знанием, основанным на новейших исследованиях земных недр и требующим значительных затрат.
— Понятно: он решил оставить секрет при себе, обогащаясь и имея предлог принимать у себя иностранцев — испанцев, немцев, англичан и еретиков из Швейцарии. Так ему было легче готовить в Лангедоке бунт.
— Мой муж никогда не устраивал заговоров против Вашего Величества.
— По меньшей мере, он демонстративно выказывал высокомерие и независимость. Согласитесь, мадам, что если дворянин ничего не просит от короля, это само по себе странно. Но если он хвастается, что не нуждается в своем сюзерене, то это уже переходит всякие границы.
Анжелика чувствовала, что ее трясет. Она приняла смиренный вид и рассказала, что Жоффрей — особенный человек, которого физическое увечье отдалило от других людей его круга, и он стал делать все возможное, чтобы взять реванш с помощью философии и науки.
— Ваш муж хотел создать государство в государстве, — твердо произнес король. — Имеет к этому отношение религия или нет, колдун он или нет, но он пытался установить свою власть с помощью денег. С момента его ареста в Тулузе неспокойно, да и по всему Лангедоку не прекращаются волнения. Не думайте, мадам, что я подписал указ об аресте, не имея на то оснований более веских, нежели обвинение вашего мужа в колдовстве, хотя оно и само по себе достаточно серьезно. Но гораздо важнее то, ради чего это колдовство затевалось. И у меня достаточно доказательств измены графа.
— Изменники повсюду видят измену, — медленно проговорила Анжелика, и ее зеленые глаза заискрились от негодования, — и если Ваше Величество назовет мне имена тех, кто так оклеветал графа де Пейрака, я не сомневаюсь, что найду среди них лиц, которые в самом недавнем прошлом на самом деле посягали на власть и даже на жизнь Вашего Величества.
Хотя Людовик XIV остался бесстрастным, лицо его помрачнело.
— Вы берете на себя большую смелость, мадам, осуждать тех, кому я должен доверять. Дикие и злобные звери, если они укрощены и сидят на цепи, полезнее для меня, чем живущий в отдалении от двора гордый и свободный вассал, который того и гляди сделается моим соперником. Так пусть же судьба вашего мужа послужит уроком тем, кто вздумает слишком высоко поднимать голову. Вскоре мы увидим, сумеет ли он своим золотым голосом обворожить судей и явится ли дьявол к нему на помощь. Моя задача — ограждать народ от пагубного влияния тех вельмож, которые хотят быть хозяевами тел и душ поданных, да и самого короля!
«Мне нужно упасть в слезах к его ногам», — подумала Анжелика.
Но она не смогла сделать этого. Она перестала воспринимать человека, которого она перед собой видела, как короля. Перед Анжеликой стоял всего-навсего молодой человек, ее ровесник — двадцати двух лет, — и ей отчаянно захотелось вцепиться в его кружевной воротник и потрясти его, как грушевое дерево.
— Так вот каково правосудие короля, — произнесла она срывающимся голосом, который показался ей чужим. — Вас окружают напудренные убийцы, украшенные плюмажами бандиты, лгуны, расточающие вам самую низкую лесть. Фуке, Конде, разные Конти, Лонгвилли, Бофоры… А человек, которого я люблю, не способен на предательство. Он сумел преодолеть самые страшные несчастья, он пополнял королевскую казну золотом, которое добывал благодаря своему таланту, ценой невероятных усилий и неутомимых трудов, и он ничего ни у кого не просил. И именно этого ему не могут простить…
