Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
Около полудня за рабочий стол Мари садился Магнус и учился выдувать шары. За ним присматривали то Петер, то Мари, давали советы, исправляли его ошибки. Конечно, нельзя было утверждать, что он внезапно оказался талантливым стеклодувом, но все же через какое-то время Магнус научился выдувать простые изделия, хотя все они получались у него разного размера.
Пока покрытые зеркальным слоем шары сушились на гвоздиках, все садились за обеденный стол и ели то, что приготовила рано утром Гризельда. Она с самого начала настояла на том, чтобы взять эту обязанность на себя.
– Если уж вы нанимаете такую старуху, как я, то я хочу, чтоб от меня была польза. Иначе вам будет больше проку от деревенской молодежи! – заявила она Иоганне, лепя мокрыми руками картофельные клецки.
Ни Иоганна, ни Рут не обиделись на нее из-за того, что она избавила их от скучной обязанности, и теперь наслаждались возможностью обедать за накрытым столом, тщательно следя за тем, чтобы каждому досталось по тарелке.
После обеда покрытые зеркальным слоем шары как раз высыхали, и женщины принимались украшать их в соответствии с указаниями Мари: белую эмалевую краску, которую они использовали для самых первых зимних пейзажей, сменила широкая палитра красных, синих и зеленых оттенков. К раздавленной вручную стеклянной пыли, которой поначалу пользовалась Мари, прибавились и другие декоративные детали, например стеклянные бусины и тончайшая проволока. Стоило Мари поглядеть на весь этот блеск, как сердце ее замирало от радости. Яркие краски, серебряный раствор и прочие сверкающие мелочи – вскоре мастерская стала похожа на домик лесной феи, которая создает звезды на небе! И точно так же Мари себя и чувствовала. Теперь, когда у нее наконец-то появилось время поэкспериментировать с новыми формами и образцами, фантазию ее стало невозможно удержать. Десять видов шаров вскоре превратились в три десятка, а потом их стало еще больше. Другие ворчали, что если Иоганна когда-нибудь возьмется за составление каталога, то никогда его не закончит.
Среди стеклодувов пошла молва о том, что шары у Мари – самые красивые в деревне. То один, то другой под каким-нибудь предлогом пытался попасть в новую мастерскую и поглядеть на эскизы Мари. Но в этом отношении Иоганна проявила железную выдержку: в мастерскую не было доступа никому, кроме пациентов Петера. Она не хотела, чтобы с Мари произошло то же самое, что когда-то с Карлом Фляйном по прозвищу Швейцарец и его стеклянными розами.
Во второй половине дня, как они и договаривались, Мари занималась своими эскизами. Петер тоже откладывал елочные шары и брался за письменные заказы на стеклянные глаза, которых, как и прежде, получал очень много, или же принимал пациентов.
Его опасения относительно того, что тем будут мешать болтовня, пение и смех, доносящиеся из мастерской, вскоре развеялись. Его пациентам, потерявшим глаза по той или иной причине, очень нравилась эта оживленная рабочая атмосфера. Некоторые даже не хотели уходить, закончив разговор с Петером: они присаживались рядом с женщинами и наблюдали, как те разрисовывают шары.
Хотя до Рождества было еще далеко, прошло совсем немного времени, прежде чем один из посетителей поинтересовался, можно ли купить несколько этих роскошных шаров. В первое мгновение Иоганна хотела отказать – в конце концов, им нужно было выполнить американский заказ, – но потом передумала. Она позволила мужчине, приехавшему из Нюрнберга вместе с дочерью, выбрать двенадцать шаров и упаковала их в коробку, а затем потребовала за каждый шар вдвое больше, чем платил им Вулворт. Мужчина рассчитался, не сказав ни слова, и был ужасно благодарен Иоганне за то, что она пошла ему навстречу. Когда после долгих рукопожатий они наконец распрощались с ним, ни Петер, ни Иоганна еще не догадывались о том, что благодаря этой случайности приобрели еще одного крупного клиента.
Несколько недель спустя к ним поступил запрос от большого торгового дома в Нюрнберге. Они не сразу осознали, в чем дело, и только прочитав письмо во второй раз, Петер догадался, что один из основателей фирмы «Братья Гофман и сыновья» – отец маленькой Зигрун, лишившейся глаза после несчастного случая во время конной прогулки. До того момента Петер понятия не имел о том, что этот человек, кроме прочего, является владельцем одного из крупнейших торговых домов в Нюрнберге. Последовала оживленная переписка, в Нюрнберг отправили другие образцы, и в начале марта «Стеклодувная мастерская Штайнманн-Майенбаум» получила еще один заказ.
Когда в конце февраля у дверей появился почтальон, принесший телеграмму, во всей этой суматохе никто уже этому не удивился.
Телеграмма из Америки? А почему бы и нет?
И все же им не терпелось узнать, какая новость оказалась настолько важной, чтобы сообщать ее таким дорогостоящим способом.
Как обычно, почту получила Рут и еще на улице развернула телеграмму.
– Надеюсь, партия сердечек ко Дню святого Валентина дошла в целости и сохранности, – пробормотала Иоганна.
Хотя дела в мастерской шли наилучшим образом, время от времени ее снова охватывал страх. Унижение, испытанное при общении со скупщиками Зоннеберга, все еще терзало девушку и давало о себе знать каждый раз, когда она пыталась поверить в собственное счастье.
Все смотрели на Рут, которая замерла в дверях, держа в руках листок бумаги.
– Сколько еще ты собираешься нас мучить? – нервно воскликнула Иоганна. – Петер, неужели тебе совсем не интересно, что за новости пришли из Америки?
Петер, который был занят изготовлением глаза для ветерана войны, вздохнув, отложил палитру. Он очень не любил, когда ему мешали в столь важные моменты.
Схватившись рукой за горло, словно задыхаясь, Рут прохрипела:
– Телеграмма от Стивена. Он пишет: «Сердца ко Дню Валентина доставлены. Все в порядке». – Она подняла голову.
– Слава богу! – вырвалось у Иоганны. – В какой-то миг я решила, что случилось нечто ужасное.
– А он не пишет о том, как продавались сердечки? – поинтересовалась Мари.
Рут покачала головой:
– Он приезжает в Зоннеберг в мае и хочет взглянуть на твои новые шары. Наверное, это означает…
– Рут! Может быть, ты просто прочитаешь, что он написал? – не сдержалась Иоганна. – В конце концов, телеграмма адресована всем нам!
Пациент Петера напряженно наблюдал за происходящим. Он и не предполагал, что процедура окажется настолько интересной!
И, сдавшись, Рут наконец прочла:
– «Сердца ко Дню Валентина доставлены. Все в порядке. Приеду 14 мая Зоннеберг. Встречаемся отель “Лебедь”. Прошу по одному образцу шара из новой коллекции. Рут Хаймер – все меры приняты. С трудом вписываемся в график». – Она подняла голову. – Ну вот. Теперь ты довольна? – И Рут скорчила Иоганне рожу.
