Дэвид Борнштейн - Как изменить мир. Социальное предпринимательство и сила новых идей
Но физические барьеры малосущественны по сравнению с барьерами социальными. Миллионы индийцев считают ограниченность возможностей карой за грехи прошлого, тем, чего следует стыдиться. «У нас сотни тысяч семей, где таких детей тщательно скрывают от посторонних глаз», – говорит Абиди. Даже обеспеченные индийцы зачастую не допускают, что человек с ограниченными возможностями может жить полноценной жизнью. «Сама по себе ограниченность возможностей – это не проклятие, – поясняет Абиди. – Но в Индии она становится таковым, потому что сопряжена с миллионом препятствий. Но если мы сможем изменить мышление людей, ограниченность возможностей будет считаться не более чем неприятностью».
Говорят, что случай благоволит тому, кто морально готов к нему. Только этим можно объяснить, почему он благоволит Джаведу Абиди. Джавед готовился всю свою жизнь – 38 лет – к тому, чтобы стать исполнительным директором Национального центра содействия трудовой занятости людей с ограниченными возможностями в Дели.
Когда я впервые встретился с Абиди, то был поражен контрастом между верхней и нижней половинами его тела: крепкие плечи, грудь и безжизненная нижняя половина. У Абиди густые, довольно сурового вида усы, добавляющие несколько лет его моложавому лицу. Он предстал передо мной целеустремленным и рассудительным, а его квартира – спартанской. Я заметил, что колесо его инвалидной коляски в нескольких местах скреплено полосками ткани. Абиди пояснил, что он много ездит, потому коляски быстро вырабатывают свой ресурс. Новая же коляска стоит 70 000 рупий (около $1500), что эквивалентно его четырехмесячной зарплате. Поэтому покупку новой он откладывает уже год.
За чаем с печеньем Джавед рассказал мне свою историю. Он говорил медленно и четко. «Я учился дружить со своей инвалидностью деликатно, медленно и систематично, – начал он. – Я, честно говоря, не помню, грустил ли я или злился из-за своей инвалидности. Я никогда не ощущал себя неполноценным человеком. Во мне, должно быть, что-то не так. Наверное, отсутствует какой-то ген или что-нибудь еще».
Абиди родился в 1965 г. в Алигархе, штат Уттар-Прадеш. Когда врачи мыли его, они обнаружили странную опухоль в нижней части спины. Впоследствии ему рассказали, что медсестра, взглянув на него, заявила: «Этот ребенок не проживет и 20 дней».
Родители повезли сына в Дели, во Всеиндийский институт медицинских наук, где нейрохирург диагностировал расщепление позвоночника, врожденный дефект, который может привести к параличу отдельных частей тела. Вместе с тем хирургическая операция, проведенная в первые месяцы жизни, часто дает положительный результат.
В случае же с Абиди врачи по какой-то причине сказали родителям, что необходимости в срочном хирургическом вмешательстве нет. Семья уехала домой, в Алигарх, а затем, в течение восьми лет, каждые полгода они ездили в Дели на плановые медосмотры.
В восьмилетнем возрасте у Джаведа частично отказала правая нога, и врачи решили, что пришло время делать операцию. Однако когда хирург вышел из операционной, то улыбки на его лице не было. Они ждали слишком долго, нерв уже поврежден.
Джавед по-прежнему ходил, прихрамывая. Но, когда ему было десять лет, он случайно упал. Пришлось делать еще одну операцию. После нее он уже ходил на костылях.
После первой операции отец Джаведа, Сиед Иштиак Абиди, написал письма в больницы разных стран. Получив обнадеживающий ответ из детской больницы Бостона, Иштиак забрал из банка все свои пенсионные сбережения, одолжил денег у друзей и повез Джаведа в США. «Люди говорили, что только ненормальный может потратить все свои деньги на одного сына», – вспоминает Джавед.
Но Иштиак никогда не прислушивался к советам других. Подростком, он, сын богатого землевладельца, сбежал из дома и примкнул к запрещенной тогда коммунистической партии. Несмотря на то что был мусульманином, он после раздела территории в 1947 г. Британской Индии и образования Пакистана решил остаться в Индии, поступил в Мусульманский университет Алигарха, стал там одним из студенческих лидеров. По настоянию жены Зебы Иштиак отошел от политики, стал преподавателем английского языка и в конечном итоге влиятельной фигурой в Мусульманском университете.
В 1960 г., за пять лет до рождения Джаведа, Мусульманский университет посетил тогдашний премьер-министр Индии Джавахарлал Неру. На церемонии открытия новой библиотеки Иштиак публично отрекся от коммунизма и вступил в ряды Индийского национального конгресса. Два десятилетия спустя, помня об этом поступке, премьер-министр Индира Ганди, дочь Неру, предложила Иштиаку стать сосекретарем Индийского национального конгресса.
Непостижимым образом отречение Иштиака в 1960 г. трансформировалось, благодаря его сыну, в важный политический капитал для индийцев с ограниченными возможностями.
В Бостоне чуда не произошло. Врачи направили Абиди и его отца в больницу округа Кук, в Чикаго, где поставили окончательный диагноз: повреждение спинного мозга исправить нельзя. Но, добавили врачи, Джавед все же сможет жить самостоятельной жизнью. Главное – реабилитация.
Это слово Джавед услышал тогда впервые, и оно обрело для него магический смысл. Юношу направили в Институт реабилитации в Чикаго, где он пробыл два месяца, занимаясь физиотерапией и эрготерапией и учась самостоятельно справляться с основными бытовыми проблемами.
Поездка в Соединенные Штаты оказала на Джаведа большое влияние. Особенно ему запомнился один случай. «Я стоял возле чикагского Института реабилитации на своих маленьких костылях, – вспоминает Абиди. – Отец отошел, чтобы поймать такси, и тут недалеко от меня остановился фургон. Из него выехала женщина в инвалидной коляске. У нее были парализованы все четыре конечности, и перед ней были три трубки, дуя в которые, она управляла инвалидной коляской. Это было удивительное зрелище, особенно для десятилетнего ребенка. А чуть позже я узнал, что эта женщина была директором института».
До 15 лет Абиди передвигался на костылях. Делал он это неплохо, но время от времени падал. Врачи в Алигархе пришли к заключению, что ему следует прекратить ходить. «В один прекрасный день мне купили инвалидную коляску», – вспоминает Абиди. Он сел в нее и больше уже не вставал.
«Любой профессиональный медик… – возбужденно начал Абиди, но осекся и продолжил более рассудительным тоном. – Сказать человеку, который ходит, что он должен ездить в инвалидной коляске из соображений безопасности… Каждый вменяемый медик, которому я рассказывал об этом, говорил мне: “Вы сегодня наверняка могли бы ходить”. Люди вскрикивали от удивления, когда я рассказывал эту историю. Если бы я жил в другой стране и получал надлежащую медицинскую помощь и советы, то не столкнулся бы с этими трудностями».
