Нейл Ландау - Дорожная карта шоураннера
А.Х.: Была еще трудность такого плана: как сделать проклятый город местом, куда людям захочется попасть?
Э.К.: Да, он проклятый, но не настолько проклятый, чтобы там не хотелось жить.
А.Х.: Мы решили проблему: сделали его таким, что он напоминает нам о местах, которые мы обожаем, но куда уже не можем вернуться. Эмма стала катализатором для возрождения.
Н.Л.: Мнения о необходимости работать, имея тему, разделились чуть ли не полярно, когда я интервьюировал сценаристов и шоураннеров для этой книги и для моей предыдущей книги о полнометражных фильмах. Что вы скажете о темах?
А.Х.: Мы за тему. Впрочем, нужно балансировать между темой и повествованием. Мы считаем, что лучше всего, если тема совпадает с сюжетом. Некоторые темы работают лучше, чем другие. В первую очередь нужно, конечно, увлечь зрителей повествованием. Для нас тема – средство достижения этой цели.
Э.К.: Тема объединяет. Мы, конечно, не садимся и не спрашиваем: «Какая у нас тема?» Мы говорим о персонаже. Что хочет персонаж? «Так, на этой неделе Реджина должна сделать…» – а потом начинаем обсуждать, что она хочет. И лишь потом спрашиваем: «Какая у нас тема? Чему Реджина научилась?»
А.Х.: Мы делали это самыми разными способами. Иногда тема сама себя ясно показывает.
Э.К.: Самый очевидный пример – «Красавица и Чудовище»: Румпельштильцхен (Роберт Карлайл) не мог полюбить себя.
А.Х.: Иногда у нас возникает идея сюжета для определенных персонажей, а потом уже мы пытаемся понять, какая здесь тема. После того как мы определяемся с темой, сюжет иногда меняется, подстраиваясь под нее. В общем, нам нравится, когда удается найти объединяющую тему, которая помогает нам затем снять все сцены так, что они выглядят уместными и необходимыми.
Н.Л.: Например, как в серии про Гензеля и Гретель, которая начинается с того, что дети упаковывают в рюкзак леденцы, а потом другие дети в другом мире отправляются в леденцовый домик. Иногда истории в двух мирах развиваются параллельно, иногда – нет.
Э.К.: Среди моих любимых – те, которые идут не параллельно, но вот с Гензелем и Гретель. мы решили, что те, другие дети – бездомные и им нужно найти отца, так что тема получилась общей.
А.Х.: Иногда можно так сделать, но бывает, что это выглядит слишком натянуто. Объединить два повествования можно, например, эмоциональной проблемой, с которой персонажи пытаются справиться в обоих мирах, или даже тематическим вопросом, с которым они разбираются. Не нужно делать все буквально.
Э.К.: В серии про Мечтателя он в прошлом больше всего на свете хотел сбежать с Голубой Феей, но все говорили ему, что этого делать не надо. А в настоящем шел какой-то фестиваль, на котором он торговал свечами, и люди не покупали у него свечи: «Зачем?» Но мы знали, что все получится, потому что у него есть мечта. Один из моих любимых моментов случился, когда мы показывали эту серию на фестивале имени Палей. В концовке Ворчун (Ли Аренберг) разбил в городе все фонари, и Мэри Маргарет (Джиннифер Гудвин) спросила: «Ты что делаешь?» А он ответил: «Продаю свечи, сестра». И все зрители зааплодировали, словно Человек-паук только что спас автобус. Я посмотрел на Адама и сказал: «Поверить не могу, что это сработало». Потому что это на самом деле была история о том, как он продает свечи.
А.Х.: Это был как раз тот случай, когда мы пытались найти какую-то эмоциональную привязку для нашей истории. Он был влюблен в ту женщину. Он не считал, что может быть вместе с ней, поэтому пытался найти способ ей помочь. Именно поэтому он и Мэри Маргарет пытались поднять себя в глазах города, это тоже было связующим звеном.
Н.Л.: Когда у вас есть сюжетная арка и вы точно знаете, куда направить повествование, как вы планируете развязки событий? Пытаетесь ли вы свести все сюжеты в одну конкретную точку?
Э.К.: Мне кажется, что часто это диктуется самой серией. Это естественный процесс. Например, нужно показать, почему Злая Королева ненавидит Белоснежку. Сначала ты планируешь это сделать в пятнадцатой серии, но потом начинаешь рассказывать истории и понимаешь: «О, прежде чем это произойдет, надо вот еще что впихнуть, так что придется немного отложить». Когда рассказываешь историю, она постепенно сама начинает говорить, что и в каком порядке раскрывать. Нужно, чтобы ваши планы были сообразны требованиям истории.
Н.Л.: Мне в вашем сериале нравится, что вы не торопитесь. Когда ребенку читают сказку, он не хочет, чтобы она быстро закончилась.
Э.К.: Мы это поняли во время работы над сериалом «Остаться в живых». Это в какой-то мере забавно, потому что в сегодняшнем мире Интернета публика намного нетерпеливее. У нас был план на сезон, и мы хотели реализовать все свои сюжетные задумки.
Люди смотрят сериал ради приключений, а не ради ответов, потому что, когда они получают ответы, их перестает интересовать что-либо, кроме ответов. Мы не хотим, чтобы мифология затмевала персонажей. Мы всегда считали, что в конце первого сезона проклятие нужно снять, потому что не хотели, чтобы каждая серия начиналась с вопроса: «Когда же они его снимут?» Мы хотели, чтобы людям нравились Ворчун и Руби.
Один из главных уроков, которые мы получили, работая над «Остаться в живых»: самые увлекательные загадки – те, которые связаны с персонажами. Почему люди делают то, что они делают? Неважно, знают об этом зрители или не знают, – мне кажется, именно это они находят наиболее увлекательным. Все остальные мифологические вопросы классные и прикольные, но если они не связаны с увлекательными загадками персонажей, то радуют куда меньше.
Э.К.: Именно так. Для меня одна из самых любимых сцен – когда Эмма будит сына, чтобы сказать ему, что теперь она уже верит. Да, проклятие снято, но главное, она спасла жизнь сыну. Мне кажется, это идеальное сочетание персонажей и мифологии.
Н.Л.: Насколько вы верите, что зрители способны самостоятельно уследить за мифологией? Помещаете ли вы какие-нибудь небольшие напоминания?
Э.К.: Конечно. Мы пытаемся вставлять небольшие напоминания, но мне кажется, что если удается внутри серии создать увлекательную историю для персонажа, то зрители будут за ней следить, даже если не помнят всех подробностей. А тех зрителей, которые следят внимательно, мы награждаем словами: «Смотрите, вот так это вписывается в большую картину».
Н.Л.: Зрители очень умны.
Э.К.: Да. «Остаться в живых» был сложным сериалом, но почитайте блоги. Все всё поняли. Всё. Людям понравилось, что сериал не стали ради них упрощать. Пока ты делаешь то, что, как говорит
Адам, дает зрителям что-то увлекательное, аудитория получает удовольствие.
А.Х.: Зрители нуждаются в смысле. Они хотят, чтобы каждая вещь что-то значила, чтобы за всем скрывалось нечто большее. Мне кажется, именно из-за вечно сомневающейся натуры люди любят, чтобы им рассказывали истории. Если тебе удается копнуть чуть глубже и найти, что стоит за этой историей, то, я думаю, ты очень радуешься и потом хочешь узнать еще больше.
Э.К.: Это забавно, потому что один из самых важных уроков, которые мы получили, работая над «Остаться в живых», – то, что нам сказали Деймон и Карлтон, когда мы только пришли: «Это сериал о персонажах. Мифология не должна затмевать персонажей». Мы приняли этот совет очень близко к сердцу. Когда я вспоминаю «Остаться в живых» и свои любимые моменты, то для меня это моменты, связанные с персонажами.
А.Х.: Или, скажем, серия, где Сун (Ким Юнджин) спускается в медицинский люк и видит там результаты УЗИ, которые показывают, что она беременна, – это сверхэмоциональный момент. Одновременно происходят события в люке «Дхармы», мы узнаем кое-что из «большой» мифологии, но все связано с историей женщины, которая не думала, что сможет забеременеть, а потом понимает, что ребенок у нее от Джина (Дэниэл Дэ Ким). Серия была основана на том, что хотел персонаж, и в ней мы много узнали о компании «Дхарма», но все повествование было привязано к загадке персонажа. Именно такой подход у нас и к «Однажды в сказке»: повествование тематическое и основано в первую очередь на персонажах.
19. Столкните их со скалы
Клиффхэнгер – это сюжетный ход, который оставляет персонажа или персонажей перед лицом либо опасной ситуации, либо шокирующего откровения. Поскольку любая драма – это, по сути, манипуляция (а не реальность), клиффхэнгер заставляет зрителей спрашивать: «Что же будет дальше?» – или восклицать что-то вроде «Ну ни чего себе!». На эфирном телевидении самые мощные клиффхэнгеры используют в период сезонных замеров (февраль, май, июль, ноябрь), когда рекламные агентства рассчитывают цены. Замеры проводятся с помощью рейтингов Нильсена. Чем лучше рейтинги, тем больше денег могут запросить каналы.
