Дылда Доминга - Erratum (Ошибка)
- Хочешь поиграть с нами? - спросил он медовым голосом. И Лили, как была сидя, так и стала отползать назад. Что-то сломалось в ее восприятии, и теперь вместо райских кущей, она видела облезлые колючки, кипящую лаву, стекающую по мрачным скалам, которую черпали костяшками рук эти жуткие ходячие трупы, а взглянув туда, где они терлись друг о друга, имитируя любовь, ей и вовсе стало дурно.
- Господи, что это за место, - прошептала она.
- Четвертый слой, - ответил голос, и всмотревшись в темноту между камнями, она заметила фигуру демона. Он был высок и худощав, и более всего походил на птицу с длинной вытянутой шеей.
- Четвертый? - переспросила она.
- Слой пьяниц, наркоманов и прочих бегущих реальности, - ответил он, приблизившись и усевшись на чью-то окаменевшую кость. - Одного понять не могу, почему ты все видишь не так?
- Не знаю, - пробормотала Лили. Она предпочла бы не видеть всего этого ужаса, но ей изначально не нравился этот мир с его цветами, словно тошнотворный запах тлена пробивался сквозь идеальную картинку.
- Это рай для них, - кивнул демон на несчастных, - им хорошо.
- Да, наверное, - она сконцентрировалась на демоне, чтобы больше не видеть ничего, - только не для меня.
- Я не собираюсь здесь никого мучить, - произнес он.
- Тогда что мне делать?
- Выпей, - протянул он ей грубый кусок стекла с мутной жидкостью.
- Не хочу, - Лили упрямо покачала головой.
- Пей, у тебя нет другого выбора, - он поднес стакан еще ближе к ее лицу, - пей и перестанешь видеть страшную реальность.
И вновь взглянув на трущиеся тела и содрогнувшись, Лили сделала глоток.
Коротко стриженый блондин с широкими плечами и узкими бедрами лежал в куче тел рядом с ней, лениво забросив ногу ей на бедро. Она отбросила ногу и с трудом выбралась из кучи. Все тело ныло, словно после бесконечных упражнений.
- Неплохо было, да? - блондин приоткрыл глаза и наблюдал за выражением ее лица. - Съешь ягод, крошка, и тебе сразу станет легче. - Он протянул ей веточку с незнакомыми красными ягодами. Не обращая на него внимания, она двинулась по показавшемуся ей знакомым маршруту и дошла до озера, со спадающими в него со скал водопадами. Улыбки молодых людей, резвящихся в воде, блаженные лица спящих - что-то не давало ей покоя. Для того чтобы понять, ей нужно было сделать что-то неправильное. Нужно было вырваться. Она не понимала, почему так настойчиво звенит в ее голове эта странная мысль, но единожды возникнув она уже не умолкала: вырваться-вырваться-вырваться. Тогда, цепляясь за ветки кустов, обдирая цветы и не сожалея о них, она забралась на самый верх скалы, к началу водопадов, и взглянув на блюдце мира, расстелившегося у ее ног, с юношами и девушками, спящими и бодрствующими, распахнув руки, бросилась вниз.
- Какого проклятого, - услышала она ругательство, а потом все исчезло.
Они все были исхудавшие до невозможности. Кожа да кости, только никто не умирал, потому что они уже умерли. Толпы мучеников бродили от места к месту в поисках хоть чего-нибудь. Когда кто-то из них в очередной раз отчаивался, тогда падал на четвереньки и припадал к огненной лаве, текущей в разломах между камней. Что было страшнее: боль от раскаленной жидкости, текущей по пищеводу или боль от ставшего невыносимым голода. Временами кто-то пытался есть почву у них под ногами, но она камнями ложилась в пустые желудки, вызывая мучения и рвоту. Лили не знала, сколько еще они будут метаться по пустыне, когда это все началось и закончится ли. Но заметила, что иногда в небе появлялись мелкие существа, похожие на летучих мышей, и с высоты своего полета наблюдали за людьми.
- Я так хорошо ел, у меня было все, всего в избытке, - простонал человек рядом с Лили, падая на колени.
- Подымайся и иди, иначе тебя заклюют эти, - произнес старик, подталкивая упавшего и указывая рукой в небо на неясные силуэты.
- Да пусть заклюют, - выдохнул тот.
- Если ты надеешься сдохнуть, то ты не сдохнешь, это просто еще одна пытка.
- Да за что же это все? - он воздел руки к небу.
- За избыток, - ответил старик, и больше не трогая его, поплелся за остальными.
- Разве он виновен, если у него был избыток? - спросила, догоняя его, Лили.
- Виновен, что не раздал его, - ответил ей старик. - Беда многих здесь - жадность. То, что блага и удовольствия материальные ставили выше духовных.
- А вы?
- А я думал, что еще успею раздать, - горько усмехнулся старик. - А ты чего тут? - Он внимательно посмотрел на девушку. - Богатый муженек? Жила - не тужила?
- Я? - Лили едва не остановилась от такого абсурдного предположения. Она за всю свою жизнь состоятельных людей видела разве что по телевизору. А так, за ней ухаживали лишь бедные студенты в институте и цеплялись вечно какие-то печальные алкоголики.
- Вижу, промахнулся, - заметил старик. - Поесть любила? - он окинул ее оценивающим взглядом.
Лили не удержалась, чтобы не посмотреть на свои худющие руки, точащие из-под оборванной заношенной одежки.
- Ты сейчас-то не смотри, - ухмыльнулся собеседник, - сейчас мы все здесь балерины.
- Хоть сейчас, хоть раньше, - она вспомнила, как они месяц ели одну овсянку, потому что закончились деньги и никто не мог найти работу.
- Странно как-то, - заметил старик, - и жадности в тебе я не ощущаю, сколько ни смотрю.
- А вы смотрите? Зачем вам это? - спросила она. - За нами и так сверху наблюдают.
- Полезно знать, что от кого ждать, когда расклады изменятся.
- Какие расклады? - Лили смотрела на старика широко раскрытыми глазами.
- Я ведь не за дурака при жизни все свои излишки получил, - произнес он. - Время от времени тут появляются птички более высокого полета, и бросают хлеб наш насущный... только это один шанс на всех.
Лили продолжала смотреть на него, ничего не понимая.
- О чем вы?
- О чем- о чем, ты что, не знаешь, что такое хлеб?
- Знаю. Но им же все равно не наесться надолго, даже если так.
- Кто хлеба того вкусит, тот возносится, - ответил он, задумчиво глядя вдаль.
- Так почему бы не поделить его на всех? - с надеждой произнесла Лили.
Старик затрясся от смеха.
- Кто здесь по-твоему намерен делиться? - спросил он. - Стоит им только появиться, как люди сходят с ума, тут-то и начинается настоящая бойня. Пальцами выцарапывают друг другу глаза. То, что мы все здесь бродим голодным стадом - еще только цветочки.
- А если отказаться от бойни?
- Отказаться, говоришь? - старик прищурился. - Допустим, хотя мне такого не приходилось видеть. И что? Один слопает хлеб и сдохнет с непривычки. Такое уже тоже было, правда, никто не отказывался, тот сам до него дорвался в борьбе.
