Дылда Доминга - Erratum (Ошибка)
Вокруг было лишь белое сияние, и она в нем: ни поверхности, на которой бы она стояла, ни стен, ничего из области понятий, лишь свет. Лили была частичкой этого прекрасного сияния, не принадлежавшей ничему. Она не помнила, откуда пришла, да и само понятие направления и причин отсутствовало. Лили блаженно смотрела в пространство, вернее, наблюдала его одновременно со всех сторон, и мир ее души был совершенен и закончен. Лишь тихими тенями где-то в стороне проскальзывало что-то темное и отдаленно знакомое, и когда она присмотрелась, то провалилась в одну из проносившихся мимо теней.
Это был пятый слой. Она не знала, что это значит, но знала, что кто-то внутри нее самой вел им исчисление, как заключенные считают дни до своего освобождения. Нет, она не знала, освободят ли ее вообще, и чем дольше продолжалось ее падение, тем больше, она понимала, что надежды для нее нет. К Лили тянула руки женщина с безумными глазами и все кричала, что надо бежать, но ноги несчастной превратились в кисель и сливались с сухой песчаной почвой. Лили пыталась какое-то время помочь ей подняться, но все попытки были тщетны, ее ноги теперь уже до самых бедер полностью превратились в невообразимое желе. Женщина стала кричать и плакать, цепляясь за руки Лили и повисая на ее туловище. Едва ей стоило от нее отделаться, как она заметила неподалеку десятки таких же несчастных, рвавшихся с места, но увязших в почве по самые колена, бедра, временами даже по пояс. Все они метались и кричали от ужаса с каждой секундой все сильнее. Лили осмотрелась по сторонам, и не заметила в этом слое ничего подозрительного, но когда песок зашевелился, и из него подняли головы гигантские песчаные гусеницы, или слизняки - сложно было описать их человеческими словами, - ее едва не стошнило. Какая-то жидкость или слизь стекала с их присосок, которые служили им, вероятно, головами, потому что они двигались ими вперед, их оконечности терялись под землей, словно черви были бесконечными, или представляли собой единый клубок с множеством голов-присосок.
- Что это за ужас, - прошептала Лили.
- Не стой на месте, - бросил ей смуглый мужчина и побежал прочь от увязшей группы людей и неторопливого движения слизней. - Как только остановишься, ноги начнут превращаться в кисель, и больше ты от них уже не сбежишь. - Произнес он, когда она догнала его, несясь за ним по безжизненной пустыне.
- Но как же они? - бросила Лили, указывая рукой на застрявших несчастных.
- Им уже не помочь, - произнес он, рассматривая ее. - А каким ветром тебя занесло сюда?
- Не знаю, - искренне ответила она.
- Не помнишь, - разочарованно выдохнул он, - впрочем ладно, не до бесед сейчас, давай двигаться дальше, пока не поздно.
- А вы за что? - спросила Лили, снова нагоняя его, и начиная уже где-то в глубине души осознавать, что сколько бы они ни бегали, рано или поздно им придется остановиться.
- Обыкновенное мошенничество, - бросил он, но потом, взглянув еще раз на Лили, не без тени гордости добавил, - высшего класса.
- Предательство, - подал голос человек, пытающийся перемещаться на том, что осталось от его ног. - Здесь все так или иначе за обман или предательство. Они сжирают нас также, как пожирала бы совесть, если бы была у нас, переваривая самое себя заживо.
- Беги, атлет, своей дорогой, - усмехнулся южанин и припустил дальше, кивая головой Лили, но она остановилась, как вкопанная, глядя на безногого беднягу.
- Но я не... - она перевела дух, - впрочем, ладно, это уже не имеет значения. - Лили подошла к инвалиду, подхватила его под руку, и он повис справа у нее на шее.
- А из вас неплохая медсестричка бы вышла, - заметил он, улыбаясь.
- Глупцы, вы оба подохнете, - прокричал им южанин и, махнув на них рукой, скрылся из виду.
- Я вообще не в курсе, как тут принято на самом деле, но еще ни разу не видел, чтобы кто-то кому-то помогал, - произнес незнакомец, продолжая ей улыбаться.
- Я и сама не очень знаю, - ответила Лили, - хотя, возможно, это тоже бессмысленно. Откуда вы взяли насчет предательства и обмана? - спросила она.
Незнакомец только покачал головой, остановившись.
- А разве сама не чувствуешь? Если я и представлял расплату, то знал, что она должна быть чем-то вроде этого. И чем мне страшнее, тем меньше я подвижен и способен убежать.
Словно в подтверждение его слов, они вышли на возвышенность, сразу за которой располагалось целое поле несчастных, увязших в песке то тут, то там, барахтаясь оставшимися конечностями, а к ним со всех сторон двигалась целая куча слизняков.
- О нет, - прошептала Лили.
- Да, похоже, мы недалеко ушли, - произнес он, наблюдая открывшуюся картину. - Идем-ка лучше обратно по-добру по-здорову, - сказал он, но Лили заворожено смотрела вниз, на страшное кольцо из мягких податливых тел, смыкающихся вокруг людей.
- Ну нет, не залипай! - заорал незнакомец, - нечего тут смотреть, незачем. - Он потянул ее за руку. Но Лили слышала крики, и от них уже никуда было не деться, а затем, обернувшись, увидела, как люди исчезают один за другим под склизкой массой.
- Мы должны что-то сделать, - прошептала она, заворожено глядя вперед.
- Что сделать? Здесь нет ничего, что мы могли бы сделать, - мужчина в отчаянии посмотрел на нее, и видя ее неподвижность, отпустил Лили и пополз в сторону на руках. Кто-то из людей все же смог вырваться с поля, они были почти нетронуты местной землей, но силы их иссякали, шаги замедлялись, и ноги так или иначе начинали увязать в песке, а головы жутких тварей все появлялись и появлялись из-под земли, пока, казалось бы, на каждого из несчастных не стало приходиться по персональному слизняку.
Женщина, вогнанная в почву по колено, стояла в паре шагов от червя и неистово кричала, а он медленно, не торопясь двигался к ней, словно понимал, что ей уже никуда не деться. Ни одним движением он не выказал спешки - двигался плавно и неотвратимо. Лили смотрела на эту сцену несколько мгновений, но ей хватило - она больше не могла просто стоять и наблюдать или убегать. Какой смысл был бегать, если в конце концов все заканчивалось одинаково. Она не станет уподобляться южанину или несчастному без ног, если уж суждено ей быть сожранной каким-то слизняком-переростком заживо, то пусть он подавится ею, и она побежала. Ноги слушались ее исправно, и вскоре Лили оказалась между женщиной и червем. Тварь замедлила свое движение от неожиданности: видимо, маневры жертв в духе нападения были ей в диковинку, но затем все также спокойно двинулась дальше, окутывая Лили отвратительной слизью.
- Благослови тебя боже, - шептала женщина, вся в слезах, видя, как фигурка девушки растворяется в безликой присоске-пасти чудовища. И тут сверху над ее головой пространство озарилось светом и червь замер, пораженный, а затем начал отступать назад. Женщина подняла глаза наверх и увидела сияющую фигуру с мечом, спускающуюся к ней, и вновь заплакала, но уже от счастья, потому что понимала, что в руках своих он держит ее избавление. Когда сильная рука потянулась к ней, она без колебаний протянула свою, и ладони, сомкнувшись, загорелись словно бы обе, и тело страдалицы будто сделалось невесомым, и, оторвавшись от страшной пустынной земли, воспарило в воздухе, и стало подыматься все выше, покинув место печали.
