Стивен Кинг - Игра Джералда
Согласно этой версии, плоду совместного творчества мистера Майлерона и миссис Берлингейм – кстати, добавлю, что полиция с энтузиазмом схватилась за эту версию, – я несколько раз приходила в себя, но тут же опять отключалась. В последний раз я пришла в сознание, когда бродячей собаке надоело грызть Джералда и она стала обнюхивать меня. Я забралась на кровать (согласно нашей с Брендоном версии, кровать стояла именно там, где стояла – может быть, ее сдвинули те ребята, которые натирали пол, – а мы с Джералдом так распалились, что не стали двигать ее на место) и отогнала собаку, швырнув в нее пепельницу и стакан с водой. Потом я опять потеряла сознание и пролежала в глубоком обмороке несколько часов, истекая кровью. В конце концов я очнулась, кое-как добралась до машины и приехала на заправку… но по дороге опять потеряла сознание. И поэтому врезалась в дерево.
Однажды я спросила у Брендона, как ему удалось сделать так, чтобы полиция поверила в этот бред. Он ответил: «Этим делом теперь занимается полиция штата, а у нас – я имею в виду нашу фирму – много хороших друзей в полиции штата. Мы им оказываем кое-какие услуги, они нам оказывают кое-какие услуги. Но в данном конкретном случае мне даже не пришлось особенно напрягаться. Полицейские тоже люди. И они вовсе не идиоты. Они сразу сообразили, как все было на самом деле, как только вошли в дом и увидели наручники на кровати. Уж поверь мне, они понимают, что это значит: когда мужик умирает от сердечного приступа, а на кровати висят наручники. И этим ребятам совсем не хотелось, чтобы вы с Джералдом стали поводом для грязных шуточек. Потому что на самом деле это был просто нелепый несчастный случай. И очень трагичный несчастный случай».
Сначала я даже Брендону не рассказала про того человека, который, как мне казалось, был в доме. И про след у двери тоже не рассказала, и про жемчужную сережку, и вообще. Я ждала, понимаешь… Каких-то намеков…
Джесси перечитала последнее предложение, покачала головой и продолжила:
Нет, это совсем уже бред. Я ждала, что придет какой-нибудь полицейский и предъявит мне на опознание кольца – не сережку, а именно кольца. «Мы уверены, что это ваши, – скажет он. – Потому что внутри выгравированы инициалы, ваши и вашего мужа. И еще потому, что мы их нашли на полу в кабинете вашего мужа».
Я ждала этого потому, что если бы мне показали кольца, я была бы уверена, что полуночный гость малышки Нелл был порождением ее воспаленного воображения. Я все ждала и ждала, но никто не пришел и не принес мои кольца. И наконец, как раз перед первой операцией на руке, я рассказала Брендону о своей странной идее, что я была не одна. Что в доме был кто-то еще – пусть и не все время, но был. Я сказала, что мне могло это привидеться, но тогда все казалось очень даже реальным. Я ничего не сказала ему о кольцах, но зато очень много говорила про след у двери и про жемчужную сережку. На самом деле насчет сережки меня вообще понесло. Я без умолку про нее говорила, без умолку. И мне кажется, я знаю почему. Для меня эта сережка была воплощением всего, о чем я не решилась сказать никому, даже Брендону. Понимаешь? Всякий раз, когда я что-то ему рассказывала, я употребляла фразы типа «я подумала, что увидела» или «мне показалось», или «я была почти уверена, что». Мне нужно было ему рассказать – хотя бы кому-нибудь рассказать, – потому что страх разъедал меня изнутри, как ядовитая кислота, и я уже не могла держать это в себе, но я изо всех сил старалась ему показать, что я не какая-то идиотка и разбираюсь, где субъективные ощущения, а где объективная реальность. Но самое главное, мне не хотелось, чтобы он понял, что я все еще боюсь. Потому что мне не хотелось, чтобы он подумал, что я рехнулась. Я не боялась, что он посчитает меня истеричкой – лучше пусть меня держат за истеричку, но зато я не буду зацикливаться на другой страшной тайне: что со мной сделал отец в день солнечного затмения, – но мне отчаянно не хотелось, чтобы он думал, что я сумасшедшая, чтобы у него возникли хотя бы малейшие сомнения на этот счет.
Брендон взял мою руку, погладил ее и сказал, что он все понимает; что после всего, что мне пришлось пережить, в этом нет ничего удивительного. А потом он добавил, что самое главное – не забывать, что все это так же реально, как и наш с Джералдом совместный душ после рьяных упражнений в постели. Полиция обыскала весь дом, и если бы там действительно кто-то был, кроме нас с Джералдом, они бы точно нашли что-нибудь, что подтверждало бы его присутствие. Тем более что в доме недавно была генеральная уборка, так что если бы там кто-то был, они бы это определили.
– А может, они и нашли, – сказала я. – Может быть, кто-то из полицейских решил прикарманить сережку.
– Я не спорю, что в мире хватает нечистых на руку полицейских, – сказал он, – но мне что-то не верится, что даже самый тупоголовый коп стал бы рисковать своей карьерой ради какой-то сережки, и к тому же непарной. Я бы скорее поверил, что это тот парень, который, ты думаешь, приходил к тебе ночью, потом вернулся и сам ее подобрал.
– Да! – воскликнула я. – Ведь такое возможно, правильно?
Он начал было качать головой, но потом лишь пожал плечами.
– Все возможно. В том числе человеческое корыстолюбие или оплошность в расследовании, но… – Он помедлил, взял мою левую руку и посмотрел на меня этим своим проникновенным взглядом, который я про себя называю «взгляд доброго дядюшки Брендона». – Твои измышления основываются на том, что офицеры, которые осматривали дом, выполняли свою работу спустя рукава, типа тяп-ляп и готово. Но это не так, уверяю тебя. Если бы в доме был кто-то третий, я даже не сомневаюсь, что полицейские бы нашли хоть какие-то доказательства его присутствия. И я бы об этом знал.
– Почему? – спросила я.
– Потому что такая находка могла бы поставить тебя в очень двусмысленное положение… ты оказалась бы в положении, когда полицейские перестают быть милыми парнями и начинают зачитывать тебе твои права.
– Я не понимаю, о чем ты, – сказала я. Но на самом деле я все понимала, Рут. Жизнь Джералда была застрахована на солидную сумму, и я уже знала, что денег, которые я получу по его страховке, мне хватит на несколько лет очень безбедного существования.
– Джон Херрелсон, замечательный медэксперт, проводил вскрытие твоего мужа, – сказал Брандон. – Согласно его отчету, Джералд умер от «чистого сердечного приступа», по терминологии судебной медицины. Это значит, что приступ не сопровождался пищевым отравлением, чрезмерным перенапряжением или серьезной физической травмой. – Он явно хотел развить эту тему – впал в настроение, которое я про себя называю «просветительским порывом Брендона», – но потом взглянул на меня и умолк. Наверное, выражение у меня было еще то. – Джесси? Что-то не так?
