Клайв Баркер - Проклятая игра
— Ты меня слышишь?
Если и слышала, то никак этого не показала. Секунды складывались в минуты, а Кэрис была как стена; вопросы разбивались об нее и падали в тишине.
Затем она произнесла:
— Я здесь.
Ее слова звучали иллюзорно, как иностранная радиостанция на случайной волне: голос из неизвестности.
— С ним? — спросил он.
— Да.
Надо действовать решительно, сказал себе Марти. Она послушалась его и проникла в сознание Европейца. Теперь он должен использовать ее мужество как можно более эффективно и вызволить ее обратно, прежде чем начнется что-нибудь скверное. Сначала он задал самые трудные вопросы, и первым — тот самый, в ответе на который так нуждался:
— Что он такое, Кэрис?
— Я не знаю, — отозвалась она.
Кончик ее языка задрожал, выпустив изо рта ленту слюны.
— Так темно, — пробормотала она.
Внутри него была тьма: тот же осязаемый мрак, что в комнате на Калибан-стрит. Но эти тени, по крайней мере в первую секунду, бездействовали. Европеец не ожидал вторжения. Он не поставил стражей ужаса на вратах своего мозга Кэрис шагнула вглубь его головы. Сполохи света вспыхивали по краям ее мысленного зрения, как цветовые пятна, возникающие при давлении на веки, только ярче и стремительнее. Они появлялись и исчезали очень быстро, и Кэрис не понимала, что она видит в них или рядом с ними. Однако по мере продвижения вспышки повторялись все чаще, и она начала различать образы: точки, решетки, штрихи, спирали.
Голос Марти прервал ее видения несколькими глупыми вопросами. Кэрис их игнорировала. Пусть подождет. Огни становились все более замысловатыми, образы соединялись, обретали глубину и вес. Теперь Кэрис казалось, что она видит туннель и кувыркающиеся кубики; моря переливающихся огней; открывающиеся и зарастающие трещины; дожди белого шума. Видения росли и множились, а она восхищенно наблюдала, как в мерцании небес над головой появляется мир его мыслей; он падал на нее, словно ливень. Огромные блоки, сложенные из геометрических фигур, парили в нескольких дюймах от ее головы, подобно небольшим лунам.
И вдруг они пропали. Все. Неумолимая темнота сдавила Кэрис со всех сторон, как прежде. На мгновение она почувствовала удушье: от страха перехватило дыхание.
— Кэрис?
— Я в порядке, — прошептала она далекому вопрошающему. Он был в другом мире, но заботился о ней, она смутно помнила это.
— Где ты? — хотел он знать.
Она не имела ни малейшего понятия и потому покачала головой. Куда ей теперь направиться? Она помедлила в темноте, чтобы приготовиться ко всему, что может случиться в следующую секунду.
Внезапно на горизонте снова возникли огни. На этот раз, на втором представлении, они обрели ясные формы. Вместо спиралей Кэрис увидела столбы дылда Вместо морей света — ландшафт: пульсирующие солнечные лучи вспыхивали на дальних холмах. Птицы поднимались на обожженных крыльях и превращались в листы книг, что взлетали вверх над пожарищем.
— Где ты? — снова спросил Марти.
Глаза Кэрис бешено вращались под закрытыми веками, оглядывая горящую местность. Он не мог разделить ее впечатлений без ее слов, а она была ошеломлена восторгом или ужасом — Марти не мог понять, чем именно.
Еще там были звуки. Не громкие; край, куда она попала, вынес слишком мною страданий и разрушений, чтобы кричать. Жизнь почти ушла оттуда. Под ногами валялись тела, так жутко обезображенные, будто они упали с неба.
Оружие, лошади, повозки. Она видела их как сквозь пелену ослепительного пожара, и каждый образ вспыхивал только раз. За секунду темноты между двумя вспышками картина полностью менялась. Только что Кэрис стояла на пустой дороге, а рядом кричала обнаженная девушка. В следующий миг она уже глядела с холма вниз на выжженную равнину, разглядывая ее урывками сквозь клубы дыма. Потом перед ней предстало серебряное тело березы — и вот его уже нет. Руины и лежащий на земле обезглавленный человек мелькнули и исчезли. Но огоньки оставались где-то рядом; сажа и крики в горящем воздухе, ощущение безнадежного движения по кругу. Она чувствовала, что сцены бесконечно сменяют друг друга — то тихий пейзаж, то жестокий кошмар, — и у нее не хватит времени понять эти образы.
Затем огоньки пропали так же резко, как исчезли первые фигуры, и вокруг опять воцарилась тьма.
— Где ты? — Голос Марти нашел ее.
Он был так встревожен, что она ответила:
— Я почти труп, — сказала она совершенно спокойно.
— Кэрис? — Марти боялся, что ее имя пробудит Мамолиана, но он должен был понять, говорит она сама с собой или с ним.
— Не Кэрис, — ответила она.
Марти показалось, что ее рот изменился, губы стали тоньше. Это рот Мамолиана, а не ее.
Она подняла руку с колен, будто хотела коснуться своего лица.
— Почти труп, — произнесла она снова, — Битва проиграна, ты видишь. Проиграна целая проклятая война…
— Какая война?
— Та, что проиграна с самого начала. Но это не важно, да? Подыщу себе другую войну. Всегда есть какая-нибудь война.
— Кто ты?
Кэрис нахмурилась.
— Что тебе до того? — огрызнулась она. — Не твое дело.
— Да, это не важно, — кивнул Марти. Он боялся быть слишком настойчивым.
Но на его вопрос ответил шепот:
— Меня зовут Мамолиан. Я сержант третьего фузильерского полка. Вернее, я был сержантом.
— Не сейчас?
— Нет, не сейчас. Сейчас я никто. В такие времена безопаснее быть никем, не правда ли?
Тон был пугающе непринужденный, как будто Европеец точно знал, что случилось, и решил поговорить с Марти через Кэрис. Может быть, это новая игра? Мамолиан продолжал:
— Я так старался избежать неприятностей… Я трус, ты же видишь? И всегда был таким. Терпеть не могу вида крови.
Он засмеялся внутри Кэрис — грубым мужским смехом.
— Ты просто человек? — спросил Марти.
Он не мог поверить в это. Неужели в мозгу Европейца прячется не дьявол, а какой-то полусумасшедший сержант, потерявшийся на поле сражения?
— Просто человек? — повторил он.
— А ты чего хотел? Кем еще мне быть? — ответил сержант быстро, как молния. — К вашим услугам Все, что угодно, только вытащи меня из этого дерьма.
— С кем, по-твоему, ты говоришь?
Сержант озадаченно нахмурил лицо Кэрис.
— Я теряю разум, — произнес он горестно. — Я говорил сам с собой столько дней. Никто не выжил, ты видишь? Третий смели. И четвертый. И пятый. Все ушли в преисподнюю! — Он остановился, лицо сложилось в гримасу. — Не с кем сыграть в карты, черт возьми. Не могу же я играть с мертвецами, а? У них нет ничего, что мне нужно… — Голос стал удаляться.
