Ли Майерс - BRONZA
– Ну, ну… не кипятись, Герхард! Я же по-дружески… Кто старое помянет… – Аксель пересел ближе, миролюбиво приобнял его за плечи. Улыбнулся открытой, способной обмануть кого угодно, мальчишеской улыбкой. Провел ладонью по своим черным, аккуратно зачесанным на косой пробор, волосам. – Сидишь тут один. Слезы льешь. Поссорился с Генрихом, да?! – спросил вполне участливо, но в холодных серо-зеленых глазах промелькнул мстительный огонек. – А я вчера видел Генриха, и он совсем не выглядел расстроенным! – воткнул он раскаленную спицу в сердце, и так переполненное ревностью. – В клубе, у дяди. Кажется… – Аксель понизил голос, – он был не один!
– Я сказал: пошел вон! – Герхард был достаточно пьян, чтобы позволить себе так хамить. – И убери от меня свои лапы! – он со злостью стряхнул его руку с плеча. «Какая гадость… – глянул он на Акселя с внутренней брезгливостью. – Брюнет, откуда же взялась эта россыпь веснушек?»
Но нахальный приставала и не подумал обижаться.
– Ты действительно спишь только с Генрихом? – задал он вопрос, с бесцеремонностью идиота залезая в душу.
– Захлопни пасть! – Герхард стукнул кулаком по столу. Бокал подпрыгнул и опрокинулся, разливая содержимое на скатерть.
– Ха-ха… Так наша деточка не в курсе? – расцвел злорадством Аксель. – Думаешь, и Генрих спит только с тобой?
– А я сказал: захлопни пасть!
– Между прочим, с женщинами он спит тоже! Ты бы знал, что он с ними вытворяет! Такой распутник! – закатил глаза Аксель. – Уж я-то знаю! Ведь это мой дядя устраивает для Генриха и остальных эти «миленькие» оргии.
«Еще слово… и я пристрелю его, как собаку!» – Герхард полез за пистолетом. Снисходительно улыбнувшись, Аксель без труда отобрал у него кобуру с «вальтером» и вновь облапил за плечи. Продолжая строить из себя радостного идиота, спросил:
– А это правда, что Генрих завел себе новую игрушку? Слышал, где-то за городом он держит мальчишку, прикованного цепями, и приходит к нему по ночам? Представляю, что он с ним делает… – поцокал языком Аксель, злорадно воткнув еще одну «спицу». – А между нами, мягко говоря… – понизил он голос до доверительного шепота, – парнишка-то далеко не арийских кровей! Если не сказать больше… Сам понимаешь, чем это может грозить Генриху… если кто заподозрит его в сочувствии…
Пришедшая на ум подленькая мысль, что в таком случае мальчишку точно ждет крематорий, заставила Герхарда устыдиться собственного трусливого малодушия. Он твердо посмотрел в глаза Акселю.
– А кто наябедничает? Может быть, ты?!
Стряхнул его руку со своего плеча, встал и немного плывущей походкой направился в туалет. Тот увязался следом.
– А тебе не кажется странным, что Генрих так молодо выглядит? – сменил Аксель тему. – Мы были совсем мальчишками, когда учитель стал преподавать в школе… Теперь – мы взрослые мужчины, а он ни капельки не изменился! Вот и дядя мой тоже, а ведь Людвигу уже за сорок! – не отставал он.
Герхарду было глубоко наплевать на внешность барона Вебера, да и на все их семейство в целом. Но Генрих…
– Это совсем не твое собачье дело! – огрызнулся он, смерив прилипалу презрительным взглядом. – Не смей обсуждать его! Понятно? Он божество! А божество всегда безупречно!
– Ну, разумеется… – усмехнулся Аксель, заходя за ним следом в туалет.
Закрывшись в кабинке от его назойливой физиономии, Герхард просидел бы там еще довольно долго, в надежде, что Акселю надоест ждать, и тот уйдет. Но к горлу подступила тошнота, и унитаз оказался весьма кстати. Ему пришлось выйти из кабинки. Ухмыляющийся Аксель встретил его с распростертыми объятиями.
– Отвяжись! – отмахнулся от него Герхард и стал мыть руки.
– Послушай, «принцесса»… – сказал тот, продолжая ухмыляться, – когда Генрих окончательно вышвырнет тебя из своей постели, приходи ко мне. Я утешу тебя!
Герхард в ответ сумрачно промолчал. Он был почти трезв.
– А знаешь… там, в школе… – становясь вдруг серьезным, произнес Аксель. И что-то в его голосе заставило Герхарда вопросительно глянуть на него.
– Да-да… ты так настырно все время лез в драку, доказывая, что ты мужчина… Что кое-кто из ребят решил доказать тебе обратное…
Криво усмехнувшись, Аксель замолчал. Догадавшись, о чем пойдет речь, Герхард обжег его неприязненным взглядом.
– Собираясь проучить тебя… мы уже договорились с этим недоумком Отто, чтобы после уроков заманил тебя в библиотеку. Там, за толстыми стенами архива… твоих воплей никто бы не услышал… Но тут в школу явился сияющий Генрих и спас твой зад!
Наверное, именно этих слов не хватало Герхарду, чтобы закрыть лицо руками и больше не сдерживать своих рыданий. Мальчишка! Это он во всем виноват! Его ненависть наконец-то нашла выход.
28 глава
Услышав какой-то звук (похоже, он немного задремал), Оливер, словно уснувший в тепле мерин, встряхнул головой и выглянул в окно. Метель, разгулявшись еще с ночи, улеглась. Ветер, завывавший в каминных трубах жалобным плачем младенца и заставляющий сердце неприятно трепыхаться, стих. Утрамбовывая шинами свежевыпавший снег, черный «Maybach» уже объезжал фонтан.
«Слава богу, наконец-то!» – дворецкий заторопился в холл, открывать дверь. И ничем не выразил своего удивления, когда вслед за господином порог дома неуверенно переступил незнакомый ему юноша. Рассмеявшись, Оуэн вытолкнул своего спутника вперед.
– Прошу любить и жаловать! Вот, Оли, выиграл зайчика в карты! Так что принимай не глядя!
Улыбнувшись веселой шутке господина, понимая, что у того хорошее настроение, дворецкий окинул гостя внимательным взглядом. Совсем еще мальчик, белокурый, голубоглазый, кажется, чем-то сильно обеспокоен, но старается не показать своей тревоги. «И в отличие от некоторых… хорошо воспитан…» – отметил про себя Оливер. Юноша не забыл вежливо поздороваться с ним. Помогая хозяину раздеться, дворецкий поинтересовался, хорошо ли тот доехал.
– Прекрасно, Оли… Прекрасно, если учесть, что я гнал как сумасшедший! – весело ответил Оуэн.
– Какое безрассудство! В такую-то погоду! – запоздало встревожился слуга.
– Пустяки, Оли! Ведь я уже дома! – отмахнулся от его тревоги Оуэн и посмотрел наверх. – Как там Марк? Не успел соскучиться без меня? – спросил он. Не скрывая своего нетерпения, потянул нерешительного паренька за собой. – Идем, познакомлю тебя с будущим хозяином… твоего тела! Надеюсь, ему понравится…
По щекам юноши ярким румянцем разлилось неподдельное смущение. Неуверенно поставив ногу на ступеньку, он снова оглянулся на запертую на засов дверь.
«Столько милой застенчивости… Откуда же на уме одни грешные мысли…» – лукаво глянул на него Оуэн, но тут же нахмурился. Поведение мальчишки, а он вел себя так с самого начала, уже начинало раздражать. Какого черта он все время оглядывается? Ждет, что за ним явится его бывший хозяин? Надеется, что этот кусок свинины прискачет сюда спасать его! Но вспомнив, какое выражение лица было у Ральфа Вайсманна, наконец-то осознавшего, что проиграл своего любимца в карты, перестал хмуриться.
