Клайв Баркер - Книги крови III—IV: Исповедь савана
Вот и все, что она могла сказать по этому поводу. Именно поэтому судебный процесс был коротким.
— Ты могла хотя бы сказать, что тебе жаль! — вспылил Бак.
Сэди быстро обдумала его предложение и возразила:
— Но ведь мне не жаль.
Она понимала, что ответ не слишком тактичен, но такова жестокая правда. Даже когда Сэди пристегнули к электрическому стулу, а священник изо всех сил старался смягчить ее неукротимый дух, она не жалела о случившемся.
— Все бесполезно, — сказал Бак. — Мы пришли сюда, чтобы помириться, а ты даже не можешь сказать, что тебе жаль. Ты ненормальная, ты хоть это знаешь? И всегда была такой. Всегда лезла в мои дела, вынюхивала у меня за спиной.
— Да ничего я не вынюхивала, — твердо ответила Сэди. — Твоя грязь сама пришла и нашла меня.
— Грязь?
— Да, Бак, грязь. Она всегда с тобой. Жалкая и липкая.
Он схватил ее за плечи.
— Возьми свои слова обратно, — потребовал он.
— Ты и раньше любил меня пугать, — холодно проговорила она. — Именно поэтому я купила пистолет.
Он оттолкнул ее.
— Ладно, — сказал он, — не говори, что я не старался. Я старался. Но ведь ты не хочешь уступить ни шага, верно? — Его пальцы дотронулись до раны на груди, голос смягчился. — А ведь мы могли бы неплохо провести сегодняшнюю ночь, детка, — тихо сказал он. — Вместе. Я бы постарался повеселить тебя. Понимаешь, о чем я? Было время, когда ты не отказывалась.
Сэди вздохнула Он говорил правду. Было время, когда она с благодарностью принимала те крохи, что он давал ей, и считала себя счастливой женщиной. Но все изменилось.
— Успокойся, милая, расслабься, — нежно продолжал Бак, стаскивая с себя рубаху. Живот у него был безволосым, как у младенца. — Что скажешь, если мы забудем это, ляжем и поболтаем?
Она собралась ответить, когда дверь номера семь отворилась и вошел мужчина с добрыми глазами. Его сопровождала женщина, чье лицо вызвало бурю воспоминаний у Сэди.
— Вода со льдом, — сказал Эрл.
Сэди наблюдала, как он идет через комнату. Во всей Вичита-Фолл не найти такого мужчины; во всяком случае, она не помнила никого лучше. Он почти вернул ей желание жить.
— Так ты собираешься раздеваться? — спросил Бак за спиной.
— Одну минутку, Бак, бога ради, у нас впереди целая ночь.
— Я Лаура-Мэй Кэйд, — сказала женщина с очень знакомым лицом и поставила на стол поднос со стаканами.
Разумеется, подумала Сэди, это она, маленькая Лаура-Мэй. Девочке было пять или шесть лет, когда Сэди видела ее здесь в последний раз — странный скрытный ребенок, все время глядевший искоса. За прошедшие годы она выросла, но в ее слегка асимметричных чертах до сих пор оставалась какая-то странность. Сэди повернулась к Баку — тот сидел на кровати и расшнуровывал ботинки.
— Помнишь эту малышку? — спросила она. — Ну ту, которой ты дал двадцать пять центов, чтобы она ушла?
— Ну, и что?
— Она здесь.
— Так что с того? — повторил он без интереса.
Лаура-Мэй разлила воду и понесла стакан в комнату к Вирджинии.
— Как здорово, что вы к нам приехали, — сказала она — Ведь тут почти ничего не происходит. Разве что торнадо…
Гир кивнул Эрлу. Тот вынул из кармана пятидолларовую банкноту и протянул ее Лауре-Мэй. Она поблагодарила его, уверяя, что это не обязательно, но банкноту взяла. Однако уходить явно не намеревалась.
— Из-за такой погоды люди чувствуют себя очень странно, — продолжала она.
Эрл уже представлял себе, о чем пойдет речь, когда Лаура-Мэй откроет рот. Он выслушал ее по дороге в номер и знал, что Вирджиния сейчас не в силах поддерживать подобную беседу.
— Спасибо за воду, — сказал он, положив руку на локоть Лауры-Мэй, и повел ее к двери.
Но Гир остановил его.
— Моя жена страдает от жары, — сказал он.
— Вы должны быть очень осторожны, мадам, — посоветовала Вирджинии Лаура-Мэй. — Люди иногда делают уж такие странные вещи…
— Например, какие? — спросила Вирджиния.
— Я не думаю, что нам… — начал Эрл. Но прежде, чем он произнес: «нужно об этом говорить», Лаура-Мэй небрежно ответила:
— В основном убийства.
— Слышал? — гордо сказала Сэди. — Она нас помнит.
— В этой самой комнате, — умудрилась добавить Лаура-Мэй, пока Эрл не вывел ее силой.
— Погоди! — сказала Вирджиния, когда они оба исчезли в дверях. — Эрл! Я хочу знать, что тут произошло.
— Нет, ты не хочешь, — сказал ей Гир.
— О, конечно же, хочет, — очень тихо проговорила Сэди, разглядывая выражение лица Вирджинии. — Ведь ты очень хочешь это знать, Джинни?
Вирджиния растерянно глядела то на наружную дверь, то прямо в проходную дверь в номер восемь, и ее глаза, казалось, остановились на Сэди. Взгляд был таким прямым, словно она в самом деле видела женщину. Лед в стакане звякнул. Она нахмурилась.
— Что не так? — спросил Гир.
Вирджиния покачала головой.
— Я спросил, что не так, — настаивал Гир.
Вирджиния поставила стакан на прикроватный столик. Спустя мгновение она очень просто ответила:
— Тут кто-то есть, Джон. В нашей комнате. Я слышала голоса. Возбужденные.
— В соседнем номере, — ответил Гир.
— Нет, в комнате Эрла.
— Она пуста. Должно быть, люди в следующем номере.
Но Вирджинию нельзя было успокоить при помощи логики.
— Говорю тебе, я слышала голоса. И видела что-то в ногах кровати. Что-то в воздухе.
— О боже, — прошептала Сэди. — Проклятая баба — экстрасенс.
Бак поднялся. Он уже разделся до трусов. Он прошел к проходной двери и по-новому, внимательно поглядел на жену проповедника.
— Ты уверена? — спросил он.
— Тише! — воскликнула Сэди, убираясь из поля зрения Вирджинии. — Она говорит, что видела нас.
— С тобой не все в порядке, Вирджиния, — говорил Гир в соседней комнате. — Эти пилюли, что он тебе скармливал…
— Нет, — ответила Вирджиния, возвысив голос. — Когда ты наконец забудешь про таблетки? Они лишь для того, чтобы я успокоилась и лучше спала.
«Сейчас-то она совсем не спокойна», — подумал Бак. Ему нравилось, как она дрожит, пытаясь сдержать слезы. Похоже, ей нужно немножко позабавиться, бедняжке Вирджинии, — это наверняка поможет ей заснуть.
— Говорю тебе, что я вижу разные вещи, — втолковывала она своему мужу.
— А я не вижу, — скептически откликнулся Гир. — Именно это ты хочешь сказать? У тебя есть способность видеть то, что скрыто для прочих?
— Проклятье, да я же не хвалюсь! — воскликнула она, раздраженная иронией в его голосе.
— Давай-ка выйдем, Бак, — предложила Сэди. — Мы расстраиваем ее. Ей известно, что мы здесь.
